Маруся Светлова - Счастье быть женщиной
Обзор книги Маруся Светлова - Счастье быть женщиной
Маруся Светлова
Счастье быть женщиной
Глава 1. Глобальная женская роль
Много лет назад, когда я начинала свою деятельность практического психолога, я пришла работать в школу. В обычную московскую школу с переполненными классами, работающую в две смены.
И в первые же недели работы в школе я сделала несколько открытий, поразивших меня до глубины души и определивших потом направленность моей профессиональной деятельности.
Первое открытие касалось самих детей, учившихся в этой школе.
Внешне это были самые обычные дети. Громкие, озорные, несущиеся по коридорам на перемене так, что приходилось прижиматься к стене, чтобы тебя не унес этот поток. Они казались мне совершенно безмятежными, беспроблемными, веселыми. Но что происходило при более близком знакомстве, когда я начала с ними общаться, проводить тестирование, встречаться индивидуально?
Я постоянно сталкивалась с какой-то скрытой проблемностью, неудовлетворенностью детей самими собой, или своими отношениями со сверстниками, или отношением к ним учителей и родителей. Я сталкивалась с разным проблемным поведением ребенка — неумением общаться с другими, робостью, закомплексованностью, повышенной тревожностью. Или с хамоватым, наглым, даже жестоким поведением по отношению к другим.
Я пыталась систематизировать эти детские проблемы по их проявлениям и по причинам их возникновения.
Одни из них: чувство одиночества ребенка, его ощущение собственной неценности, незначимости — и, как итог, плохое поведение, скрытой целью которого было желание привлечь к себе внимание, вызвать к себе интерес, заработать баллы у сверстников, — я называла для себя «Недостаток любви, внимания и понимания». И количество таких проявлений в детях меня просто поражало. Поражало и качество, разнообразие таких проявлений.
У семилетнего ребенка проблемы могли проявляться в замкнутости, отстраненности от родителей и сверстников. «Меня никто не любит, я никому не нужен…» — говорил он мне.
Тринадцатилетний мальчик мог изводить своим поведением учителей и при разговоре со мной объяснял свое поведение предельно просто: «Они меня все ненавидят — вот пусть и получают…»
Старшеклассница могла обратиться ко мне за помощью, отчаявшись в одиночку справиться со страшной проблемой: у нее третий месяц беременности, она чувствует себя одинокой, испуганной, она не знает, что делать. И дома близкие ничего не замечают, не замечают даже то, что у нее токсикоз, что она изменилась внешне, что она напряжена, расстроена, испугана. «Им не до меня, — говорила она. — Я им не нужна. Для них главное, чтобы я домой вовремя приходила и училась хорошо. А что со мной происходит, их не волнует…»
Я встречала это снова и снова — в детских рисунках, в беседах с детьми, на индивидуальных консультациях — какую-то «хроническую» ненаполненность детей, неуверенность в собственной ценности, нужности, значимости. Неуверенность в себе, как следствие этого.
Я встречала много неуверенности. Так много неуверенности в детях, которые внешне казались мне такими уверенными, даже самоуверенными, нагловатыми. Но при ближайшем знакомстве, когда ребенок открывался мне — сколько неуверенности, сколько комплексов обнаруживалось в нем!
И возраст ребенка при этом был неважен. Семилетний ребенок стеснялся того, что он в классе меньше всех ростом, или «страдал» оттого, что у него уши «не того размера». Пятнадцатилетняя девочка переживала из-за того, что у нее грудь не такого размера, как у подруги.
Сколько раз, сталкиваясь с этим представлением о самом себе, как о некрасивом или глупом, не соответствующем тому, каким надо быть, сталкиваясь с переживанием детей, что они не такие, как другие, которые красивее, или умнее, или сильнее, я опять поражалась этому многообразию представлений ребенка о самом себе, как о каком-то «не таком» — неправильном и несовершенном. И я знала уже тогда, что все эти представления не являются изначально собственными представлениями ребенка о себе.
Каждый ребенок приходит в этот мир с осознанием собственного совершенства, без единого комплекса. Это потом родители, воспитатели и учителя делают его «не таким». Их оценки, их критические замечания меняют представления ребенка о себе. И он начинает «узнавать», что не такой уж он и хороший, что он ленивый или безответственный, смешной или толстый. Представление ребенка о себе формируют взрослые — и сколько негативных представлений я обнаруживала в детях!
