Элияху Голдратт - Выбор. Правила Голдратта
Отец улыбнулся:
– Дочь, если тебе не по вкусу неосязаемое, боюсь, ты неправильно выбрала профессию. Работая с людьми и пытаясь глубже проникнуть в движущие ими причины, мы нередко сталкиваемся с абстракциями.
Не дожидаясь моего ответа, он пояснил:
– Возьмем, к примеру, последний, обсуждаемый нами случай. Ты видела или трогала «консерватизм»? Мы пришли к выводу, что он существует не потому, что осязаем, – мы вывели его существование с помощью логических построений.
Если вдуматься, представление обо всем, на что распространяется психология – любовь и ненависть, побуждения и интеллект, – мы выводим с помощью умозрительных построений. – Для отца, должно быть, они настолько же абстрактны, как атомы или кварки.
– В чем важность абстрактных понятий с точки зрения ясного мышления? – спросила я.
– Необходимо быть очень осторожным, ведь если существование чего-то, чем мы занимаемся, нельзя подтвердить непосредственными наблюдениями, очень легко погрузиться в вымысел. Нас подстерегает ловушка логики замкнутого круга, ловушка тавтологий. И вот мы уже на пути к абсолютному вздору. Эфрат, ты знаешь, что такое тавтологии?
– Припоминаю твой пример про планеты, движущиеся по круговым орбитам. Но, если честно, я бы хотела понять, как это применимо к обычной жизни.
– Мы окружены тавтологиями, – заявил он, – до такой степени, что перестаем замечать их. Они возникают почти в каждой беседе, их можно найти в любой газетной статье. Возьмем, к примеру, фразу: «Они проиграли матч, потому что у них не было достаточной мотивации, чтобы выиграть». И больше ни слова, подтверждающего, что команда не хотела выиграть. Спроси себя, почему мы спокойно соглашаемся с этим? Откуда нам известно, что команда не была настроена на победу? Ответ наверняка будет: «Но они ведь проиграли, разве нет?» Вот тавтология.
Я улыбнулась, но все-таки сказала:
– Не думаю, что часто грешу такими абсурдными доводами. Во всяком случае, не в серьезных вопросах.
– О, неужели?
Он устремил насмешливый взгляд на вершины деревьев:
– Некий психолог недавно заявил мне: «Ты не чувствуешь разочарования, потому что подавил его в себе». Я не стал спрашивать у этого психолога: «С чего ты взял, что я подавил разочарование?» Не стал, потому что заранее знал ответ: «Разве это не очевидно? Ты подавил в себе чувство разочарования, потому что не испытываешь его». Аргументация замкнутого круга.
Нанеся этот коварный удар, отец продолжил:
– Логика замкнутого круга – своего рода точка невозврата в процессе ясного мышления. Стоит раз ее применить, и ты навсегда заблокируешь себе путь к поиску корневых причин, начав вместо этого строить замки на песке. Проблема в том, что аргументы замкнутого круга звучат достаточно убедительно, и когда мы не можем самостоятельно проверить их, мы нередко склоняемся к тому, чтобы их всерьез принять. Эфрат, ты же тоже была уверена, что я подавляю свои чувства, не имея в действительности никаких доказательств.
Я задумалась. И, наконец, спросила его:
– Каким же образом можно избегать использования логики замкнутого круга?
– Позволь для начала добавить немного сведений в твою копилку познаний.
– Отличная идея, – подбодрила я отца. Несмотря на занятия психологией, мне до сих пор не довелось прослушать ни одного курса логики. Почему отцу кажется, что я уже знаю все это? Наверное, потому, что он считает логику базовой способностью разумной личности, так же, как умение четко и ясно излагать мысли. И он, вероятно, прав. Я заставила себя перестать думать об этом и сосредоточиться на объяснениях отца.
А он уже набрал полную скорость.
– Позволь мне подчеркнуть: логика замкнутого круга еще не означает ошибочность названной причины. Она лишь свидетельствует, что вопреки первому, поверхностному впечатлению причинно-следственная связь не была установлена.
Увидев, что я не совсем его понимаю, он тут же поторопился привести пример:
– Продажи наших товаров падают, потому что предпочтения рынка меняются. Если я оставлю эту фразу без изменений, она станет еще одним отличным примером тавтологии.
