Дэвид Чалмерс - Сознающий ум. В поисках фундаментальной теории
131
Это предположение высказал во время дискуссии Джон О’Лэри — Хоусон.
132
Можно было бы подумать, что противоположный ход мыслей — согласно которому убеждение зомби «я обладаю сознанием» оказывается истинным, так как его понятие указывает на функциональное свойство, — мог бы оказаться полезным для разрешения эпистемологических проблем дуалиста свойств, так как при этом больше нельзя было бы заключить, что у меня есть убеждения, которые оказываются обоснованными там, где убеждение зомби необоснованно. Но какую бы стратегию мы здесь ни избрали, зомби все равно будет обладать какими-то ложными убеждениями, к примеру убеждением о том, что он наделен свойствами, выходящими за пределы его физических и функциональных свойств, и проблема обоснования присущих мне соответствующих убеждений вновь встанет перед нами в этом облике.
133
Об этом, к примеру, говорил Лайкан в частной беседе. Можно также вернуться к такому понятию, как «опытные переживания того типа, которые обычно вызываются (у большинства из нас) красными вещами», хотя здесь мы избегаем релятивизма ценой возможности систематического заблуждения относительно категории наших собственных переживаний.
134
Подобный релятивизм отсутствует в случае внешних понятий цвета, когда, к примеру, мы говорим о красноте как о свойстве скорее объектов, чем опытных переживаний. В первом приближении кажется, что референция к красным вещам фиксируется как референция к вещам, которые обычно вызывают (у большинства из нас) тот же тип переживаний цвета, что и некоторые эталонные примеры. Это более «публично» в двух отношениях: из-за отсылки к публичным эталонным примерам и из-за отсылки к опытным переживаниям целого сообщества. Таким образом, человек с инвертированным спектром использовал бы выражение «красные вещи» для обозначения тех же самых вещей, что и я, даже если его термин «переживания красного» указывает на нечто иное.
Можно было бы задаться вопросом об индивидах и иных границах их цветового пространства, к примеру о тех, кто считает, что морковь имеет тот же цвет, что роза и помидор. Наиболее естественным кажется сказать, что их высказывание «морковь красная» ложно вследствие того элемента понятия красного, который свойствен сообществу, хотя не исключено, что имеется и такой не столь связанный с сообществом смысл, в котором его можно признать истинным (где «красное» сводится к «красному для меня»). Впрочем, даже здесь остается не так много места для релятивизма, так как для любого индивида этот термин по-прежнему будет привязан к внешним эталонам. Даже если опираться на этот релятивистский смысл, термин «красное» должен будет указывать для любого индивида на большое множество красных вещей; сходная картина наблюдается и с другими понятиями.
Можно также было бы устранить всякую зависимость от опыта из характеристик внешних понятий цвета, характеризуя вместо этого их в терминах суждений: тогда получалось бы, что красные вещи — это вещи, относительно цвета которых обычно высказывается то же суждение, что и относительно цвета эталонных объектов. Преимущество такого подхода состоит в том, что он позволяет зомби истинно высказываться о зеленых объектах, что может быть разумным. В конце концов, представляется, что для работоспособности референции терминов цвета требуется, скорее, не сходство опытных переживаний, а интерсубъективное сходство суждений.
135
Различение квалитативного и реляционного понятия «переживания красного» весьма близко различению, которое проводит Нида-Рюмелин (Nida-Rümelin 1995) между «феноменальной» и «нефеноменальной» интерпретацией приписывания убеждений, таких как «Марианна убеждена, что небо кажется Питеру синим». Согласно этому автору, «феноменальная» интерпретация приписывает убеждение при участии соответствующего квалитативного понятия того, кто приписывает убеждение; тогда как при нефеноменальной интерпретации убеждение приписывается при помощи реляционного понятия. (Пример релевантного реляционного понятия, приводимый Нида-Рюмелин, напоминает коммунальное понятие, упомянутое в прим. 10.)