Неуверенность — одно из самых сильных проявлений детской проблемности, которое я наблюдала. И не только неуверенность в собственной внешности, в собственной успешности. Многие дети были наполнены представлениями о невозможности чего-то достичь, что-то изменить. Были уверены в несправедливости того, что происходит с ними или с другими людьми.
Я так часто сталкивалась с проявлениями того, что называется негативными картинами мира — системой представлений о мире, жизни, возможностях. И я понимала, что картины эти были тоже не врожденными, а приобретенными детьми в среде взрослых людей, которые объяснили им, что такое этот мир, что в нем возможно, что в нем ценно, какие правила в нем есть. И это неуверенное, тревожное отношение ребенка к миру, наполненность его негативными представлениями о мире, возможностях в этом мире — тоже потрясали меня.
Это было так странно для меня сначала. Так странно и так страшно!
Передо мной было целое молодое поколение, поколение от 7 до 17 лет. И большей частью это поколение было нестабильно, наполнено проблемами и неудовлетворенностью.
Я долго не могла поверить в это. Но мои встречи с детьми, тестирование и консультирование только подтверждали этот вывод.
И я, пытаясь разобраться, почему это происходит, как объяснить это повальное явление общей детской неудовлетворенности, закомплексованности, тревожности, нестабильности, приходила только к одному выводу — все это следствие семейного воспитания. Следствие каких-то перекосов в родительском воспитании. Недостаток родительской любви и поддержки.
Я сталкивалась с разными проявлениями детской проблемности и у меня было с чем работать, над чем подумать. И, естественно, со всеми своими мыслями и выводами я приходила к родителям на родительские собрания, приглашала их к себе для знакомства, понимая, что без совместной работы мы не сможем изменить ситуацию.
Я была уверена в этом тогда, и это осталось моим твердым убеждением сейчас: если ребенок воспитывается в ситуации любви, принятия и поддержки, если в нем видят личность и уважают эту личность, — ребенок формируется, вырастает полноценной, стабильной личностью, уверенной в себе и своих силах, свободной от каких-либо комплексов.
Я была уверена в том, что если сами родители гармоничны и позитивны, они могут сформировать в ребенке только такие же позитивные представления о самом себе, о жизни, о его возможностях в этой жизни.
Но я могла во всей школе пересчитать таких детей — уверенных в себе, с позитивными представлениями о жизни и людях, — что называется, по пальцам одной руки. Остальные были с какими-то неправильностями. И вопросы — почему это происходит и что с этим делать — надолго заняли мое внимание.
Мамины дети
Я, выявляя такие проблемы в детях, приглашала на консультацию родителей, чтобы познакомиться с ними и вместе определить, откуда в ребенке эти проблемы, чтобы помочь родителям что-то изменить в стиле воспитания. И я сделала второе открытие, которое потрясло меня.
Все упиралось в женщину. В маму ребенка.
Все, что происходило с ребенком, определялось ею. Создавалось ею. Было следствием именно ее, маминого влияния. Как бы странно или спорно это сейчас ни звучало, но это было именно так.
Если, например, старшеклассник был неуверен в своих силах, сомневался, что поступит в институт «без блата», я именно это слышала, находила в мамином отношении.
— Да разве сейчас поступишь? — говорила она. — Сейчас такое время — без денег никуда!.. Сейчас ребенок своими силами ни за что не поступит…
И я понимала — откуда эти представления в ребенке. Ему уже «объяснили», что не все в этой жизни возможно, что мы не в силах противостоять обстоятельствам, что жизнь несправедлива, и если у тебя нет денег, ты ничего в ней не достигнешь…
И если я, например, встречалась со случаями повышенной тревожности у ребенка, нестабильности, страхов, то именно это я находила и в маме — повышенную тревожность, нестабильность, страхи. Ее представления о жизни были наполнены страхами, ограничениями, ожиданием чего-то плохого.
Такая мама только еще заходила в кабинет, а на лице ее было выражение напряженного ожидания, тревоги. И интонация ее в первые минуты разговора только подкрепляла мою мысль:
