Ури Бронфенбреннер - Два мира детства: дети в США и СССР
С какого возраста дети начинают подвергаться социальному «заражению»? Профессор Альберт Бандура и его коллеги из Стэнфордского университета провели ряд экспериментов, дающих основания утверждать, что этот процесс заметно проявляется уже в дошкольный период.
Основной эксперимент Альберта Бандуры выглядит следующим образом. Ребенок находится в знакомой ему комнате для игр. В противоположном углу комнаты как бы случайно оказывается «модель», кто-нибудь играющий с игрушками. Это может быть либо взрослый (учитель), либо другой ребенок. Модель ведет себя крайне агрессивно; избивает надувного «человечка», швыряет различные предметы, калечит кукол, игрушечных животных, употребляя при этом соответствующие «эмоциональные» выражения. Затем субъект эксперимента (то есть ребенок, «случайно» наблюдающий сцену агрессивного поведения) подвергается следующему испытанию: ему разрешают играть в комнате, где имеется набор игрушек, включающий и те, которые использовались «агрессивной моделью». Без всякого к тому побуждения абсолютно нормальные, хорошо адаптированные дошкольники начинают вести себя агрессивно. Причем они не только проделывают все, что увидели, но и дополняют «комплекс активности» собственной фантазией. Более того, слова и жесты, которыми сопровождаются подобные действия, не оставляют сомнений в том, что для ребенка подобная агрессивная активность связана с неподдельным эмоциональным переживанием.
Влияние телевиденияПостоянно прибегать к помощи живой модели не совсем удобно. У Бандуры возникла идея сделать кинофильм. Фактически он сделал два кинофильма: в первом моделью был живой человек, во втором — мультфильме — главным персонажем выступал игрушечный кот. В обоих фильмах модели действовали одинаково агрессивно. Эти кинофильмы были показаны по телевизору, который стоял в комнате, где находились дети. В результате обнаружилось, что на детей фильмы оказали столь же эффективное воздействие, как и живые модели, причем игрушечный кот провоцировал не меньше агрессивных действий, чем человек.
Как только работа Бандуры была опубликована, фирмы, производящие телевизоры, сделали специальное заявление («Комментарий к статье А. Бандуры» в журнале «Лук»). Выводы исследователя были подвергнуты сомнению на том любопытном основании, что «дети изучались в чрезмерно искусственной ситуации», поскольку ни при показе фильмов по телевизору, ни при реальных сценах агрессивного поведения не присутствовали родители.
«То, как ребенок поступит в нормальной ситуации, нельзя выводить из его поведения в искусственно созданных условиях, когда он изолирован от общественных влияний», — говорилось в этом заявлении [5]. Бандуру критиковали за использование в эксперименте надувной куклы («сделана для битья»), а также за то, что он прекращал наблюдения за испытуемыми сразу же после того, как они покидали лабораторию. Однако дальнейшими исследованиями, проведенными учениками Бандуры, было доказано, что уже десятиминутное совместное пребывание с агрессивной моделью сказывается даже через шесть месяцев на поведении детей не только из экспериментальной, но и из контрольной группы, в которую входили дети, не участвовавшие в эксперименте. «Лабораторные выводы» Бандуры были подтверждены и в условиях «реальной жизни». Леонард Эрон (университет штата Айова), исследуя поведение третьеклассников (600 человек), обнаружил, что наиболее агрессивными оказывались те из них, кто, как выяснилось, часто смотрел телепередачи со сценами насилия.
В каком возрасте люди приобретают иммунитет к «заражению вирусом насилия»? Социологи из университета Ватерлоо в Канаде показали два кинофильма группе санитаров одинакового возраста — всем было по тридцать четыре года. Половине этой группы демонстрировали сцену поножовщины между двумя тинэйджерами из кинофильма «Мятежник без цели»; другая половина смотрела фильм о художественном творчестве молодежи. Затем ко всем испытуемым обратились с просьбой содействовать в проведении эксперимента по отбору эффективных средств наказания «учеников».
