Рамиль Гарифуллин - Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей
— Может быть. Для меня нет ни сна, ни яви. Я хожу по жизни как во сне. Сон у меня размыт по всей жизни, по вечеру и дню. Получается, что мои переживания за бессонницу беспочвенны. Я сплю всегда. Качество такого сна низкое, зато много количества сна. (Пациент взбодрился). Я ведь, дурак, ещё эти снотворные долго пил. Подсел. На них. Они меня окончательно погубили.
(Снотворное всегда «кастрирует» сон, лишая его нечто. Более того, оно вызывает лекарственную зависимость и усугубляет бессонницу и человек постепенно теряет способность спать с помощью своих природных механизмов. Снотворные вызывают так называемую вторичную бессонницу и депрессию, то есть сами становятся причиной бессонницы на определённом этапе потребления.)
Я вспоминаю. Ведь когда я раньше спал. Лежишь ночью и чувствуешь то, что спишь хорошо. Всю ночь как бы радуешься, что спишь. Я хочу хотеть спать. Я хочу, чтобы это хотение у меня было. Не хотение спать, а хотение хотеть спать. Я вспоминаю это состояние, когда я хотел спать. Я хочу чтобы это состояние мне вернулось. Некоторые недоумевают над тем, что человек треть своей жизни спит. Я их не понимаю.
(Действительно, когда человек спит, то отдыхает не просто благодаря сну, а восприятию того положительного переживания и ощущения сна, которое происходит в ночное время. Бессонница — это всегда отсутствие этого восприятия.)
ПЕВИЦА ЛЮБОВЬ КАЗАРНОВСКАЯ
— Какой песней или арией вы могли бы выразить ваше нынешнее душевное состояние? Это сложно конечно, но тем не менее.
— «Семпре либеро» (?). Это ария Травиаты Виолетты. «Всегда свободна». То есть это внутренняя свобода, которую нужно заслужить у господа Бога и у судьбы, это внутренняя свобода и ее не за что не променяешь. Ты можешь свободно выражать свои мысли, свои чувства, ты можешь заниматься свободно своим любимым делом. Ты можешь любить того, кого выбрал ты. Что ты можешь выбирать свой жизненный путь, своих партнеров, свой репертуар и свой стиль жизни. И эта ария — это моё кредо.
(Это нынешнее состояние или мечты об этом?)
— У нас традиция такая, наши гости рассказывают свои сновидения. Какие сновидения посещают вас?
— Вы знаете, я не могу сказать, что мне не снятся пророческие сны, а если есть какое-то внутреннее волнение или я проснулась от ощущения какого-то такого нехорошего, я в него верю, потому что я знаю, что может быть какая-то неприятная история со мной связанная. Я начинаю себя уговаривать, что все будет хорошо. А так я в принципе в сны не очень верю.
— А вообще, в целом есть какие-то абсурдные сны, профессиональные?
— Бывает. Какая-то чушь снится, люди о которых я никогда не слышала огромное количество лет, вдруг они начинают мне снится. Бывает, что какой-то человек приснится, которого я и не видела и не слышала очень много лет, и вдруг он звонит. Если мне снится полный абсурд, я его забываю. У меня один раз перед очень ответственной премьерой в Нью-Йорке был сон, что я выхожу на сцену и не помню ни одного слова, что я с ужасом смотрю на дирижера, в зрительный зал и понимаю, что я ничего не знаю. Это бывает перед премьерой, когда очень много работаешь над какой-то ролью, просто в себя ее вливаешь. Вдруг, вот такой стоп-кадр. Просто надо остановиться. 2 дня пройдет и все встанет на свои места. И вот этот кошмарный сон артистов, артист выходит на сцену, забыв весь текст, а меня, что я забыла свою музыку и весь текст, и не знаю что делать, на сцену вышла и стою перед публикой. Вот это кошмар. Это и называется кошмар артиста. То есть перед премьерой, когда ты так загружен перед программой и у тебя сны, что ты выходишь и абсолютно полный ноль, что ты ничего не знаешь и не соображаешь что делать.
(Это сон о неврозах, стрессах и психологических издержках профессии оперного певца. Скорее всего моя пациентка никогда не забывала слова в силу того, что это сновидение, как работа архетипа тени, как обратная сторона того, что моя пациентка всегда внимательна и собрана на сцене.)
— А вообще у актера драмы всегда можно подстраховаться, есть партнер. А если вы поете классику, которую все слушатели знают назубок, здесь не так просто сымпровизировать.
— Конечно, тут и невозможно, потому что тут рояль или оркестр ведет свою тему и ты тут ничего не сымпровизируешь. Тут нужно либо остановиться, либо пропустить несколько тактов и идти дальше.
