Роберт Силверберг - Бездна
– Обсуждаем богословские вопросы, – ответил Квиллан.
– А-а-а… Ну, ну… Новое откровение?
– Присядьте, – предложил ему священник. – Я вам постараюсь объяснить.
Воодушевленный логикой своего нового учения, отец Квиллан расхаживал по кораблю, предлагая поделиться своими соображениями с любым, кто согласился бы его выслушать, но желающих находилось немного.
Казалось, наиболее заинтересовался теорией святого отца Гхаркид. Лоулер давно уже подозревал в этом маленьком человечке черты, присущие настоящему глубокому мистику; и вот теперь, как всегда загадочный, Натим сидел рядом с Квилланом. Его глаза блестели духовным вожделением, поза выражала наивысшую почтительность и внимательность. Он, словно губка, буквально впитывал каждое слово священника. Правда, как обычно, Гхаркид никак не комментировал услышанное и только изредка задавал краткие и очень тактичные вопросы.
Сандира провела около часа с Квилланом и пришла от него к Лоулеру озадаченная и задумчивая.
– Бедняга, – выдохнула она. – Рай… Святые духи, порхающие среди высоких трав и предлагающие свое благословение восторженным паломникам… Долгое путешествие, наверное, окончательно свело его с ума.
– Ты считаешь, что когда он садился на корабль, то еще пребывал в добром здравии?
– Ему так хочется раствориться в чем-то большом и мудром. Всю свою жизнь Квиллан гоняется за Господом Богом, но мне кажется, он просто стремится вернуться в материнскую утробу.
– Сказанное тобой звучит цинично.
– Неужели? – Сандира положила голову на колени Лоулера. – А что ты думаешь по этому поводу? Может быть, ты находишь какой-то смысл во всей этой мистической ерунде? Или в его богословии? В его сказках о рае и острове святых духов?
Вальбен погладил ее густые темные волосы (за долгие месяцы плавания они сделались жестче и грубее, но все еще оставались красивыми).
– Да, мне чем-то импонирует его теория, – согласился Лоулер. – По крайней мере, я понимаю метафоричность выводов Квиллана… Но сие не имеет значения, во всяком случае, для меня. Во Вселенной может существовать бесконечное количество отдельных слоев, населенных разными богами… У божества каждой более верхней ступени пусть будет в шестнадцать раз больше глаз, чем у предыдущих… И пусть у Квиллана есть совершенно неопровержимые доказательства всего этого причудливого вздора, для меня сие не имеет ни малейшего значения. Я живу в этом мире, и в нем нет никаких богов. Происходящее на других, более высоких уровнях бытия, если таковые имеют место, меня не касается.
– Но ведь это не означает, что не существует более высоких уровней.
– Конечно, но кто знает? Старый моряк, когда-то давно рассказывавший нам о Лике Вод, тоже говорил что-то такое о подводном городе супердвеллеров, расположенном неподалеку от берега. Думаю, в это можно верить с таким же успехом, что и в нагромождение фантазий Квиллана. Правда, если говорить начистоту, я не верю ни тому ни другому. Для меня одинаково безумны как сказки одного, так и богословские бредни другого.
Сандира приподняла голову и заглянула ему в глаза.
– Давай предположим в качестве гипотезы, что под водой неподалеку от Лика Вод действительно находится город и в нем живут какие-то особенные двеллеры… Если это так, то становится вполне понятно, почему известные нам джилли считают остров священным местом и боятся или, по меньшей мере, не склонны приближаться к нему. А вдруг там и в самом деле обитают богоподобные существа?
– Давай подождем… Когда мы все-таки доберемся до Лика и увидим, что это такое, тогда-то я и дам тебе окончательный ответ, хорошо?
– Что ж, я подожду, – согласилась Сандира.
Где-то посреди ночи Лоулер неожиданно проснулся и сразу же почувствовал, что находится в том состоянии нервного сверхнапряжения, которое – он знал об этом совершенно точно – не даст ему уснуть до самого рассвета. Вальбен сел в постели, потирая лоб, прямо-таки раскалывавшийся от боли. У него сейчас возникло такое впечатление, что ему во сне вскрыли череп и напихали туда миллионы блестящих и жестких проволочек, которые теперь терлись друг о друга при каждом неосторожном движении.
Внезапно Лоулер почувствовал, что в его каюте присутствует кто-то еще, кроме него самого. В слабом свете звезд, проникавшем сквозь единственный иллюминатор, он видел высокую широкоплечую фигуру, стоявшую, прислонясь к переборке, и молча наблюдавшую за ним. Кинверсон? Нет, не похоже. Да и зачем бы Гейб стал врываться к нему среди ночи? Но ведь на корабле больше нет таких высоких мужчин…
– Кто ты? – прошептал Лоулер.
