Кот Бегемот - 99 признаков женщин, с которыми знакомиться не следует
Я утверждал, и продолжаю утверждать, что для Настоящего Мужчины в его Деле имеет значение в первую очередь азарт, желание быть лучшим, первым, стремление победить других, достичь совершенства, стать самым_главным_вожаком, а не та сумма денег, которую это самое первенство принесёт.
Эта привходящая нашего успеха, без сомнения, важна — но она не главная. Она как бы привнесена в мир женщиной.
Концепция, ассоциирующая нашу мужественность с богатством и сексуальностью играет на руку в первую очередь женщинам. Это дополнительно подтверждается огромной её распространённостью. Ибо теория, призывающая нас к творческой самореализации, к нахождению своего места в мире, к поиску и выстраиванию своего уникального 'я' такого распространения бы никогда бы не получила.
Мужчина — не собственник, он прежде всего охотник. Азарт погони важнее для него, чем наличие трофеев в пещере… И если хорошенько поразмыслить, если довести это рассуждение до логического конца, то мы упрёмся в… христианство с его школой самоограничения и всяческого воздержания. Это мужское 'охотничье стремление' в конечном счёте противостоит сексуальности.
Вы скажете, что все эти 'вертикальные' штуки — духовность там, Бог, и прочее — нам не нужны. Типа можно обойтись и без них. Однако в рамках либерально-рационалистического западного мышления невозможно верно интерпретировать отличие женщин от мужчин, и понять вообще наши мужские особенности. Выше, чем до психоанализа с его превознесениме тотальной сексуальности, атеистический ум не поднимется уже никогда. И в рамках этой западной парадигмы мужчины будут всё более и более восприниматься как некие недоноски, несовершенные и даже зловредные существа, портящие жизнь и себе, и окружающим. Безусловно, либерализм и рациональность не лежат в основе этого процесса, но они являются важными его составляющими. И единственная возможность выйти за рамки утопического рационализма — как раз то самое, глубокое, мужское мировосприятие. Которое, в конечном счёте, без понимания Бога не обойдётся. Кто у нас самый главный Творец? Кто создал всю 'башенку' под названием 'Вселенная', и в случае необходимости сможет разрушить её и построить новую? Кто наградил нас, мужчин, творческими способностями? Вот то-то.
Голый и плоский западный рационализм жёстко связан с феминизмом, с идеологией будущего всемирного торжества баб. Если мы не противопоставим этой идеологии что-то своё, то нас гарантированно зачморят. И начнут с самого главного, что у нас есть — с внутренней свободы, со способности к творчеству, с любви к риску. Со способности скучать от монотонно-самодовольного бабского быта. Западные 'женщины просто живут как мужчины… У них нет конкуренции, кругом полно хороших достойных мужчин, они совершенно уверены, что найдется и сегодня и завтра кто-нибудь, и он будет стричь газон и учить детей играть в баскетбол и скорее всего он будет готовить, когда придет блажь поесть не из коробок или на вынос' — сообщает очевидец (http://kot-begemott.livejournal.com/209813.html). Обратите внимание: готовить будет именно мужчина. Где, спрашивается, равенство? Именно западные ценности со временем превратят нас в жалкий придаток к кухне и юбке. И вовсе не случайно американские авторши делают вывод, что мужчин нужно всячески ограничивать, что они вообще не должны существовать. .
'Сумма человеческого счастья была бы выше, если бы этот мужчина никогда бы не жил. .'
Мы будем оставаться мужчинами только тогда, когда идём вперёд, когда разрушаем и строим свои 'башенки'. Ибо в конечном счёте, дело не в женщинах. Дело в нас самих. Это мы сами решаем проблему чисто по-женски — то есть упрощённо-внешними, а не внутренними средствами. Я вовсе не призываю мужиков всё радикально менять. Бросать нынешнюю работу, начинать читать умные книжки, заниматься каким-то там творчеством. . Внешние, революционные изменения, геройские поступки, да и всякие там реформы — это чисто бабский, экстенсивный путь. Регулярное посещение храма, всякие там молитвы да вкушение святой воды — другая крайность того же самого бабства. Упаси нас Бог пойти по этому пути!
Я всего лишь призываю, не меняя ничего, стать внутренне смелыми и сильными, и _о_с_о_з_н_а_т_ь_, как всё должно быть на самом деле. Не обманывать и не утешать по-бабски себя. Осознать, и всё. Поднапрячь самое лучшее, что у нас есть — мозги. Что, трудно?!! Не просто жить себе-поживать, да добра наживать, но никогда не исключать сознания высших реальностей из своей жизни. Не успокаиваться и не оправдывать себя. Ибо как внешнее реформаторство, так и убаюкивающее обрядоверие — в конечном счёте есть самооправдание. Нужно научиться быть сильными прежде всего в познании самих себя. В умении не перекладывать свою вину на других.
