Анатолий Вассерман - Монологи эпохи. Факты и факты
Вдобавок значительная часть Китая сейсмоопасна. Паводок хотя бы можно предвидеть и загодя эвакуировать людей и самые ценные вещи. Но если дамбу прорывает подземный удар, уйти не успеет никто. Чудовищные по сравнению с большинством других стран потери при китайских землетрясениях – следствие не только плотности населения, но и стратегии защиты от наводнений, избранной простыми крестьянами тысячи лет назад…
Одна из крупнейших рек Европы судоходна в большей части своего течения. В советские времена Дунайское пароходство было сопоставимо если не с крупнейшим судовладельцем мира – Черноморским (в начале тысяча девятьсот девяностых полностью разворованным), то по крайней мере с Азовским – полноценным морским. Нижнее течение Дуная изрядно страдает от заиливания – хотя пока наносы там куда меньше Хуанхэ с Янцзы. Поддержание судоходства хотя бы в крупнейших рукавах речной дельты требует постоянных дноуглубительных работ – но многократно окупается.
Ныне Украина то и дело спорит с Румынией за право пользования некоторыми судоходными рукавами Дуная. И в то же время собственными руками – через поддержание дамб – выводит из строя другие рукава, при должном дноуглублении также способные стать судоходными. Да вдобавок строит себе мину замедленного действия в китайском стиле.
Почему такое решение приняли древние крестьяне, понятно: у них просто не было техники, способной регулярно выгребать со дна больших рек слой ила и тем самым поддерживать глубину русла достаточной, чтобы паводок не вырывался из существующих берегов. Но нынче людям хватает средств, чтобы опустить дно любого нужного рукава Дуная до уровня, исключающего разлив даже при самом мощном мыслимом паводке. Заодно можно не только компенсировать все затраты на работу землечерпалок, но и получить ощутимую прибыль: грузопотоки на Дунае вряд ли в обозримом будущем изменят очевидную ныне тенденцию к росту.
Вероятно, когда речь о дунайских паводках зашла впервые, дамбы показались более простым, скорым и дешёвым решением…
Поговорка «скупой платит дважды» слишком оптимистична. Скупой платит каждый раз, когда обстоятельства вновь напоминают об его скупости.
Между производителем и потребителем Диктатура посредников = диктатура посредственностей
Российское правительство призывает крестьян самостоятельно торговать на городских рынках, дабы не зависеть от произвола перекупщиков. Но за базарными прилавками – в основном люди, даже по виду непричастные к труду на земле. Обычно в этом винят мафиозное объединение интересов спекулянтов и правоохранителей. Но причина чисто экономическая – а потому неодолимая.
Разделение труда повышает производительность. Потратит крестьянин время на поездки в город, на стояние за прилавком – вынужденно уделит меньше сил и внимания уходу за угодьями, за инструментами – произведёт куда меньше. Даже если сам выручит чуть больше – обществу в целом его самодеятельность куда менее выгодна, нежели выделение особой касты торговцев.
Один посредник может взаимодействовать сразу со многими производителями и потребителями. Управляемый им товарный поток куда больше, чем у каждого из его контрагентов. Даже если сам он за свои услуги возьмёт скромную долю общей цены – масса его прибыли вполне ощутима.
Спрос может быть слишком велик, чтобы его удовлетворил один изготовитель. Но торговец не нуждается в значительных производственных мощностях. Ему мало что мешает развернуть сеть на весь доступный рынок. Посреднику легче добиться монополии, чем производителю или потребителю.
Монополия же позволяет произвольно наращивать цену. Посредник способен разбогатеть быстрее любого из обслуживаемых им производителей.
Отправной точкой английского промышленного и финансового могущества считают огораживание – массовый захват общинных земель частными владельцами, сопровождаемый массовым разорением крестьян и принуждением их к работе в промышленности за бесценок. Но пройти от этой точки пришлось немало. Главными шагами стали два запрета. Сперва стало невозможно вывозить просто шерсть: пришлось развивать валяние войлоков и сукон, прядение, ткачество – то есть промышленность. Затем Навигационный акт почти исключил внешнюю торговлю на неанглийских судах. Привилегию обрели посредники между английской – уже стремительно развивавшейся – экономикой и остальным миром. Тогда и стала Британия править морями.
Её владычеству пытались в ту пору всерьёз противодействовать только Нидерланды, до того – ещё в составе Испанской империи – закрепившие за собою львиную долю морских грузоперевозок. Прочим державам куда важнее была стабильность грузопотоков, нежели адресат платы за фрахт.