– Вальбен, неужели ты не узнаешь меня? – прозвучал вопрос, произнесенный глубоким, с приятным тембром, и спокойно-уверенным голосом.
– _Кто вы?_
– Присмотрись хорошенько, парень. – Незваный гость повернулся, и стала видна часть его лица. Лоулер рассмотрел тяжелую челюсть, густую курчаво-черную бороду, прямой и крупный нос. Если бы не заросли волос на лице, то внешне все напоминало ему самого себя. Нет, не совсем: глаза другие. Из них исходит какой-то мощный свет; их выражение одновременно и строго, и мягко. Вальбен помнил этот взгляд, и поэтому волна озноба пробежала по его спине.
– Мне казалось, что я проснулся, – произнес Лоулер спокойным тоном, – но теперь понимаю – все происходит во сне. Здравствуй, отец. Рад снова видеть тебя. Прошло уже так много времени…
– Неужели? В таком случае, только не для меня. – Высокий мужчина сделал несколько шагов по направлению к Вальбену и оказался у самого края койки. На нем была старомодная широкая мантия в складку, которую Лоулер так хорошо помнил. – Хотя… немало лет прошло с тех пор, как… Ты вырос, сынок. Теперь ты старше меня, не так ли?
– Да нет… Примерно того же возраста, что и ты.
– И тоже врач. Причем, как я слышал, хороший врач.
– Ну-у, не такой уж и хороший. Но делаю все, что в моих силах. Хотя многое, слишком многое, не получается.
– То, что в твоих силах… Это уже прекрасно, Вальбен, если ты только правильно их оцениваешь. Я часто говорил тебе это, но, мне так кажется, ты не особенно верил мне. Что ж… Ты еще не начал халтурить и все делаешь на совесть… Врач может быть последним подонком, закончив работу, но до тех пор, пока по-настоящему помогает людям, он является доктором в полном смысле этого слова, если, конечно, по-прежнему понимает, что его предназначение – защищать, любить и лечить. Мне кажется, в этом отношении с тобой все в порядке. – Он присел на угол койки. Невольно создавалось впечатление – здесь ему все знакомо. – У тебя ведь нет семьи, не так ли?
– Нет.
– Плохо. Из тебя бы вышел хороший отец.
– Неужели?
– Конечно, ты бы изменился… К лучшему, так я думаю. Ты жалеешь об этом?
– Не знаю. Возможно… В принципе, я о многом жалею… Жалею, что мой брак развалился, жалею, что не женился вновь, жалею, что ты так рано умер, отец.
– Рано?
– Да. Для меня это было слишком рано.
– Гм-м… Наверное.
– Я любил тебя.
– И я тоже, сынок, и люблю до сих пор. Мало того, горжусь тобой.
– Отец, ты говоришь так, словно еще жив. Но ведь это всего лишь сон, и можно сказать все, что хочешь. Не правда ли?
Фигура поднялась и сделала шаг назад, в темноту. Казалось, она облекается в эту тьму, как в одежды.
– Вальбен, это не сон.
– Нет? Но что же тогда? Ведь ты же мертв, папа. Тебя уже не существует двадцать пять лет. Если это не сновидение, почему я вижу тебя с собой рядом? А вдруг ты призрак? Тогда почему не приходил раньше?
– Все очень просто, сынок. Раньше ты никогда не приближался к Лику.
– Но какое отношение к тебе имеет Лик Вод?
– Я пришел оттуда.
Помимо своей воли Лоулер рассмеялся.
– Здорово! Знаешь, я воспринял бы это всерьез, если бы услышал такое от джилли, но от тебя…
– Малыш, не только они уходят туда.
Спокойные и ясные, но пугающие своей простотой слова повисли в воздухе, подобно густому одурманивающему туману. Они ужаснули Лоулера. Он неожиданно начал понимать… Понимать все, и вместе с этим в нем закипала злость.
Вальбен раздраженно махнул рукой в сторону видения.
– Уходи отсюда. Дай мне немного поспать.
– Разве так разговаривают с отцом?
– Ты мне не отец, ты – порождение кошмара либо лживый мираж, посланный мне каким-нибудь морским демоном из океана. Мой настоящий отец никогда бы не произнес ничего подобного. Даже если бы папа явился в виде призрака, – чего, впрочем, он никогда бы не сделал, так как привидения были не в его вкусе – все выглядело бы иначе. Уходи и оставь меня в покое!
– Вальбен, Вальбен, Вальбен!..
– Что тебе надо от меня? Почему ты не хочешь оставить меня в покое?
– Вальбен, сынок…
Внезапно Лоулер понял, что больше не видит эту высокую темную фигуру.
– Где ты?
– Повсюду… и нигде.
В голове стучало, что-то не то происходило и с желудком. Он инстинктивно потянулся за флягой с настойкой «травки» и тут же вспомнил – она давно пуста.
