Рамиль Гарифуллин - Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей
— 11 сентября по вашей душе сильно прошлось?
— Вы знаете, это только человек без чувств может это не заметить. Я лично был поражен случившимся и воспринял это как личное горе. Потому, что погибло много невиновных людей.
— А у вас переоценка Америки произошла?
— Я благодарен этой стране за то, что она дала мне возможность состояться и как человеку, и как музыканту.
— Не могли бы рассказать какие-нибудь свои сновидения?
— Я должен вам признаться, я почти никогда не вижу снов. У меня нормальное здоровье, я хорошо сплю. Соблюдаю некоторые принципы питания, питья водки, курения, я не курю, курю только сигары.
— А вообще абсурдные сновидения когда-нибудь были?
— Никогда у меня такого не было. У меня просто были реальные ощущения, но тоже как сон. Потому что, то, что я переживал и видел перед своими глазами — это по хлеще любого сна. Я был несколько раз ограблен пистолетом, моя жизнь могла закончиться в одно мгновенье, просто спасла уверенность. Я даже рассказывал анекдоты одному черному, который хотел меня пристрелить. Я начал рассказывать русские анекдоты на английском языке. Один анекдот он попросил меня рассказать ему 4 раза. После этого он меня отпустил, забрал машину и я остался жив.
— И тем не менее, вам сны в Америке снились о России?
— Нет, я не знаю что такое сны. Может быть это ненормальное явление, но мне сны не снятся.
— Но может быть для вас главным сном жизни является ваше творчество, по-видимому.
— Наверное, да. Это для меня — это мечта, которая воплощается в реальность.
— Хорошо, но если не сны, тогда расскажите о фантазиях, которые посещают.
— Я фантазирую о том, что у меня уже своя студия в центре Москвы. Она оснащена прекрасной мебелью, со вкусом сделанной. Потому что я привез из Америки свою аппаратуру. Это мой итог работы в Америке. Когда у меня появится возможность, а такие перспективы уже есть, я открою эту студию. Это моя мечта.
— Вы не видели сны в Америке о России, а можно предположить, что вы не видели их потому, что Америка была для вас раем.
— Она рай для тех, кто там живет и любит эту страну. Там существует такая программа, на которой сидят очень много эмигрантов. Эта программа позволяет им иметь квартиру. Они даже ездят заграницу нигде не работая.
— Что это за люди? Они паразиты?
— Они не паразиты, они пользуются правами, которые есть в Америке для граждан этой страны.
— Получается, что им выгодно, чтобы никогда не находить работу?
— Это как птица в клетке. Они хорошо питаются, но они не могут позволить себе купить новую машину, или поехать куда-то в круиз — это только для тех, кто работает.
— Получается, что большинство россиян в клетке. Вы Америку полюбили?
— Я Америку полюбил за то, что она никогда не делала для меня плохо. Там не пропало ни одного моего цента. В 1990 году у меня были гастроли от Украины до Камчатки. Я там заработал много денег и решил их оставить в российском банке. Хотя мог обменять, то есть один к одному знаете. И когда я приехал через пару лет, когда у меня родился ребенок. Этих денег осталось на 2 гандона и 3 тампона. Деньги исчезли, как и у всех.
— И, несмотря на это вы Россию — воровку, которая вас ограбила, продолжаете любить? Странная любовь какая-то получается.
— Люблю, да. Потому что не страна виновата. Я люблю свою страну. Я не люблю тех, кто делает такие негативные вещи.
(Эти те, продукт российской ментальности?)
— Получается, что у вас любовь к Америке потому, что она вас не подвела, а к России — потому что вас вечно подводила. И не смотря на это вы ее любите?
— Я люблю потому, что это моя Родина. Америку я еще люблю, потому то американцы любят свою страну. Патриотизм существует в каждом американце. Но есть исключения так же. Но Америка очень патриотичная страна. Я бы хотел, чтобы то же самое было в сегодняшней России. Ну, это было, когда был Советский Союз.
— А вам не кажется, что у вас есть некая подвешенность между Америкой и Россией?
— Нет, вы знаете, у меня в Америке квартира. Я туда не езжу. Меня туда не тянет. Я живу дома, я счастлив дома. У меня семья здесь, дети родились. Я их здесь родил. Я хочу, чтобы они были гражданами этой страны.
— То есть Америка стала для вас не дачей, а сараем, где можно хранить свои ценности.
