Николай Непомнящий - По следам морского змея
Мегофиас, по Удемансу, имеют целых две пары ластообразных конечностей, и это не позволяет причислить их к китообразным. Но на каком количестве наблюдений, приведенных в его книге, основано такое предположение? На двух — ни больше ни меньше!
Первое из них относится к поимке в середине XVIII века четырехлапого морского змея длиной 6 метров норвежскими крестьянами у Сандмора. Вторым мы обязаны капитану Хоупу, который с борта военного английского корабля «Флай» сквозь прозрачные воды Калифорнийского залива увидел подобного монстра, плывущим у самого дна. Однако одна деталь в описаниях этих двух существ должна привлечь наше внимание. В первом случае уточнялось, что чудовище «похоже на крокодила», во втором — что голова и общие контуры тела монстра «напоминали аллигатора». Это совсем не те признаки, по которым можно узнать лебединошеего тюленя доктора Удеманса. Отметим, кроме того, что из всех, выбранных голландским ученым как достоверные, свидетельств, это практически единственные, где неизвестные животные описываются похожими на крокодилов! Возможно, в этот ряд входят еще «морской крокодил» «Сакраменто», о котором Удеманс не знал, и морской змей «Игла», отвергнутый им за агрессивное поведение.
Те редкие экземпляры морских змеев, у которых очевидцы видели четыре конечности, определенно могли быть рептилиями. Что касается тех, чья «млекопитающая» природа не вызывает больших споров, то они могли иметь только передние конечности и принадлежать, следовательно, к китообразным, но не к ластоногим.
Удеманс сам себя сбил с пути, отказавшись допустить, что может существовать несколько видов морского змея. Все указывает на то, что он ошибся и, в конце концов, его метод «фоторобота», который он составил для себя перед началом работы, стал причиной, помешавшей ему разрешить проблему.
Представьте на минуту, что по показаниям свидетелей сделан фоторобот преступника, но они приняли за злоумышленника различных людей. Можно обвинить одних свидетелей в близорукости, других в ошибке или в лжесвидетельстве только потому, что их описание не похоже на того, кто им действительно является, по мнению большинства. И это было бы правильно, если бы был только один преступник. Но если преступление было совершено несколькими злоумышленниками? В этом случае оказались бы отброшенными не только некоторые совершенно верные описания, но и возникла бы опасность сильно исказить портрет личности, описываемой большинством наблюдателей, деталями, относящимися к некоторым из его сообщников, что привело бы в итоге к созданию фоторобота, не похожего ни на одного из преступников. Нет смысла говорить, что это сделало бы почти невозможным арест любого из них, даже того, в описании которого наблюдалось бы некоторое согласие. Если бы последний и попал в руки полиции, поскольку его силуэт, рост, некоторые основные черты лица оказались похожими на распространенный фоторобот подозреваемого, его пришлось бы отпустить, когда заметили бы отсутствие некоторых характерных, слишком бросающихся в глаза примет (например, шрам на лице или ампутированный палец), на наличии которых настаивало большинство свидетелей. И совершенно напрасно, просто эти приметы принадлежали соучастникам…
Доктор Удеманс совершил такую же фундаментальную ошибку, считая, что на бескрайних просторах океанов существует только единственный вид морского змея. Это заставило его отбросить некоторые заслуживающие доверия свидетельства и, напротив, принять за истинные очень сомнительные, а потом выдвигать предположения, часто притянутые за уши, чтобы согласовать описания с собственным представлением. Его мегофиас оказался прокрустовым ложем, на котором были искалечены многие морские змеи.
Удеманс, без сомнения, выдающийся ученый, вероятно, в глубине души сознавал непрочность, хрупкость своей позиции, он должен был это чувствовать хотя бы подсознательно. Но он знал, что в главном он прав: морской змей существует и является не тем, чем его обычно считают. Но он не мог быть уверен в правильности методов, с помощью которых пытался установить его природу. Этим чувством неуверенности можно было бы объяснить его агрессивность по отношению к противникам своей теории и даже к авторам, идеи которых не намного отличались от его собственных. Он часто был несправедлив и совсем не признавал заслуг предшественников, подготовивших почву для него самого. «Сами ученые-естествоиспытатели, — писал астроном Ричард А. Проктор о проблеме морского змея, — оказались гораздо менее расположены к недоверию, чем простая публика». Когда это прочитал Удеманс, он аж подпрыгнул от возмущения и его губы сложились в горестно-ехидную улыбку: «Если бы только это было правдой! — отвечал он — До сих пор ученые, во всяком случае зоологи, не приняли даже саму возможность существования неизвестного еще вида животных, называемого морским змеем».
