Голый неандерталец. Происхождение, обычаи, ритуалы, интеллект древних родственников человека - Слимак Людовик

Советские ученые в середине XX века разработали инновационную школу палеолитической археологии, выстроив исследовательские стратегии, гораздо позже позаимствованные исследователями из Восточной Европы, в частности Андре Леруа-Гураном, человеком редких умственных способностей, чьи интересы одновременно охватывали археологию, этнологию и философию. Леруа-Гуран был глубоко впечатлен масштабными археологическими исследовательскими программами, разработанными в Советском Союзе. Обширные территории бывшего СССР покрыты лёссом, мощной толщей суглинисто‑супесчаного грунта, нанесенного ветрами, в котором очень быстро окаменели и хорошо сохранились жилища охотников палеолита. К этим огромным потенциальным археологическим источникам советские ученые применили смелые методы щедрого снятия первых слоев, открывая сразу, так, будто охотники палеолита только что ушли, палеолитические уровни, усыпанные орудиями из кремня, местами застрявшими в настоящих грудах мамонтовых костей. Эти советские исследовательские программы оставили глубокий след в мировой археологии, несмотря на то что они сами больше не подстегиваются мегаломанией советской власти.

В наши дни российская наука, унаследовавшая это исключительное достояние, остается по‑прежнему динамичной, но археологам тяжело осилить эту задачу. Как полноценно и бережно управлять наследием, разбросанным от Европы до Америки? Россия – неоспоримо самая большая страна в мире, ее население, которое всего лишь в два раза больше населения Франции, располагает ¹/₈ частью мировых земель. Эта территория в два раза больше территорий любой из других больших стран: Канады, США, Китая. Представьте себе, что половина этих земель покрыта бескрайними первозданными лесами. Российская тайга составляет около четверти мировых лесных массивов и считается самым большим диким лесом на планете, оставляя далеко позади тропические экваториальные чащи. Современные жители Сибири обитают преимущественно в нескольких больших городах, похожих на человеческие колонии в океане зелени. Сибирь, особенно ее приполярные земли, вместе с Антарктикой, представляют собой теперь последние дикие места на планете. Сохранился для нас нетронутым и Дальний Восток, как когда‑то огромный американский Дальний Запад.

Бег против времени

Как на этих необъятных просторах управлять колоссальным археологическим наследием, зарытым под бесконечным лёссом? В северных широтах остатки древних поселений сохранялись в вечной мерзлоте на протяжении тысячелетий. Но сейчас климат этих широт драматически меняется прямо у нас на глазах: земля тает, являя свои археологические сокровища.

Спустя тысячелетия плоть, дерево, кожа, ткани, плетеные и вязаные изделия, сети вновь подвергаются естественному процессу гниения, от которого они были защищены с древности. Если редким жителям сибирских земель, звероловам и оленеводам Великого севера, легко распознать мамонтов и носорогов, то с останками охотников палеолита труднее… Невероятно, но самые прекрасные открытия здесь делают дети, ностальгически играющие на берегах рек, или талантливые скульпторы, ищущие бивни мамонтов. Прямо на берегу ручьев и в болотах они торчат из еще не вполне растаявшего доисторического льда. Приостановление хода времени, произошедшее благодаря заморозке, распространяется не только на дикую фауну, но и на человеческие останки. Вероятно, что эти тела палеолита уже показались изо льда, возвращаясь к разложению. Можно также допустить, что какое‑то количество этих тел из далекого палеолита уже нашли местные жители и что их уже достойно похоронили прямо там или на ближайшем кладбище. Если это так, то лежат они теперь под крестом из ели или лиственницы…

Размораживание таежных земель, законсервированных льдом с поры последнего ледникового периода, приводит нас к жестокому парадоксу. Таяние вечной мерзлоты обнажает спрятанные до сей поры археологические памятники, но одновременно влечет за собой их быстрое и неизбежное разрушение. На обширных северных землях объекты остаются невидимыми, покрытые толстым слоем лёсса, обычно достигающим десятиметровой толщины. В отсутствие дорог к ним невозможно доставить землеройные машины, экскаваторы и бульдозеры. Часто за новые находки можно благодарить могучие сибирские реки. Течение высвобождает из берегов кости и кремни, которые уносятся потоком вниз по склону к краю русла реки, обнажая находки, которые были недоступны на протяжении десятков тысяч лет. Но в тот момент, когда объекты обнажаются, у них остается всего несколько сезонов перед тем, как мощное течение огромных рек унесет их: иногда это весьма зрелищно. Мои русские коллеги испытали это на себе. Их экспедиция воспользовалась несколькими неделями хорошей погоды на севере Сибири, чтобы высвободить замечательные артефакты, застывшие во льду около 30 тысячелетий назад. Памятник был открыт эрозией берегов реки Яны в Восточной Сибири и находился на высоте нескольких метров над берегом. Вернувшись после обеда, они обнаружили, что место раскопок просто исчезло. Куб замерзшей земли, 20 на 20 метров, только что обрушился целиком в воду.

Таким образом, археологи должны бежать впереди времени и проводить исследования в экстремальных условиях. Полярные находки полностью изолированы от человеческого присутствия. Ничего не дается просто. Попасть на раскопки можно только на лодке или вертолете. Надо спать в палатках, находить общий язык с местной дикой фауной – волками и медведями, чтобы за короткий теплый летний период попробовать извлечь древние артефакты. Но эти находки торчат в замерзшей земле, и их нельзя просто вытащить с помощью металлических инструментов: надо растапливать лед. Обычно их или обливают водой под сильным напором [3], или… деликатно поливают из чайника теплой водой, чтобы высвободить археологические сокровища. В этих северных широтах работать тяжело, несмотря на то что глобальное потепление климата сделало некоторые археологические объекты более доступными.

Вот так и выражается археологический парадокс: одни и те же процессы размораживания земли дают возможность вычислить и добраться до ранее недоступных археологических объектов, но одновременно доводят их до неизбежного разрушения. Не на протяжении века или десятилетия, а практически на наших глазах, в прямом эфире. За всем диким сибирским пространством невозможно следить одновременно. Сезон за сезоном разрушение этого наследия становится повседневностью, перед которой мы должны признать свое бессилие. Палеолитические популяции арктических зон остаются лишь очень поверхностно доступными для нас.

По следам первых полярных народов

Представьте себе, что, несмотря на былые темпы развития советской археологии, сегодня на планете признаны всего три арктических археологических ансамбля давностью более 20 тысяч лет. Все эти три местоположения находятся на территории современной России. Два из них были найдены на европейском северном пространстве, недалеко от западных склонов Полярного Урала. Самое древнее, Мамонтовая Курья, возрастом 40 000 лет, находится как раз на арктическом полярном круге. Там было обнаружено всего семь орудий из обработанного камня и удивительный бивень мамонтенка, покрытый сплошной резьбой по всей длине. Надрезы глубокие и сделаны каменным орудием. Предмет остается загадкой, и точно такие же следы в евразийском палеолите более нигде не встречаются. Являются ли они узорами, насечками отсчета или просто следами от разделки туши? Трудно ответить на эти вопросы или придать этой находке действительно изобразительную ценность. На полярном круге объект доступен археологам лишь несколько недель, а в некоторые годы вообще всего несколько дней в году, когда уровень реки Усы достаточно низок, чтобы подобраться к остаткам. Раскопки скрываются под 18 метрами отложений, но размытые течением берега дают доступ к этим доисторическим остаткам всего лишь после выгребания 4–5 метров песка. Тогда появляются предметы и кости, оставленные 40 000 лет назад жителями палеолита.