136
Разумеется, я специально обозначаю понятие символом «R», чтобы вызывать реминисценцию с «Е», которым пользовался Витгенштейн в своем аргументе относительно приватного языка. Здесь я не буду даже предпринимать попытки проанализировать его аргумент; эта задача оказалась бы особенно трудной в силу отсутствия общепринятой интерпретации того, в чем, собственно, состоит этот аргумент. Достаточно сказать, что все версии этого аргумента, которые я видел, или основываются на очень сомнительных посылках, или столь же применимы к обыденным понятиям, сколь и к приватным опытным понятиям, или и то, и другое.
137
В самом деле, даже небольших интроспективных усилий достаточно, чтобы обратить внимание на то примечательное обстоятельство, что даже «самим себе» мы можем мало что сказать относительно различия переживаний красного и зеленого, опять-таки если отвлечься от отсылок к реляционным свойствам — несмотря на нашу осведомленность относительно богатства их внутреннего различия. Это можно рассматривать в качестве дополнительного свидетельства в пользу того, что данные качества существуют в области феноменального и не являются чем-то, что находит прямое отображение в сфере психологического.
138
В чем-то этот ход мысли зеркален тому, который можно найти у Шумейкера (Shoemaker 1975): если инвертированные спектры возможны, то как квалитативные состояния, так и квалитативные убеждения не могут получить функционального определения, хотя Шумейкер выражает всё это в терминах жесткой десигнации с реляционной фиксацией референции, так что в итоге он фокусируется здесь на вторичных интенсионалах.
139
Это наблюдение параллельно наблюдению Нида-Рюмелин (Nida-Rümelin 1995), согласно которому различение феноменальных и нефеноменальных убеждений не есть типичный пример различения de re/de dicto.
140
Отметим, что в данном случае речь не идет о простом индексикале «этот», первичный интенсионал которого не меняется в зависимости от того, опыт ли это R или 5, и в связи с которым было бы бессодержательной тривиальностью сказать, что этот опыт есть опыт этого рода. Скорее, это содержательное «этот» с таким первичным интенсионалом, который указывает на переживания S во всяком центрированном мире.
141
Кони (Conee 1985b) опирается на подобное конститутивное отношение между квалиа и квалитативными убеждениями, отвечая на эпистемологический аргумент Шумейкера (Shoemaker 1975а).
142
Отметим, что для того, чтобы эти принципы поставляли психофизические законы, мы должны интерпретировать второ порядковые суждения, такие как «У меня имеется переживание красного», в реляционистском ключе, обсуждавшемся в последнем параграфе главы 5, а именно «У меня имеется переживание такого типа, который обычно вызывается красными объектами». Реляционистские элементы понятия «переживание красного», в отличие от внутренних квалитативных элементов, будут отражены в физических процессах: соответствующее убеждение, связанное с квалитативным понятием «переживание красного», не будет логически супервентным на физическом, так что верность таких убеждений не будет давать психофизического закона. Я не особо пользуюсь этим, так как мое обсуждение будет сосредоточено на первопорядковых суждениях, по отношению к которым не возникает указанных проблем.
143
Содержательный анализ феноменологии, связанной с актуальными мыслями, см. в (Siewert 1994).
144
Ср. также наблюдение Нагеля (Nagel 1974) о том, что «структурные черты восприятия могли бы оказываться более доступными для объективного описания, даже если что-то и оставалось бы за бортом».
145
Это в близкой степени родственно гипотезе Джекендофа о вычислительной достаточности: «Всякое феноменологическое различие порождено/подкреплено/проецировано соответствующим вычислительным различием» (Jackendoff 1987, с. 24).
146
Обсуждение слепого зрения в таком ключе см. (Туе 1993, Block 1995 и особенно Dennett 1991).
147
Обсуждение опасностей смешения сознательного опыта и осознания опыта, а также превосходную критику высокоуровневых подходов в целом можно найти в (Siewert 1994). См. также (Dretske 1995) для параллельной критики с позиции редукционизма.
