Виктор Шеффер - Год Кита
«Это случилось шесть лет назад. Мы тогда владели узкой полосой пляжа, к которому вела скользкая и шаткая деревянная лестница. В один прекрасный день я спустилась по ней к морю; кругом никого не было, и когда я вошла в воду, меня никто не видел… Волны были небольшие, не выше полуметра, и только оказавшись по пояс в воде, я поняла, что меня уносит отливом. Не успела я повернуть к берегу, как меня сбило с ног и захлестнуло волной; я сразу наглоталась воды. Достать дно ногами не удавалось. Я пыталась позвать на помощь, но от страха и от попавшей в гортань воды у меня отнялся голос. Я поняла, что, хотя до берега всего каких-нибудь три метра, мне не выбраться. Я начала терять сознание и молча молила бога послать кого-нибудь мне на помощь. И вдруг кто-то сильно толкнул меня к берегу, и через секунду я оказалась на песке. Я лежала ничком, не в силах даже поблагодарить человека, который спас меня. Лишь через несколько минут я сумела обернуться – и увидела, что за спиной у меня никого нет. В воде, метрах в шести от берега, прыгал дельфин, а всего в метре от него плыло какое-то другое морское животное или рыба. Я собралась с силами и поднялась по лестнице. Наверху меня ждал человек, стоявший по другую сторону изгороди, на общественном пляже. Он подбежал ко мне, спросил, как я себя чувствую, и сказал, что был свидетелем моего чудесного спасения. Он утверждал, что уже во второй раз видит, как дельфин спасает человека. По его словам, я лежала в волнах, как утопленница, когда внезапно появившийся дельфин вытолкнул меня на берег. Этот человек считал, что дельфин хотел спасти меня от плававшей неподалеку рыбы, которая, по его мнению, была акулой. Значит, бог услышал мою молитву.»[19]
Владения маленького кашалота пересекает судно с искателями приключений на борту: это бригантина «Фея»[20], возвращающаяся в Калифорнию с острова Пасхи. Бригантина медленно идет под парусом, двигатель ее молчит. Команда дремлет, кто-то драит медь, кто-то чинит одежду.
Вдруг из рулевой рубки доносится возглас вахтенного, шутки ради подражающего воплю дозорного со старинного китобойца: «Фонта-а-ан на горизонте!» По палубе стучат босые пятки: Оказывается, это вовсе не шутка: «Фея» поравнялась с семейной группой нашего кашалота. Бригантина окружена китами! Один из них проходит так близко к борту, что слышен неприятный запах его дыхания. Тремен – мальчишка, сын капитана,- повис над водой, держась за бушприт. Он вне себя от возбуждения. Схватив гарпун для акул, к которому привязан линь и поплавок, он целится в спину небольшой китихи, проплывающей прямо у борта. Попал!
Китиха удивлена не меньше, чем сам мальчишка. Линь, точной живой, бежит из бочонка. «Шлюпку на воду!» – кричит капитан, и на волны опускается моторная шлюпка; у руля капитан, рядом с ним Тремен. Они приближаются к раненому животному, но не знают, что предпринять: три крупных кита бросились к месту происшествия и кружат возле жертвы, годовалой китихи, сводной сестры нашего маленького героя.
Линь рвется – то ли он перекушен, то ли перетерся о бок проплывающего кита; но Тремен успевает подвязать к оборванному линю новый конец, а капитан бросает еще один гарпун и тоже попадает в цель – в левый бок китихи. Кровь струится из обеих ран; китиха быстро уходит, взбивая пену,- но шлюпка летит за ней на буксире.
Между тем «Фея» запустила двигатель и нагнала моторку; двое моряков на палубе вооружились винтовками. Целый час они почти непрерывно обстреливают китиху, и в конце концов им это надоедает – они готовы прекратить охоту; однако тут-то линь и провисает. Безжизненное тело застывает в окружении розовой пены.
Хвост туши обвязывают тросом, включают лебедку, чтобы поднять добычу на палубу. Лебедка дрожит и воет, ее приходится выключить – китиха слишком тяжела. Охотники фотографируются на фоне своего трофея, потом из спины китихи вырезают четырехкилограммовый кусок темно-красного филе – и тушу бросают на поживу акулам.