— Нет, не сараем, вы что. Америка — страна, которая дала мне возможность состояться как человеку, как музыканту.
— Но сейчас вы ее используете для того, чтобы можно было сохранить капитал.
— Я не использую, у меня там нет ни одного цента. У меня вот единственно квартира есть, но у меня квартира в Ялте так же есть. Я заработал деньги честным образом и купил на эти деньги все то, что сейчас имею.
— У вас есть американский акцент.
— Я 25 лет говорил на английском языке.
— Все равно все таки американец в вас сидит.
— (смеется). Да, я вообще такой человек, который если бы даже жил в Иордании, и она бы тоже по отношению ко мне была бы лояльна, я бы эту страну тоже любил и благодарил бы ее. В Америке есть свои принципы: она проповедует жизнь. Ее не интересует политика — это такая дыра, куда не стоит лезть. Я иногда говорю свои мысли не как политический деятель, а как человек, который понимает, может черное от белого отличить. Я говорю так, как есть на самом деле.
— Может быть, вы вернулись к своим корням и в силу возрастных причин? Если б вы были помоложе, вряд ли бы приехали назад? Не так ли?
— Нет, вы знаете. Я себя чувствую сегодня так же, как в 20 лет, я делаю тоже самое, что я делал тогда. У меня нет проблем со здоровьем, слава богу. И возраст меня совсем не волнует. У меня с моей супругой разница 42 года. У нас нет возрастного барьера, никто не замечает, что мы разные. У нас двое детей: 4 года и 7 лет — девочки. Это не имеет значения наверно потому, что разные люди бывают.
— Главным смыслом жизни сейчас для вас являются, ваши девочки?
— Ну да, это мой стимул и в работе тоже. Они меня очень любят. И я тоже, когда вижу своих детей, то у меня появляется какая-то энергия. Утром они встают и говорят: «Папа, здравствуй!», поцелуют меня и это заряд на целый день. Это чудо, понимаете?
— Да!
— Жить ради детей которые тебя любят, и которых ты любишь. Я сделаю все, чтобы они были достойными гражданами этой страны.
— И ещё раз о синдроме эмиграции. Вот эти кавказские национальности, которые живут и работают в Москве. Они как бы подвешены всегда между своей Родиной и Москвой. А у вас эта подвешенность была тогда, когда вы жили в Америке? Вы ощущали всегда, что вы должны возвратиться? Не так ли?
— В моем доме живут американцы. Они говорят: «Мы останемся здесь навсегда, потому то нам нравится эта страна». Они полюбили эту страну. Такие тоже есть. А вот я когда жил в Америке, то я мечтал возвратиться домой потому, что я то, что хотел сделать уже сделал. Когда я был в Лос—Анжелесе две недели назад, то там была денежная акция для умственно отсталых. И я был приглашен на этот фонд. Было очень много артистов из Голливуда, и один журналист, который ведет мой блок, сказал, что Вилли Токарев — это 150 миллионов выпущенных пластинок. Это каждый средний житель имел мою кассету, диски.
— А вообще получается, что вы являетесь основоположником массовой легализации жанра, так называемых блатных песен.
— Раньше как было: в подворотне, под гитару, это было непрофессионально. Я придумал этому жанру профессиональный вид. Когда я собрал деньги на свою первую пластинку, я пригласил лучших американских музыкантов, снял лучшие студии в городе и записал эти песни с ними. Результат был потрясающий. Звонили даже из Советского Союза и восхищались исполнением.
— Получается, что вы в свое время действительно были как бы за пределами того обывателя, который был погружен в патриотические песни. Кстати, именно эти блатные песни были об истине, о правде жизни. Вы всегда как бы на острие, тяжело переносите унижения, тяжело переносите, когда унижают ваше человеческое достоинство?
— Я с вами согласен. Очень большое значение имеет текст, слова. Один писатель как-то сказал, что Вилли Токарев пишет блатные песни для интеллигентов. Что он хотел этим сказать вы можете представить себе. По песням можно судить о человеке, о его внутреннем мире, о его способностях, таланте. Вот например Высоцкий — это суперодаренный человек, эрудированный и от природы такой дар дается только один раз в сто лет.
— Вы не подчиняетесь ни кому. Вы — хозяин мира. Я просто почувствовал это!
— Я — свободный человек, я везде свободен.
— Вас Советская система искусства не смогла ссучить, поэтому вы уехали.
