Андрей Пузырей - Психология. Психотехника. Психагогика
10
М.: Изд-во Моск. ун-та, 1986.
11
«Вся история психологии есть борьба за психологию в психологии» – заметил Выготский в одной из своих записных книжек ( Выготский , 1977, с. 95). «Психология гуманизируется», – писал он в работе 1929 года ( Выготский , 1986, с. 62).
12
Данная мысль Бахтина стоит в поразительной близости к основному тезису самого Выготского при обсуждении им сути психологического кризиса ( Выготский , 1962, с. 381). См. ниже.
13
В высоком, свойственном самосознанию самого Выготского, смысле. См. в письме Выготского к ученикам ( Левина, Морозова , 1964).
14
Вопрос, однако, как мы увидим, состоит здесь также и в том, нужно ли хотеть этого, имеет ли это для нас смысл, может ли это дать нам действительное понимание отстоящего от нас во времени текста.
15
Подобно тому, как, по мысли самого А. Эйнштейна, если специальная теория относительности рано или поздно неизбежно была бы создана и без него, то общая – была выражением всей уникальности его мыслительной и, шире – духовной организации и, не появись он на свет, возможно, также никогда бы не родилась.
16
Заметим, что именно такого рода требования к «чтению» и, соответственно, представление о сути «понимания» выставлялись самим Выготским в его ранней работе «Гамлет» (см.: Выготский , 1968, с. 341–364).
17
В данном месте мы используем некоторые мысли, высказанные в докладе на симпозиуме по психологии творческого мышления (1984) С.В. Табачниковой.
18
Строго говоря, такое описание вообще едва ли возможно. Нам в данном случае важно подчеркнуть, что оно «располагается» вне рамок действия.
19
Намечаемый подход к анализу и пониманию культурно-исторической теории Выготского не является, конечно, чем-то совершенно новым и неизвестным для методологии исторического исследования как таковой (см., к примеру: Коллингвуд , 1980). Однако «исторические» исследования в психологии и – что нас интересует ближайшим образом – анализ культурно-исторической концепции выполнялись до сих пор почти исключительно в рамках историографического подхода графического подхода, не поднимаясь по сути дела даже до уровня собственно теоретической истории традиционного типа. Деятельностно же ориентированный подход вовсе неизвестен историко-психологическим исследованиям.
20
Возвращаясь теперь к вопросу об истории психологии, следует заметить, что, строго говоря: история у истории психологии (подобно тому, как и история психологии) появляется только там и тогда, где и когда предпринимается попытка осуществления некоторого специального социо– и культуротехнического действия по отношению к сфере историко-психологических исследований и разработок, или, быть может – по отношению к самой психологии, несамостоятельной «частью» которой (органом ее развития) является история психологии.
21
В свете сказанного вопрос: есть ли история у современной психологии – не только не предполагает само собой разумеющегося положительного ответа, но, напротив, с необходимостью влечет ответ резко отрицательный. Прежде всего потому, что сегодня нет и, по-видимому, в ближайшее время не может появиться необходимая глобальная программа построения новой психологии и, соответственно, задача проектирования и реализации соответствующего социо– и культуротехнического действия в сфере психологии. Отсюда: история современной психологии как методологическая проблема.
22
В случае Выготского, как мы увидим, в случае его анализа кризиса в психологии «вектор» перестройки психологии был задан, по крайней мере, в форме совокупности «требований» к «новой психологии», то есть в форме «задачи» – в смысле Н. Гартмана – ее построения.
23
То же самое можно сказать и о других областях современной психотехнической практики, в частности – психотерапии. Так, положим, до тех пор, пока человек не побывал в роджерианской группе и не получил непосредственного опыта участия в ней, никакое, самое лучшее описание этого опыта – пусть бы выполненное даже самим К. Роджерсом, – как выясняется, не дает и не может дать адекватного представления о роджерианской терапии.
24
Увидел наутро некий шах на крыше своего дворца неизвестно как попавшего туда пастуха-бедуина. Кликнул стражников. Наглеца привели пред царские очи. И спросил царь: «Что делаешь ты на крыше дворца моего?» – «Ищу потерявшегося верблюда!» – отвечал бедуин. «Не бессмысленно ли искать на крыше дворца верблюда, потерянного в пустыне?» – «Не менее бессмысленно, – отвечал пастух, – чем искать бога, сидя на престоле!» (Д. Руми).
