Вадим Гурангов - Искатели приключений на…
В изломе холмов блеснул первый лучик солнца, тоненький, как нить паутинки. И из этой центральной ниточки мгновенно сплелась крохотная радужная сеточка, переливающаяся всеми цветами солнечного спектра, нежными и робкими. Игривая паутинка по форме была похожа на круговой сектор, расходящийся по мере удаления от источника света. И он был не плоским, а вогнутым, вроде гамака из радужных ниточек. Изделие потрясающей красоты и ювелирной тонкости!
Кружевное перламутровое сияние рождалось из центральной точки и волнами текло по паутинке в пробуждавшийся мир, к Вовке. Оно щекотало его распахнутые глаза, ласкало кожу лица и рук, согревало через свитер и джинсы. Сектор радужной паутинки удлинялся и расширялся, все новые и новые блистающие дуги-ниточки нанизывались на лучики, которые исходили из центра. Нитевидные блики все время двигались, они играли в прятки и в салочки друг с другом, как расшалившаяся ребятня. Сливались и рождали новые пульсирующие полоски во всех направлениях. Танцуя в невесомости, взлетая и падая на батуте солнечного света, трепетное излучение рисовало сложнейшие живые узоры.
Многоцветное свечение купало ошеломленного Вовку в своих шелковых волнах. У него вдруг мелькнуло узнавание – весь материальный мир рождается из этого призрачного свечения. Игра света, мираж в пустыне по мере созерцания его обретает плотность и осязаемость. Полотно, сотканное из радужного ликования, было едва различимым. Но это и была реальность! Тайна, хоть и явная, но настолько невесомая и незаметная, что ее трудно отгадать. Реальность, дрожащая на кончиках ресниц…
Долго сказка сказывается, да быстро дело делается. Через несколько мгновений после появления радужной паутинки, в том же изломе горизонта показался малюсенький краешек красно-золотого диска. Увидев его, Тараканов взорвался от ликования, разлетевшись на миллион светящихся осколков такого же цвета: «Вот Оно! То, что рождает миры!». Нестерпимое, обжигающее глаза счастье охватило каждый осколочек его сознания. И все вместе они пустились в неистовый танец, кружась и сплетаясь в порыве безотчетного наслаждения: «Я вижу Это!». Творился танец-молитва, гимн самому простому и самому великому событию! Грандиозность происходящего, колоссальный размах мистерии потрясали до глубины души. Интимный акт творения. Таинство из таинств. Просто восход солнца…
Вот уже половина солнечного диска, сияющего всеми сокровищами мира, показалась над холмами. И чем выше он поднимался, тем больший экстаз охватывал Вовку. Это был не просто восход солнца, но восход всего, что только могло быть радостного и непостижимого! Рассвет волнующего, нового мира. Пробуждение спящей Вселенной – пробуждение Живительной Силой, которая пронизывает все и вдыхает во все величайший, вечно ликующий дух! Это сход Бога в материю, это просветление, это присутствие невыразимого, это…
И вот необыкновенно восхитительный момент – Солнце явило себя полностью! Ярко-алый, отливающий золотом диск, окруженный розовым ореолом, повис над предгорьями. В этот самый момент на поверхности Иссык-Куля вспыхнула переливающаяся солнечная дорожка, протянувшись к Вовке по легчайшим волнам залива. Тараканов, не моргая, созерцал светило во всей его полноте. Пылающий красно-розовый круг спокойно транслировал всемогущество, красоту и бескрайнюю любовь ко всему, что было, есть и будет. Не почувствовать это было невозможно. Никогда в жизни Вовка не ощущал такого доверия и детского счастья от того, что он любим и дорог этому всесильному существу. А костер самого лучшего праздника разгорался все сильней. Радужный нимб теперь окружал солнце со всех сторон, но он сделался почти невидимым, ибо был поглощен сиянием гигантского огненного шара. Вовка ощутил крепчавший с каждой секундой солнечный ветер, мягким напором вливавшийся в его тело.
Круг солнца расширился, заполнив все поле зрения, и внезапно щелчком сузился до небольшого отверстия. Теперь перед Таракановым зиял тоннель, который не имел ни начала, ни конца и вибрировал и играл необыкновенно яркими цветами. Оттенки его менялись ежесекундно: алый, малиновый, розовый, сиреневый, синий, желтый, фиолетовый – вплоть до черного. И был только этот туннель, сияние которого неуклонно набирало силу, яростно пульсировало, затягивая в себя все глубже и глубже. Безостановочный красивейший полет! По краям этой цветной бездонной дыры то и дело высвечивалась радужная оправа, украшавшая и без того прелестный бриллиант.
Пару раз в голове раздавался вопрос: «А что творится с миром? Есть ли он?» – и это любопытство выбрасывало Вовку из цветного туннеля. Тогда прямо перед ним возникала вертикальная полупрозрачная пленка сиреневого цвета с темными лиловыми кляксами в виде звезд с волокнистыми коническими лучами. На этой вуали очень смутно и искаженно проглядывались весьма странные очертания равнины, озера и холмов. Будто объемная картинка, растеряв большинство деталей, схлопнулась в плоское мультяшное изображение.