– Да, понимаю. И, кстати, сейчас, когда я отчетливее вижу тавтологии, я понимаю, что они не так уж убедительны. Я легко могу найти массу других «потому что» и поставить это объяснение вместо слов «предпочтения рынка меняются». Вполне может быть, что цены падают из-за общего спада в экономике, или потому, что у нас появились новые конкуренты, или из-за того, что наш уровень обслуживания клиентов ухудшился, или потому, что мы завысили цены… Существует масса правдоподобных объяснений, а полученная нами информация не дает никакого повода предпочесть одно другому.
– Вот теперь ты мыслишь верно, – судя по всему, отец был доволен. – Давай предположим следующее: мне удалось установить, что продажи альтернативной продукции выросли на такую же величину. Как ты думаешь, обоснованно ли в этом случае утверждение, что в основе обоих полученных эффектов – одна причина: изменение предпочтений рынка?
Не похоже, чтобы рост продаж альтернативной продукции и спад объемов наших продаж были всего лишь совпадением. Я громко заметила:
– Изменение предпочтений рынка остается единственным правдоподобным объяснением, которое я могу рассматривать. Но я все равно не понимаю, какова причина этой причины – я не знаю, вследствие чего предпочтения рынка изменились. Возможно, мы сами спровоцировали это, ухудшив обслуживание или повысив цены. А, может быть, мы не виноваты, и изменения вызваны какими-то внешними факторами. Чтобы вникнуть в суть, требуется больше информации. Но сейчас я понимаю: наши продажи упали из-за того, что изменились предпочтения рынка. Простая логика. Однако второй результат – рост продаж альтернативных продуктов – ты взял из воздуха. Как же мне быть с ним?
– Мы вернемся к этому, когда ты укрепишь понимание основ, – пообещал отец. – Итак, мы знаем: логика замкнутого круга не дает возможности установить истинные причинно-следственные связи, а для логики, простой логики, это необходимо. Чтобы выявить причину, необходим как минимум еще один результативный эффект – эффект, подтвержденный прямыми данными. Более того, как только причина будет установлена, ты выйдешь из тупика – твой разум начнет искать более глубокие причины. И тогда ты обязательно докопаешься до корневой причины.
С этим я согласилась.
– Сейчас же мы вернемся к твоим опасениям в связи со вторым эффектом. Прежде всего, замечу – твое беспокойство вполне оправданно, потому что обнаружение второго возможного эффекта требует нестандартного, оригинального мышления, выходящего за рамки, в которые мы сами себя загоняем, упершись в первоначальный эффект и обсуждение его возникновения. Если мы обратимся к последнему примеру, чтобы выявить второй эффект, мы должны расширить обзор и сконцентрироваться не только на наших товарах – нам надо постараться охватить и альтернативную продукцию, которая, кстати, может очень сильно отличаться от нашей.
Я постаралась усвоить и оценить объяснения отца.
– Сложность в том, что если я, на самом деле, не уверена в существовании второго эффекта, то я могу не перешагнуть установленные границы мышления. Всегда спокойнее оставаться внутри, в привычном и комфортном пространстве, чем совершить рывок наружу, в полную неизвестность. И если второй возможный эффект лежит вне очерченных пределов, я его никогда не найду. Просто махну рукой на поиски и окажусь в силках тавтологий.
– Точно. – Отец был доволен. – Твое последнее наблюдение высвечивает всю важность идеи Прирожденной простоты. Прирожденная простота указывает, что, по мере того, как мы углубляемся в ситуацию, все причины сходятся. Схождение, в свою очередь, означает, что каждая весомая причина отвечает не только за одно последствие. Более чем за одно». Убежденность в Прирожденной простоте дарит нам уверенность, что у любой серьезной причины есть как минимум два разных последствия.
– Понятно.
Отец не останавливался:
– Ты права и в том, что мы, выбравшись за пределы своего мышления, обычно не знаем, куда направить взгляд. Была необходима личность масштаба Ньютона, чтобы открыть нам глаза на суть конвергенции. Это означает, что во многих случаях, пока мы не установим исходную причину, нам будет казаться, что следствия не имеют между собой ничего общего и относятся к совершенно разным ситуациям. Убежденность в Прирожденной простоте помогает поверить, что всегда существует как минимум еще одно следствие – чтобы определить его, надо расширить круг поиска. Большинство людей обладают достаточной интуицией и, благодаря такой убежденности и после некоторой практики, могут легко выявлять следствия, подтверждающие или опровергающие предполагаемую первопричину. Прирожденная простота открывает дверь для работы с абстрактными понятиями.