Проктор был прав: многие ученые-естественники, в том числе и зоологи, еще до Удеманса верили в существование морского змея, как в еще не описанный вид. Простим этот небольшой каприз голландскому ученому, который хотел быть первым зоологом, поверившим в существование морского змея. Ему было недостаточно иметь славу автора, первым посвятившего змею такое смелое, полное и тщательно систематизированное исследование!
«ЗМЕЙ» ПЕРЕД СУДОМ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ
Резкие выражения и преувеличенный сарказм доктора Удеманса можно также частично объяснить и опасением, что его скандальная книга будет враждебно встречена общественным мнением.
Опасения Удеманса были не беспочвенны. Еще до выхода в свет его книги ее готовы были уже разорвать на клочки на основании только анонса, в котором лишь проскользнуло упоминание о несчастном животном. Там, в частности, было написано, что автора увлекла эта проблема после сообщения о морском змее, появившегося в журнале «Нейчур» 8 ноября 1880 года (это была опечатка — надо читать 18 ноября).
«Так как „Нейчур“ не выходил 8 ноября 1880 года, — издевался один из авторов этого журнала, — многие люди будут считать, что эта опечатка относится и к природе самого мифического животного, о котором она сообщает».
Когда же книга увидела свет, на нее свирепо набросились со всех сторон.
«На первый взгляд, — писал один анонимный критик в газете „Тайме“, — она похожа на серьезное научное исследование, этому способствует то, что сам ее автор рассматривает проблему очень серьезно. Но присмотревшись внимательней, замечаешь, что перед нами скорее неудавшаяся и неуклюжая шутка, хотя, может быть, и неосознанная».
Как и прежде, в хор хулителей добавили свои голоса и не самые проницательные журналисты, снова затянув ту старую песню, которая раздается каждый раз, когда появляется сообщение о животном, еще неизвестном науке: «Мы поверим в его существование, когда его останки будут найдены и исследованы компетентными учеными. Выражение „Сначала поймайте вашего зайца“ всегда было справедливым и даже необходимым советом всем тем, кто любит полакомиться заячьим рагу».
Это — совершенно антинаучная позиция, кастрирующая науку, делающая невозможной любой прогресс в наших познаниях. Конечно, есть ученые мужи, которые готовы ее принять без колебаний. Мы должны также признать, что имеются ученые, которые просто не обладают необходимым мышлением.
В общем же ученый зоологический мир более благосклонно, чем можно было ожидать, принял дерзкое произведение доктора Удеманса. В 1894 году австрийский океанограф доктор Эмиль фон Марензеллер опубликовал небольшую брошюру под названием «Морской змей», чтобы представить и защитить в основных чертах точку зрения доктора Удеманса в Австрии. Через несколько лет шведский профессор доктор Петер Ольссон сделал еще лучше. В Емтланде, в самом сердце Швеции, находится большое озеро Стурсен. По слухам, в нем обитал «монстр». Шведский ученый провел опрос среди местного населения и получил таким образом 22 свидетельских показания, достойных доверия. Из них следует, что какое-то огромное животное, размеры которого колеблются от 4 до 14 метров , на самом деле живет в озере. Было оно серого цвета, имело голову собаки, перепончатые лапы и гладкую блестящую шкуру и, наконец, плавало, волнообразно изгибаясь в вертикальной плоскости. «Это должно быть, — делал вывод Ольссон, — и есть неизвестное ластоногое, очень похожее на мегофиаса доктора Удеманса».
Затем, в 1903 году, ведущие французские зоологи, такие, как профессор Эмиль Раковица и профессор Э. Л. Труссар, посвятили книге Удеманса большие хвалебные статьи, чтобы привлечь внимание и ознакомить с ней во Франции ученых и публику. Еще через десять лет профессор Эдмон Перрье продолжил эту пропагандистскую кампанию, заявив, среди прочего, что книга Удеманса «была настоящим проявлением научной смелости». Произведение сегодня является классическим и никто больше не осмеливается насмехаться над ним. Много воды протекло под палубами кораблей с 1892 года, и в этой воде многие морские змеи имели неосторожность появиться перед глазами любопытных наблюдателей, среди которых были и «компетентные зоологи»…
