Михаил Швецов - Врать или не врать? – II
Русские, вогулы, татары и др. в зоне Урала жили изначально. И в XIV веке они были христианами. В эпоху после крушения Великой Русской Империи, при Романовых, старые названия мест и населённых пунктов на финском и коми сохранялись или менялись на русские. В любом случае новым царям можно было бы в качестве «заслуги» перед народом приписать и «христианизацию» «язычников». Кстати, всем известные вогулы, такие ли уж язычники? ФН отмечают, в частности (24):
«С. 333. Народ Манси известен в русской истории, и жил в среднем течении Волги. Их называли также пелымскими вогуличами (см.: Чагин Г.Н. На древней Пермской земле. М., 1988). То есть пелымскими волжанами? Воглый = влажный — Волга».
Строгановская и катарская культуры имеют общие истоки
Благодаря авторам (45), Орёл-городок представляет для нас интерес не меньший, чем Чердынь. «С. 125. Кроме резчиков по кости, в Орле-городке жили коми-пермяцкие гончары. Посуду они делали на гончарном круге, освоив русскую гончарную технику. На днищах сосудов гончары ставили клеймо в виде птичьей лапы, напоминающее тамгу (тамга — знак собственности) родановской культуры древних коми-пермяков. Конечно же, в Орле — городке работали и русские гончары, которые изготовляли традиционную столовую посуду (горшки, кувшины, сковородки, миски, тарелки), предметы туалета (рукомойники-водолеи), глиняные игрушки, а также изразцы».
Рисунки на странице 125 этой книги способны, вероятно, потрясти и самих ФН. Оказывается, на дне гончарных сосудов из Орла-городка ставились клейма, очень похожие на катарские кресты. Если знать, что на могильных плитах катаров с юга Франции также имеется резьба по типу отпечатков птичьих лап, то уместно будет суждение о схожести Строгановской и катарской культур. Точнее, наследие Строгановской культуры — это остатки той культуры, которая питала и катаров.
Замечание авторов будет полезно нам и в следующем путешествии: «С. 126. Ранние красноглиняные терракотовые изразцы украшались рельефными сюжетными композициями в виде военных сцен из жизни Александра Македонского (в XVI–XVII вв. на Руси был популярен роман «Александрия», приписываемый Калисфену, о походе Александра Македонского в Египет; учёные полагают, что именно этот роман мог послужить основой ряда сюжетов русских печных изразцов), птиц, коней, барса под пальмой и т. д.»
А если всё же представить, что какие-то русские из Египта очутились на Урале — разве это невозможно в условиях былой глобализации по-владимирски? Только ли одной немилостью или наказанием со стороны власти можно объяснить появление здесь искусных дел мастеров?
Едва ли наше путешествие в пермскую химерическую историю можно считать законченным. Цель того, что здесь написано, состоит не в том, чтобы отпугнуть неуверенных, несведущих в собственной истории, сколько в том, чтобы их и других заинтересованных привлечь к поиску истины, также и тех, для кого жить и пользоваться плодами чужой славы сродни воровству и преступлению. Мыслящие люди Пермского Края, сумевшие с помощью духовного развития преодолеть в себе свойства Гомо советикуса (в просторечии, гомососа), описанного А. Зиновьевым, возможно, захотят высказаться по теме Великой Перми и причастности святого Стефана Пермского к нашей старинной жизни (в том числе и в этом периодическом издании). Тем, кто забыл, напомню: «Гомосос стремится помешать тем, кто нарушает привычные формы поведения, холуйствует перед властями, солидарен с большинством сограждан, одобряемых властями». Анатолий Кузнецов (36), чудом переживший голодомор тридцатых годов прошлого века на Украине и ужасы немецкой оккупации в Киеве, мог бы добавить к этой характеристике следующее: «По-видимому, чисто восточное состояние, когда человек, не убив, не украв и так далее, тем не менее не может позволить себе быть естественным, должен всю жизнь очень обдуманно, осторожно высказываться, скован вечно, хронически, до гроба — и бледнеет от страха уже при одной мысли, что в любой момент, в любую секунду жизни не гарантирован от того, что «придут», «будут проверять», «чистить», «обыскивать», засекут, что он сболтнул лишнее, заподозрят его в непозволительных убеждениях и мыслях».