25
«Для меня служит большим утешением, что я имею такого сотоварища по заблуждению» ( Галилей . Беседы. День третий).
26
Свидетельство тому – чрезвычайно серьезное отношение к этим его исследованиям со стороны крупнейших физиков того времени, в частности Вернера Гейзенберга, который настоятельно советовал своим ученикам, коль скоро они хотят по-настоящему понимать то, что делают, внимательнейшим образом штудировать методологические трактаты К. Левина.
27
«Особенно удивительным оказывается то, что заблуждение, как вы увидите, кроется под весьма легким покрывалом, и одного порыва ветерка достаточно, чтобы его поднять и сдуть, лишив вопрос всякой таинственности и неясности» ( Галилей . Беседы. День шестой).
28
В свое время мы пытались показать это в выступлении по докладу Б.В. Зейгарник о принципах построения эксперимента в школе К. Левина на факультете психологии МГУ.
29
«Мне столько раз приходилось видеть, как на этом месте спотыкались даже сведущие люди» ( Галилей . Беседы. День пятый).
30
«Он не хотел говорить об этом подробнее, опасаясь, как бы высказываемые им новые взгляды, многократно возбуждавшие негодование, не зажгли нового пожара; впрочем, если кто-либо пожелает заняться этим вопросом, то он сам сможет удовлетворить свою любознательность, руководствуясь доктриной, изложенной в настоящем трактате» ( Галилей . Беседы. День четвертый)
31
Здесь, конечно, нужно сделать оговорку, что все это касается действительно экспериментальной психологии в строгом смысле этого слова, поскольку в психологии экспериментами зачастую называют исследования, которые экспериментальными в строгом смысле не являются. Удивительно при этом только то, что подобного рода неточности допускали нередко исследователи, которые прекрасно знали, что такое эксперимент, и, вроде бы, должны были понимать, что их исследования – нечто совсем иное. Это – и К. Дункер, и наш Выготский, и, что особенно невероятно – К. Левин. Столь силен был гипноз сциентистской идеологии.
32
Эта задача, как известно, состоит в том, чтобы найти способ разрушить «неоперируемую опухоль желудка» с помощью неких Х-лучей, которые при определенной интенсивности способны разрушать органические ткани, – разрушить, не прибегая к операции и не повреждая при этом здоровых тканей.
33
Нельзя не предупредить читателя, что как раз эта страница варварски изуродована «редакторами» при публикации работы в составе первого тома собрания сочинений Выготского. Нельзя не признать также с горечью, что и вообще это – единственное до сих пор, широко тиражируемое ныне и даже – что особенно ужасно – интенсивно переводимое на другие языки – издание в текстологическом отношении не выдерживает никакой критики. Читатель и не подозревает, что, работая с ним, он никогда не может быть уверен, что держит в руках аутентичный текст Выготского, а не оглупляющую Выготского конъюнктурную отсебятину горе-редакторов. Остается только завидовать тому же Бахтину, собрание сочинений которого издается ныне группой действительных энтузиастов и знатоков его творчества с образцовой добросовестностью и тщанием, достойными имени выдающегося мыслителя. Приходится признать, что Выготскому такое издание – если оно вообще теперь возможно при катастрофической судьбе его рукописного наследия – по крайней мере, в обозримом будущем явно не грозит. (Примечание 2003 года.)
34
За истекшее со времени первой публикации этого текста время ряд таких документов был опубликован прежде всего в составе биографии Выготского, написанной его дочерью Гитой Львовной Выгодской, а также в Вестнике Моск. ун-та. Серия 14, Психология. 2004. № 3.
35
Впрочем, в случае музыки подобного рода (не всегда зафиксированный в документах) индикатор, в принципе, также имеется. Это – даже не столько письма или публичные высказывания о своих сочинениях автора (даже когда они – искренни), но прежде всего, конечно, характер авторского исполнения, особенно – в случае выдающегося исполнителя-автора.
36
«Мир не создан однажды и навсегда, а заново создается каждый миг» (Джалаледдин Руми) (см.: Фиш Р. Джалаледдин Руми. М., 1985. С. 44).
37
(но не автоматически – творчество: «человек искомый» сам подобен стихотворению – удача и дар!)