И снова наблюдатель нырял в отверстие туннеля, которое то горело безумными красками, то мягко обволакивало пастельными тонами. Созерцание Этого наполняло восторгом до краев и захватывало без остатка. Вовке не оставалось ничего иного, как раствориться в ласковом излучении, отдаться ему, забыть себя. И не было большего счастья, чем утонуть в этом родном свете.
Уже потом Тараканов облек в слова то невыразимое таинство, что унесло его в самую суть Солнца: поклонение, служение, молитва. То, что Вовка делал, играя с Солнцем, он совершал неистово, самозабвенно, со всей силой своей души, отдавая себя до мельчайшей частички, сгорая в этом дивном свете, который человек не в силах представить себе даже в мечте. А мечтал Вовка только об одном – хоть что-то еще отдать этому сиянию, хоть как-нибудь еще порадоваться ему? Удивительно и загадочно, но это намерение нарастающей сдачи заполонившему все объекту восхищения раскручивало маховик безумного восторга. Оно разгоняло до частот, ранее недоступных Вовке, от которых раньше его, скорей всего, сожгло бы, как мотылька в огне свечи.
Причем не требовалось никакой концентрации – нужно было просто смотреть на солнце. И все… В этом вихре бесконечной Любви улетучивались субъект и объект, пропадала «нормальная» шизофреническая расщепленность человеческого существа. Хлоп! – и некому открываться, впускать в себя этот свет, или отдавать ему что-либо. Вовки Тараканова просто не осталось. Наверное, так испаряется эго в момент просветления. Не в страхе исчезнуть, а в величайшей радости, которую только возможно испытать. Не в напряженных усилиях, а легко и играючи, как солнечный лучик. Крохотная радужная ниточка осознания соединяется со всей грандиозной сияющей паутиной. Теряется в ней. Но это не страшно, это восхитительно! Ибо ты сам становишься источником. Вернее, растворив призрачные границы, становишься тем, кем и был всегда. Солнечным светом.
Долгое-долгое время от Вовки не оставалось ничего, он растворился в этом божественном сиянии, которое становилось все сильнее и ярче. Он стоял, чуть расставив ноги и устремив корпус вперед, с восторженными, горящими, безумными глазами, полными обожания. Несколько раз включался наблюдатель и смотрел на происходящее откуда-то сбоку. И Вовка отмечал, что ему плевать, видит ли его кто-то в этом страстном порыве поклонения, в немом обожании. Все наносное, все ожидания и оценки слетели прочь, испарившись в единой молитве Солнцу, источнику жизни. Слезинки счастья набегали в уголках глаз и тут же высыхали, согретые ласковым, невероятно любящим теплом этого бесподобного Божества.
Живая любовь и громадная сила Солнца проявлялись постепенно, чтобы не спалить маленького человечка. Сначала нежнейшим радужным свечением, потом теплым ветром от солнечного диска, который плавно открывался и набирал мощь. Затем всепоглощающим, многоликим светом, затягивающим в тоннель. И, наконец, горячим, пылающим огнем, разлитым повсюду. Мощность нарастала очень мягко. Вовка принял от солнца знание: «Сияй и согревай так же плавно!».
Когда солнышко выкатилось из-за холмов, лагерь стал оживать. Ни на секунду не отводя взгляда от источника света, Тараканов краем глаза отметил, что это фанаты Марусича стали собираться на «Тайцзи». Самого маэстро видно не было. Похоже, проводить занятие готовилась та самая «фея»: одетая в легкий трикотажный костюмчик, она уже расположилась на самом видном месте и ожидала, когда подтянутся остальные.
Тараканов отошел чуть подальше, к восточному краю площадки, поближе к светилу и берегу озера. Становилось жарко, и он с удовольствием скинул свитер, вновь устремившись всем своим существом к золотому кружочку, окруженному персиковым свечением.
Солнце поднималось все выше, и его волны делались все горячее. В какой-то момент Тараканов понял, что неведомая жаркая сила, вливавшаяся в него из шафранового диска, просится наружу. Она начала плавно двигать Вовкиным телом, и тот медленно протянул руки к солнцу, раскрыв ладони и сотворив из них чашу. Маленький солнечный шарик оказался в центре чаши. Вовка бережно подержал его в ладонях, покатал, полюбовался. Ах, какая нежность и благодарность к этому сказочному существу заплескалась в сердце! Прикрыв его сверху левой ладошкой, солнцепоклонник очень ласково погладил его кончиками пальцев. Затем Тараканов сделал «пистолет», соединив вытянутые вперед указательные пальцы и переплетя между собой остальные пальцы. На задержке Вовка медленно подцепил шарик солнца пистолетным «дулом» и, поднеся указательные пальцы к межбровью, выстрелил-выдохнул в третий глаз. Ослепительная вспышка озарила голову изнутри, а в Аджна-чакре заполыхал, пульсируя разными цветами, тоннель, соединивший Тараканова с солнечным ядром. Сколько Вовка летел по нему, он не помнил. Но неземная красота мелькавших картин поразила его. «Вот так и открывается третий глаз!» – подумал йогин, завороженный буйством интенсивнейших цветов.