Под углом всех рассуждений, идущих выше, можно очень интересно интерпретировать действия Адама и Евы. Для Евы занятия Адама были какой-то непонятной абстракцией. Ева существует до грехопадения в состоянии какой-то неопределённости: Адам что-то делает, не очень понятно, что. Ева как-то ему помогает — ну, допустим, вдохновляет его. Ей остаётся просто верить, что Адам делает нечто правильное. 'Кот, я же не знаю, будут ли твои идеи живы через 200 лет. Я могу только в это верить. Всё равно существует некоторая неопределённость. .
'И тут к Еве подползает змей и говорит: давай, подруга, пожри запретный плод, и ты сразу узнаешь всё. У тебя сразу возникнет определённость, ты сразу во всём разберёшься. 'Будете яко бози ведяще доброе и лукавое'. У тебя на душе будет спокойно, тебе самой будет комфортно — ты же всё будешь знать.
Ева и Адам едят этот 'плод стремления к полному комфорту и полному знанию'. И всё, абзац — мир, в котором стали думать о личном комфорте, он распадается. Вместо единого целого бытие превращается в набор кубиков: человек сам по себе, творение само по себе, Творец — тоже сам по себе. И сами по себе Адам и Ева. Каждый сам за себя, 'lupus est'. В этом дизассемблированном мире становится невозможным поддерживание мужской идейной и идеальной 'платформы'. Творчество в наивысшем смысле становится тоже невозможно. Тут либо одно, либо другое: или высота полёта, или погружение в потребительский 'мейнстрим'. 'Не можете Богу работати и мамоне'.
Когда Ева поедала плод, то менее всего думала о плане Божьего миростроительства. Как женщина, она просто хотела определённости. И в некотором смысле это было начало конца. Но ещё не сам конец. От нас всех тоже кое-что зависит. .
Эта история с Евой — пример того, что женская деятельность лишь внешне выглядит как безрисковая: ну что такого — съела какой-то там плод? Она же хотела как лучше. Ева просто жаждала всё узнать. Девочка хотела, чтобы всем было хорошо. И Адаму дала: и он пусть поест, тоже будет всё знать, а то он мучается там бедный, что-то творит. .'(С)
Жуть что творится. Женщина не понимает, зачем это мужчина постоянно разрушает свои башни. Мужчина не понимает, как это — трястись над своим очередным сооружением: ведь всегда можно построить новое. 'Но я, вообще-то, не о кобылах — я о девушках' (с), Тяпа-Ляпа). Мы ведь начали с вопроса: а было ли счастье до грехопадения? Щас выясним это по-быстрому.
Женское понимание счастья — это непрерывное наслаждение персональным неразрушаемым комфортом и новокупленными вещами, это покой и полная определённость. Было это у Евы до грехопадения? Нет. Ева вкушает запретный плод в силу перманентной женской любви к наслаждению. 'Вот я сейчас съем этот плод, и всё будет ещё лучше, чем сейчас'. Старуха и разбитое корыто.
У Евы была некоторая дискомфортная неопределённость. Ева была помощницей Адама, она постоянно ощущала свою вторичность. Адам чем-то там занимался — и, видимо, чем-то довольно серьёзным, а Ева что? Чем именно околачивала она груши в Эдеме? И какие обуревали её соблазны?
Мужское счастье, как постоянный поиск, как творческий полёт: было это у Адама? Да выше крыши.
Ну и кто у нас победил? Кто в результате грехопадения утратил, а кто — приобрёл?
Жуть что творится. 'Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рожать детей'. Деторождение было наказанием, мучительным следствие грехопадения; самый наш способ зачатия несёт его 'в снятом виде', а женщины преподносят его как некое особое право, рассматривают его как великое своё достижение ()Материнство — это святое, мля. Женская красота — предмет поклонения; манекенщиц называют 'моделями', что есть синоним к словам 'эталон', 'объект для подражания'. Присмотритесь, как они себя держат на подиуме: богини, нах.
Красота, говорят, требует жертв. Вдумайтесь в эти слова. Вот прямо сейчас остановитесь и вдумайтесь. В них признаётся, что женская красота есть некий объект для поклонения, своего рода божество. Таким образом, божеством объявляется и сам 'носитель' красоты — женщина. Уверен, что читателю доводилось сталкиваться и с более откровенным высказыванием: 'чего хочет женщина — того хочет Бог'. В итоге весь мир женских ценностей — комфорт, блин, качество жизни, уровень потребления, эти грёбанные одноэтажные уютные хибары, и всё такое прочее — объявляется, по сути дела, новой религией. Её и преподносят мужчинам как некое высшее женское откровение. С ног на голову. .