Тем, кто захочет поделиться соображениями по существу вопроса, напомню об одном важнейшем открытии ФН: у нас, россиян, вследствие коварства всем известных Романовых, «засланцев» Запада, не осталось ни одной подлинной исторической летописи, включая и «Повесть временных лет» Нестора. Придётся перенести и это, если пережили голодомор и гомососа в себе. Решения есть. «Ищите рядом!» — вот она великая формула Эдуарда де Боно (37), которая помогала и помогает ФН и не только им делать открытия.
Вечно бояться гнева «начальства» — лишний повод вызвать его же раздражение. Нужно научиться говорить правду, хотя бы себе самому для начала. Когда жизнь строится на базе одной полезности, то это ведёт к разрушению самого общества. Достаточно вспомнить забытый рассказ В. Одоевского (38). А может, есть рассказ или быль, знакомые нам гораздо лучше по собственной жизни в СССР?
Вскоре после поездки в Чердынь, просматривая старые записи, нашёл заметки Эрнста Неизвестного: «Будучи мальчиком, я познакомился с пермской деревянной скульптурой, которая произвела на меня достаточно большое впечатление…Там есть замечательные сидящие фигуры Христа, фигуры скорбящей Богоматери. И они в какой-то степени напоминают нечто подобное в католических храмах. Для русской традиции это весьма странное, но очень мощное явление» (39). Эти наблюдения художника теперь совпали с моим глубоким интересом к знанию ФН. Как следствие, сработала и система Эдуарда де Боно, возникло предположение:
ХРАМОВАЯ СКУЛЬПТУРА — ОБЫЧНОЕ ЯВЛЕНИЕ ДОРОМАНОВСКОЙ РУСИ
Действительно, пермская деревянная скульптура — лишь осколок того большого духовного мира, который Романовы и большевики почему-то не искоренили полностью. Храмовая пластика была необходима и допустима в жизни православно-кафолической вселенской церкви. Сегодня от неё сохранилось только название. После отпадения Европы от Великой Русской Империи право размещать скульптуру в церквах досталось вновь оформившемуся католицизму. А для отделённой православной Руси являлось нарушением новообретённого канона.
И вновь оказались полезны находки ФН из неоднократно цитированной книги (24).
«с. 336. Вот что пишет путешественник Брат Журден из ордена проповедников якобы в XIV веке: «О Великой Татарии расскажу то, что слышал от людей…В этой империи есть храмы с идолами, и мужские и женские монастыри, подобные нашим, и там постятся и молятся, совсем на наш манер, а главные жрецы этих идолов ходят в красных одеждах и красных шляпах, как наши кардиналы. Просто невероятно, сколь роскошна, пышна и величава служба идолам».
Выдающийся русский писатель В. Солоухин даже в эпоху брежневского застоя сумел написать: «Самой распространённой деревянной скульптурой на Руси был Нил Столбенский. Чёрная фигура согбенно сидящего старца в схиме встречалась и в церквах, и на домашних киотах. У всякого коллекционера-любителя обязательно есть хоть один Нил Столбенский. Встречаются даже по два, по три разных размеров и разного уровня мастерства. Но такого набора Нилов, как в запасниках Русского музея, я не встречал никогда и, конечно, не встречу. Обыкновенно фигура Нила не превышает 15–20 сантиметров. В Русском музее есть Нилы едва ли не метровой высоты» (47).
…Вскоре после возвращения из поездки на север Пермского Края наша былая спутница Александра познакомила меня со своей подругой, проживающей в Италии, в Парме, той самой, былой частичке Великой Русской Империи. Она говорила мне, что на местном диалекте название города произносится как «Перма»…
Читатель, вероятно, простит мне ещё одно допущение, сделанное без разрешения начальства. Наверняка, те, кто не посоветовался с руководством, давно бросили это чтение… Взглянем на слово «имперское». Что, если оно ранее писалось как «импермское», а потом для упрощения перешло в известную нам форму? Тогда по смыслу оно должно было обозначать «в Перми». То есть Пермь могла быть символом всей Руси, раскинувшейся на нескольких континентах. Ведь называлось же Чёрное море Чермным…
Пусть мои туристические заметки кому-то покажутся неправильными. Нестрашно. Давно отмечено, что заблуждающийся человек находится ближе к истине, чем завирающийся, сознательно лгущий. Подлинную историю каждому придётся собирать по крупицам; только великим, таким как Фоменко и Носовский, удаётся делать это целыми колосьями и снопами, перерабатывая и отправляя зёрна мысли в интеллектуальные закрома России, доступные для всех. Этим и отличаются от историков, обслуживающих власть. Но зачем? Потому что прав Дж. Оруэлл: «Кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое. Кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее».