В ходе эксперимента санитары могли подвергать электрошоку невидимого «ученика» (предполагалось, что это пациент из больницы) всякий раз, когда тот делал ошибку. Рычажок, с помощью которого варьировалась сила электрошока, можно было двигать по шкале с делениями от нуля до десяти. Чтобы санитары прочувствовали, что на деле означает электрошок, они сами подверглись его действию до начала эксперимента, но силой не свыше четырех делений. Поскольку о допустимой верхней границе силы электрошока речь вообще не заходила, каждый санитар при воздействии на пациента был поставлен перед собственным выбором. Те санитары, которым показали сцену поножовщины, применяли электрошоки большей силы, чем те, кто просмотрел фильм о художественном творчестве. Аналогичный эксперимент был проделан с группой двадцатилетних женщин. При этом был отключен звук. Однако ни беззвучность показанных сцен, ни половые различия испытуемых не изменили ранее обнаруженной зависимости. Молодые женщины, просмотревшие агрессивный фильм, применяли гораздо более сильные электрошоки, чем женщины, этот фильм не видевшие.
В эксперименте третьего типа испытуемыми были пятнадцатилетние школьники. На этот раз экспериментаторов заинтересовало, что произойдет, если вообще не показывать никакого специального фильма? Ведь подростки вообще просматривают больше фильмов и телепередач и, кроме того, стремятся демонстрировать свою отвагу в компаниях тинэйджеров при помощи агрессивных акций. Сравнима ли скрытая жестокость пятнадцатилетних с жестокостью, которую проявляют более зрелые люди при прямом стимулировании киносценой с поножовщиной?
Результаты эксперимента не оставляли никаких иллюзий. Даже не находясь под впечатлением агрессивной сцены, возбуждающей определенные эмоции, тинэйджеры сдвигали рычажок до отказа, то есть до 8 — 10 делений. Некоторые подростки сопровождали свои действия восклицаниями («Готов спорить, что этот парень у меня попрыгал!»), показывавшими, что они получали удовлетворение от самой процедуры нанесения боли.
Аналогичные результаты были получены в ходе других исследований, когда объектом эксперимента была иная категория испытуемых — студенты колледжей. И опять-таки у студентов, просмотревших фильмы с агрессивными сценами, реакция была гораздо более агрессивной, чем у контрольной группы, которой демонстрировали неагрессивные или нейтральные сцены. В дополнение было выявлено, что агрессивность, провоцируемая сценами из кинофильмов, как правило, направлена на тех лиц, к которым испытуемые уже чувствуют некоторую враждебность. Просмотрев телепередачу или кинофильм со сценами насилия, зритель большей частью склонен «задать трепку» тому, кто ему и прежде был несимпатичен. Исследователи, однако, подчеркивают, что лицо, на которое направлена агрессивность, не обязательно должно быть непосредственным виновником какой-либо обиды или неудачи. Присутствие «несимпатичного» лица также не является необходимым условием для пробуждения агрессивности.
По весьма распространенному представлению ответная агрессивность возникает, как правило, тогда, когда с человеком плохо обращаются. Предполагается, что люди не озлобляются без причины. Однако ряд вышеописанных экспериментов показывает, что агрессивное, даже жестокое поведение может быть вызвано у индивида без всякого повода для недовольства с его стороны, просто в результате наблюдения агрессивных действий. Тут есть над чем задуматься. Бывает ли подобная реакция столь же резкой, как и та, что вызвана личным оскорблением? И как обстоит дело со стимуляцией агрессии? Точнее говоря, кто вызывает агрессивные импульсы в человеке, агрессор или его жертва?
Ответы на эти вопросы дает оригинальный эксперимент, проведенный в Стэнфордском университете. Для того чтобы вероятность агрессивной реакции на личное оскорбление была максимальной, в качестве испытуемых отобрали подростков-правонарушителей. На первом этапе эксперимента каждому подростку давали возможность «случайно» услышать, как о нем высказывается его будущий партнер — анонимный член группы (на самом деле это была магнитофонная запись). Половина испытуемых прослушала высказывания преимущественно нейтрального характера; высказывания в адрес другой половины испытуемых содержали ряд порочащих их характеристик. Затем в ходе эксперимента подростки были разделены на три группы. Каждой из этих групп показали три киносюжета, в которых два мальчика играли в баскетбол.
В контрольном фильме эти мальчики увлечены весьма активной, но корректной игрой; в двух других фильмах между ними начинается спор, заканчивающийся дракой. Первый из этих двух фильмов почти исключительно концентрирует внимание на болевых реакциях жертвы, которую противник ожесточенно избивает кулаками и ногами. Второй фильм, напротив, целиком посвящен действиям агрессора; зрители видят озлобленное выражение лица, беспощадные удары кулаками и ногами, слышат ругательства…