На восточной окраине угодий, занятых сейчас семьей маленького кашалота, поверхность моря покрыта коричневыми и зелеными водорослями, которые шторм сорвал с прибрежного мелководья. Мягкие стебли покачиваются в воде, все разом поворачиваются, изгибаются; лучи солнца золотят их и теряются в зеленом сумраке. Течение расправляет на поверхности ярко-зеленые листья. Ветер задирает над водой их края, и море вспыхивает миллионом отблесков. Коричневые шары и луковицы поднимаются и опускаются в волнах, точно головки кукол, которыми управляет невидимый актер. Стаи рыб, тоже унесенных штормом от берега, снуют среди водорослей, ловя крошечные живые организмы, которые срываются со стеблей и медленно опускаются ко дну.
В этом плавучем лесу оказываются и наши герои – маленький кашалот и его семья. Конечно, китенку случалось видеть водоросли – но не в таком количестве и не так далеко от берегов! Он обследует пучок стеблей, берет его в пасть и выплевывает. Похоже на пищу, но эта пища ему не нравится. Плывя под самой поверхностью воды, китенок на пробу вторгается в гущу водорослей. Мокрые стебли поглаживают его кожу; что ж, ощущение приятное. Глаза китенка ничего не видят в джунглях колышущихся стеблей, а его слух воспринимает лишь бессмысленный шум. Закрыв глаза, он медленно движется сквозь эту странную, приятную на ощупь массу. Китенком движет первобытная тяга к открытиям, к переменам, к поискам новых возможностей – та самая тяга, которая и движет эволюцией. (Иногда, правда, она заводит эволюцию в тупик.)
Десять минут спустя китенок возвращается на поверхность и видит рядом своего сводного брата. И вот китята вместе играют в водорослях – выпрыгивают в воздух, бьют хвостами, превращая водоросли в сплошную бурую кашу, плещутся в свое удовольствие. Неожиданно китенок натыкается на широкий бок самца, хозяина гарема, который немедленно награждает его ударом хвоста. Игре конец. Китенок громко чихает, выпуская в воздух фонтан мелкой водяной пыли, и сломя голову несется назад, к матери.
В 1963 году пятьдесят специалистов, мужчин и женщин, собрались в Вашингтоне на международную конференцию по исследованиям в области биологии китообразных.
[21]
Говорили на разных языках и интересовались разными аспектами биологии: одни представляли «чистую» науку – их интерес к китообразным подогревается пламенем бескорыстной любознательности; другие относились к «прикладникам», которые изучают животных с целью сохранить их для пользы будущего человечества. Все делегаты конференции были закоренелыми скептиками и привыкли подходить критически к результатам научных исследований. Слушая истории из опыта китобоев, обсуждая подробные доклады о поставленных экспериментах, они постоянно спрашивали себя: правильно ли докладчик интерпретирует наблюдения или им можно дать другое объяснение?
Одно из заседаний было посвящено умственным способностям китообразных. Келлер Бреланд, президент Ассоциации по изучению поведения животных, находящейся в Хот-Спрингсе в Арканзасе, предложил следующий исходный тезис; «Умственные способности проявляются, когда отказывают заложенные природой инстинктивные реакции; умственные способности расширяют комбинационные возможности животного как в отношении процессов, протекающих в его организме, так и в отношении событий внешней среды». Делегаты сошлись на том, что именно умственные способности позволили многим животным избежать тупика эволюции, в котором оказались низшие виды, реагирующие на раздражители чисто механически. Однако, когда разговор зашел о методах испытания умственных способностей и о способах их оценки, среди участников конференции завязалась оживленная дискуссия.
Артур Ф. Мак-Брайд, о котором уже упоминалось в этой книге, заслужил уважение коллег еще в тридцатых годах, когда он занимался организацией первых океанариумов; а его сотрудник Д. О. Хебб специализируется по биологии приматов и давно работает над методикой оценки умственных способностей животных, в частности шимпанзе, с которыми он проводил эксперименты, ставя их в новые, необычные условия. Я привожу здесь краткий пересказ доклада, сделанного на конференции этими двумя учеными.
До сих пор не получено убедительных доказательств незаурядных умственных способностей дельфина – то есть его умения разрешать поставленную задачу,- и пока неясно, как получить такие доказательства. По степени мотивированности поведения и по эмоциональным проявлениям дельфин находится между собакой и шимпанзе, так как:
– во-первых, дельфины выказывают страх перед необычными звуками и перед необычными неподвижными предметами. (Крысы, например, такого страха не выказывают.) Достаточно бросить в бассейн яркий мяч, чтобы плавающие в бассейне дельфины замолчали на целый день и прекратили играть друг с другом и выпрыгивать из воды;
