Вильгельм Райх - Анализ личности
Моя пациентка реагировала недвусмысленным способом: когда <вуаль> закрывала ей лоб, она чувствовала, что извилины ее мозга были спутаны <подобно запутанным кишкам>. Для меня это описание казалось полным разумного значения. Вопреки шаблонным принципам механистической неврологии, кажется невероятным, что мозг, имеющий извилины, подобно кишкам, в то же самое время не движется, подобно большинству других органов, когда выполняет свою работу координации и передачи центральных импульсов. Разве не разумнее предположить, что мозг построен из кишкоподобных спиралей, потому что он движется подобно перистальтике кишечника? Некоторые здоровые люди, которые обычно много работают умственно, рассказывают, что они чувствуют сильный прилив тепла к мозгу и области лба, когда они усиленно думают; что они чувствуют <жар> и этот жар исчезает, когда усилия прекращаются; с другой стороны, мы видим бледный, неподвижный, холодный лоб в случаях психической недостаточности и псевдоастении. Выработка тепла - общеизвестный индикатор психологического усилия в мышцах и эмоционального состояния при сексуальном возбуждении. Недостаток выработки тепла замечен в случаях с низкой биоэнергией: при раковой биопатии, анорготической слабости, анемии и т. д. Поэтому нельзя категорично утверждать, что мозговая ткань не вырабатывает тепла и не движется в процессе напряженной работы.
Я прекрасно знаю. что это предположение звучит странно для классической патологии, согласно которой мозг является неподвижным органом, генерирующим все импульсы жизнедеятельности. Я не согласен с этой теорией. Я полагаю, что это абсолютно не так; что это противоречит многим очевидным фактам жизненного функционирования. Как я уже говорил, визуальное доказательство подвижности мозга представить тяжело. Но уже не существует никаких сомнений в том, что при шизофрении работа мозга нарушается именно функционально, а не структурно. Механические и структурные изменения появляются позже как результат функционального биоэнергетического расстройства; наиболее существенными из них являются остановка движения и дискоордина-ция деятельности биоэнергетического поля. Мы должны признать атрофию неиспользуемой ткани мозга, точно так же как атрофию неиспользуемых мышц. Если это правда, что состояние органов отражает форму движения биоэнергии, тогда мозг с его сложной и богатой циркуляцией является превосходным примером биоэнергетической функции органических форм.
Эмоциональный и биоэнергетический раскол у шизофреника, как мы хорошо знаем, приводит раньше или позже к всеобщему расстройству организма, сопровождаемому неприятным запахом тела, потерей веса, сильными нарушениями биохимического метаболизма, а иногда также развитием раковых заболеваний. Шизофреник сжимается биофизически потому, что ему не хватает способности поднять на нужную высоту свой биоэнергетический уровень.
Вернемся снова к нашей пациентке, которую я уже несколько недель лечил оргонным аккумулятором. Оргон дал очевидный положительный эффект: он вызвал у нее расширение автономной нервной системы. Ее лицо порозовело, глаза вновь стали ясными, речь стала более быстрой и скоординированной; и она чувствовала удовольствие, находясь в оргонном аккумуляторе от пятнадцати до тридцати минут. Это давало огромную новую надежду на возможность биофизического лечения начинающейся шизофрении.
Комбинация физической и психиатрической оргонной терапии была крайне обнадеживающей. Резкое изъятие биоэнергии производилось только посредством одного аккумулятора. Психиатрическая оргонная терапия помогла извлечь на поверхность шизофренические механизмы.
В течение двадцать седьмого сеанса пациентка была, в основном, в хорошем настроении, кожа ее лба была подвижна, а ее глаза были очень ясными. Но ее дыхание было все еще ограниченным. И до тех пор, пока еще оставалось беспокойство, вызываемое дыханием или определенным, типичным положением тела, биофизическая структура не была действительно избавлена от своих расстройств. Когда я <выкачал> ее эмоции, она утратила веселость, <силы> были близко, лоб стал бледным и неподвижным. <Есть какое-то препятствие между кожей лба и мозгом>, - сказала она. И добавила, что это всегда возникало в том случае, когда <силы> были рядом; и всегда исчезало вместе с ними.