На рубеже девятнадцатого–двадцатого веков двое адмиралов – американский Алфред Тайёр Деннис-Хартович Мэхэн и британский Филип Хоуард Джордж-Томасович Коломб – обобщили мировой опыт и создали теорию морского владычества. Держава, контролирующая Мировой океан, в любом конфликте опирается на хозяйственную мощь всего мира. Ей не обязательно торговать – как во времена Кромвелла – самой. Достаточно охранять морские конвои. Её противник окажется вынужден дезорганизовать морские – самые дешёвые и объёмистые – перевозки, а потому восстановит против себя даже изрядную часть нейтралов. Вот сколь важны бывают посредники!
Посредники с незапамятных времён изучали вкусы клиентов. А то и формировали их, приучая европейских рыцарей к шелкам и пряностям, индийских раджей к шотландскому виски… В нынешнем информационном мире эта роль явно необходима. Но чем острее потребность, тем проще злоупотребить ею.
Не один живописец жаловался: маршан – торговец объектами искусства – не рекомендует ему экспериментировать, варьировать жанры и стили. Раз уж манера стала привычна покупателям – от добра добра не ищут. Стабильность продаж превыше свободы творчества. А хочешь что-то в себе изменить – прежде всего меняй маршана. Если, конечно, кто-нибудь из этого почтенного сословия захочет сотрудничать с возмутителем спокойствия.
Сходная обстановка и в других отраслях массового искусства. Музыкальные продюсеры, выстроив группы вроде На-На и ВИА Гра, тасуют исполнителей по своему усмотрению – лишь бы общий контур (от фанерного звука до поющих стрингов) не менялся. Радио и телевидение отгораживается от всего творческого жёстким понятием «формат».
Понять финансистов и техников можно. Новому певцу бывают нужны десятки выступлений, чтобы прочувствовать аудиторию и приучить её к себе. А на отработку технологии большой передачи уходят иной раз многие годы. Нынче не только форматы ток-шоу, но и сюжеты сериалов у нас чаще покупают на Западе, где они уже обкатаны. А если что-то в покупке заточено под зарубежные реалии – проще подстроить вкус аудитории под шаблоны вроде закадрового хохота, нежели добиваться от зрителя естественной реакции.
Мало кто из посредников готов выискивать штучный товар, а потом под него искать столь же штучного потребителя. Ориентироваться на массовую – значит, стандартную – аудиторию не только проще, но и выгоднее: неизбежные накладные расходы раскладываются на большее число продаж.
Сейчас постепенно формируются технические средства (вроде поисковых систем в Интернете), позволяющие производителю и потребителю напрямую находить друг друга, выяснять возможности и потребности. Надеюсь, сложится новый рынок, где – как в древние времена искусных мастеров и тонких ценителей – источником богатства станет разнообразие.
Диктатура же посредников – это диктатура посредственности.
Ошибка в ДНК Кому опасны генно– модифицированные продукты
Наш закон велит указывать на любом продовольствии сведения о содержании генно-модифицированного сырья, если оно превышает один процент. Многим и этого мало. Так, правительство Москвы предлагает отмечать любое ненулевое содержание. Это затронет всю нашу еду – так, сою без генных модификаций давно не выращивают практически нигде в мире.
Коммерсанты саботируют норматив. Ведь запуганный эколожескими воплями народ боится «пищи зомби». Но юристы, чуя поживу, могут добить коммерцию – и люди будут шарахаться от любой расфасованной пищи.
А есть ли от чего шарахаться?
Вся наша еда (кроме разве что охотничьей добычи да сбора дичков) сделана из культурных сортов растений и животных. Эти сорта – плод многолетнего (а то и многовекового) отбора результатов мутаций, скрещивания разных образцов для выделения оптимальных сочетаний мутаций и прочих манипуляций над генами, постоянно модифицируемыми самой природой. Генные технологии отличаются от классической селекции лишь тем, что нужные гены можно взять не только от организмов, скрещивающихся естественным путём.
Добыть из полярной рыбы ген природного антифриза и включить его в томат, чтобы новый сорт стал устойчив к заморозкам – задача сложная: надо разобраться, какой из многих тысяч генов отвечает именно за морозостойкость. Но от классики отличие только одно: не нужны миллионы неудачных проб и ошибок. Поэтому нынешние способы несравненно быстрее – значит, дешевле – старых. И при этом ничуть не опаснее, ибо основаны на старых принципах.