— Когда я вас впервые увидел, то я отметил для себя, что наконец-то на оперной сцене появилась красавица, на которую приятно посмотреть. Это первое. И второе, о чём я подумал, наверное, этой симпатичной девушке тяжело от начальников в театре, в Большом театре. И сейчас многие женщины являются жертвами своих начальников. Вас это миновало?
— Нет, не миновало. Когда я была незамужней девушкой, только начинала свою оперную жизнь, я была ужасно стеснительной, хорошо воспитанной.
(И по-моему, моя пациентка и сейчас такая же.)
И я видела, что притязания идут не на том уровне, котором мне хотелось. Я всегда старалась смыться во время, чтобы не ставить ни себя, ни человека в дурацкое положение. Потому что я знала, что не пущусь во все тяжкие. И знала, что как болезненно реагируют мужчины на отказ, и поэтому я во время смывалась. И этим вызывала неприязнь, потому что им хотелось совершенно другого. И видимо, они в своих головах представляли какую-то модель, а вдруг, раз и девушка смылась. И конечно им было не очень отрадно и неприятно и многие за это мстили. Но ничего, пережила! И пережила очень хорошо и достойно, и я никогда не смогу упрекнуть себя, что ради карьеры пустилась с кем-то во все тяжкие. Перетерпела. Благополучно все, слава Богу.
(Я почувствовал, что моя пациентка сильно переживала, выражая эту проблему. Но, всё действительно позади. И мы идём вперёд.)
— А вообще, в целом, симпатичным читательницам нашей газеты, имеющим подобные проблемы со своими начальниками, чтобы вы посоветовали в этом плане?
— Знаете, я всегда считаю, что если женщина умна и если она красива при этом, она всегда найдет форму как показать мужчине, что у него нет перспектив в сексуальном домогательстве. И, знаете, сколько раз, особенно на западе, когда я жила в Нью-Йорке, в одном районе, где жили одни звезды кино, музыки, театра, и я видела это повышенное внимание к ним как они умело ставили на место. И показывали, что профессиональные отношения — это профессиональные отношения, а отношения личного плана — это отношения личного плана. И каждый себе выбирает отношения, от которых радостно, приятно и по любви. Без оскорблений, без обид, надо человеку показать, что не стоит, Но это надо сделать очень тонко и умно. Для этого женщину нужен ум, женственность, и это надо сделать без кокетства, добросердечно и доброжелательно.
— Что вы почувствуете, если вам вдруг скажут, что вы роковая женщина?
— Знаете, у роковых женщин всегда несчастливая судьба, потому что там действительно сочетание красоты, внутренней холодности и эгоизма, с элементами садизма. Ну, возьмите ту же Виолетту из Травиаты, или Кундри в Порфифале (?), если брать оперные персонажи. В них всегда есть, несмотря на их красоту, и что они кружат мужчинам головы, есть внутренний надлом. Это медаль с двумя сторонами. Если ты хочешь любой ценой богатства, свободной любви, поклонения твоей красоте и владения всеми умами, в тебе есть всегда этот внутренний надлом и ты несчастливый человек. И все кончают очень плохо роковые женщины. Поэтому лучше ею не быть. Ну, если кто-то и хочет ею быть, то должен понимать что конец этих женщин очень плачевный.
— Но поиграть можно на сцене?
— В моменте это красиво
— Но эта «одежда» не для вас.
— Нет
— Вы ее скидываете, и все, да?
— Я люблю быть любимой, люблю нравиться, я люблю, как актриса, когда мною восхищаются, когда говорят приятные вещи. Но я очень хорошо знаю тот предел, где я должна остановиться.
(А теперь я попытаюсь поговорить о неадекватностях моего пациента.)
— У оперных певцов бывают профессиональное заболевание? Например, я знаю у милиционеров есть профессиональное заболевание, они во всех видят преступников. А у оперных певцов, есть что-то такое? Вот я вижу, что они закутывают горло, издают какие-то странные и неадекватные ситуации звуки «ми» самослушают. Проверяют свой голос. Вы неадекватно, ни с того не сего не вскрикиваете на улице или где либо, как бы проверяя свой голос?
— У оперных певцов есть заболевание — быть рабом лампы. Они рабы своего аппарата. Они все время к нему прислушиваются, все время что-то проверяют, в голосе они или нет. Они среди ночи делают какие-то странные звуки, мычат, проверяя есть ли голос в наличие. Они боятся сквозняков, они боятся разговаривать. Они говорят, что от разговоров садится голос. Если ты раб своего аппарата, то ты рабом и будешь, и он всегда будет тобой управлять. Нужно быть с ним партнером.