В течение следующего периода лечения (с двадцать восьмого по тридцать второй сеанс), пациентке было значительно лучше. Она неоднократно говорила: <Я не знаю, хочу ли я выздороветь...> Говоря это, она подразумевала, что не знала, что с ней случится, когда она поправится. Несколько раз она умоляла меня: <Пожалуйста, помогите мне против <сил>... их нет сейчас вокруг, но я знаю, что они вернутся... Я так их боюсь... спасите меня...>
Сейчас стало вполне ясным, что <силы> были ее искаженным восприятием плазматических оргонотических потоков; что она любила и страшилась их в одно и то же время; что всякий раз, когда потоки становились сильными, она впадала в состояние, подобное оцепенению. Ощущение <сил>, их переход в психические механизмы и неподвижность оптического сегмента сформировали единый функциональный союз.
Я видел, что она борется против подлого, жестокого выражения в своих глазах. Я поддержал ее, разрешив уйти и преодолеть это выражение. Она достигла цели с некоторым усилием и немедленно почувствовала себя значительно лучше: но в то же самое время она слишком близко подошла к кататоническому состоянию, и так было всякий раз. когда у нее в глазах возникало выражение сильной ненависти. Однажды она встала, подошла к шкафу в состоянии, подобном оцепенению, взяла нагреватель и положила его включенным перед дверью шкафа; затем она соорудила на двери крест из вешалок. <Я должна была успокоиться и обратиться к силам>, - сказала она. Она также сказала мне немного позже, что чувствует только некоторые части своего мозга; другие части <были скручены> и, следовательно, она была <приведена в замешательство>.
Я хорошо знал, что ей придется пройти через сильный приступ волнения с возможным полным впадением в кататонию, когда плазматические потоки прорвутся с новой силой. Но это всецело зависело от того, достигнет она полного дыхания или нет.
В течение следующих четырех недель она чувствовала себя хорошо. Она хорошо работала в офисе; она была общительной и веселой; приступы <удаления> стали редкими и были не такими сильными, как обычно. Правда, иногда она возвращалась в свое шизофреническое состояние. Например, она пришла однажды с животом, обмотанным липкой лентой <для того, чтобы быть вместе с собой...> Невротики просто выражают страх разрывания; наша пациентка действительно приняла меры против разрывания типичным психопатическим способом. Но мы оба понимали, почему она делала такие вещи, и она совершенно не знала, когда она прекратит их делать. Я приложил огромные усилия, чтобы рассказать ей о грядущей опасности, и она поняла это с истинно шизофренической смышленостью.
Она постепенно научилась не бояться выражения убийственной ненависти в своих глазах. Это дало ей некоторое чувство безопасности против страха совершить преступление; она поняла, что можно выражать убийственную ненависть, но это вовсе не означает, что она действительно должна совершить преступление.
Я работал непрерывно и осторожно над задержкой дыхания в ее горле, с переменным успехом. Но она никогда полностью не поддавалась эмоциональному дыханию. Она переместила свои основные ощущения из грудной клетки на живот; это было показателем передвижения восприятия ее оргонотических потоков в область гениталий.
Однажды она накинула петлю себе на шею, <чтобы посмотреть, что чувствуют люди, которые хотят повеситься>. Эти действия были отголоском опасности; но она значительно уменьшалась игрой и юмором, с которыми производились эти действия. Я знал. что она была еще не в состоянии совершить самоубийство. Ее личный врач отметил сильное изменение ее психики и поощрял ее дальнейшие усилия. Этот психиатр был очень заботливым и добрым.
Было ясно, что биоэнергия и ощущения, которые сопровождали ее, были сильно смещены в область гениталий. Предоргазмические ощущения были близки. Следовательно, все еще преобладающий блок в горле составлял главную терапевтическую проблему. Я знал, что если этот блок вовремя не расшевелить, если половая возбудимость прорвется с большой силой через все еще существующий в ее горле блок, то она определенно станет кататоником. Необходимо было удалить блок в ее горле перед полным развитием половой возбудимости.
Однажды она задышала полностью и немедленно почувствовала что-то, подобное оргонотическим потокам и <силам>. Она распознала это быстро и совершенно ясно, без доли сомнения. Ее грудная клетка двигалась совершенно автоматически. У нее были сильные ощущения потоков во всем теле, за исключением области гениталий. Она спросила: <Можно ли сделать так, чтобы во всех частях тела возникли одинаковые ощущения, не затрагивая душу?>. Это был самый странный вопрос. Что она понимала под словом <душа> - половое ощущение или сами гениталии? Поскольку пик потоков тела наблюдается в половых органах, как <предопределила природа>, то было логичным, что и <душа> представлялась ей предоргазменными ощущениями в гениталиях. Они были отделены от восприятия слишком долго, чтобы их можно было ощущать как посторонние силы и как <душу>, наиболее видимую часть самовосприятия. Это подтверждалось тогда, когда она настаивала, что <не хочет, чтобы вылечили ее душу>.
