Б. Соколов - Молотов. Тень вождя
За время с 26 апреля 1936 г. (т. е. со дня моего ареста) по сегодняшний день я столько выстрадал, так изменился и морально, и физически, что никакие описания не смогут Вам дать даже отдаленного представления о том, что мне пришлось пережить.
Глубокоуважаемая Полина Семеновна, я хочу, чтобы Вы хоть на минуту вошли в мое положение; оно, поистине, трагическое: мне уже 35 лет; колоссальных трудов мне стоило поступить в Московский Текстильный Институт; т. е. еще 1-2 года, и мне уже, по моим летам, никуда нельзя будет поступить; восстановление себя в правах студента МТИ и продолжение учебы, так незаслуженно прерванной, — задача всей моей жизни; вне учебы для меня нет жизни. Если мне этой возможности не представится, то мне останется только одно — умереть. Сделайте же для меня все, что я прошу, умоляю Вас! Ведь я совершенно невиновен, клянусь Вам.
Буду чрезвычайно счастлив, если Вы удостоите меня своим благосклонным ответом и хотя бы в коротенькой открытке, официально (как лицо, стоящее во главе крупного предприятия) известите меня, что письмо мое Вами получено.
Настоящее письмо написано мной в двух экземплярах: один будет передан Вам лично, а другой будет отослан по
почте, на случай, если, по каким-либо причинам, не может быть передан лично.
Пользуюсь случаем, чтобы засвидетельствовать Вам чувство своих глубочайших преданности и уважения.
В. Мирошниченко
С. Богучаны (Красноярского края), метеорологическая станция. Валерию Артуровичу Мирошниченко.
В молотовском архиве сохранилась справка по делу Мирошниченко, составленная его секретарем:
«Мирошниченко В. А., 35-ти лет, беспартийный.
Выслан в село Богучаны Красноярского края. Бывший студент Московского текстильного института по факультету художественного оформления тканей.
Пишет на имя В. М. и отдельно на имя П. С.
Будучи одарен хорошим голосом, часто выступал в самодеятельных концертах с русскими и неаполитанскими песнями.
Как-то в общежитии, во время разговора об итало-абис-синской войне, в шутливом тоне назвал себя на этом основании «итальянцем».
В результате заявления, сделанного студентом Кузнецовым, был 26 IV-36 г. арестован и в недопустимой форме допрашивался следователем Бутырского изолятора Подольским.
Был обвинен, как бывший «белый» (хотя у белых не служил) по статье 58-10 за агитацию в пользу итальянского фашизма.
Просит дать возможность возобновить занятия в институте и привлечь к ответственности Кузнецова и Подольского.
Предлагает свои услуги в качестве осведомителя о студенческих настроениях.
В случае невозможности продолжения учебы грозит покончить самоубийством».
На этой справке Молотов наложил резолюцию: «т.т. Вышинскому, Ежову на рассмотрение».
Молотов направил справку о деле Мирошниченко «на рассмотрение» Вышинскому и Ежову, но оно осталось без
последствий, по крайней мере благоприятных, для его корреспондента. Одного молотовского слова для освобождения бедняги студента оказалось недостаточно. Да и студент был человеком в высшей степени наивным, витавшим в облаках «чистого искусства». Одна просьба к Вышинскому посодействовать его карьере певца чего стоит!
Не помогло и предложение Валерием Артуровичем своих услуг в качестве сексота. Возможно, в НКВД рассудили, что досрочно вернувшийся из ссылки и восстановившийся в институте студент все равно не будет пользоваться доверием товарищей, которые заподозрят в нем стукача. Наоборот, его положение вскоре существенно ухудшилось. Мирошниченко Валерий Артурович, 1901 года рождения, отбывавший с 1936 года по постановлению особого совещания ссылку в Богучанском районе Красноярского края, был повторно арестован 14 февраля 1938 года и 5 марта осужден «тройкой» по 58-й статье на 10 лет исправительно-трудовых лагерей, отбывал срок в Норильлаге, работал нарядчиком и бригадиром плотников.
Не исключено, что Ежов распорядился арестовать Мирошниченко, чтобы всегда иметь его под рукой, как человека, так или иначе связанного с семьей Молотова. Он мог бы пригодиться в том случае, если бы Сталин решил вывести в расход своего давнего друга — Вячеслава Михайловича или кого-нибудь другого из «знатных людей» и организовать соответствующие политические процессы. Но вполне возможно, что Мирошниченко был обычным «повторником», и его, как и других ссыльных, арестовали списочным порядком. Валерий Артурович был реабилитирован только в 1958 году — по иронии судьбы уже после того, как Молотов лишился всякой власти и оказался в опале.
Покушение на Молотова
Уже на Новосибирском процессе мы неожиданно узнали, что троцкисты устроили покушение на Молотова. (В сентябре 1936 года арестованному в Сибири мелкому служащему Арнольду следователь заявил: «Мы располагаем достаточ-
ным материалом, чтобы обвинить вас в шпионаже (Арнольд во время Первой мировой войны дезертировал из царской армии и в 1917—1923 годах служил в американских войсках), но сейчас мы тебя обвиняем как участника террористической организации и других показаний не требуем, выбирай, кем хочешь быть — или шпионом, или террористом». Арнольд предпочел признаться в «террористических намерениях», и эпизод с покушением на Молотова фигурировал на процессе троцкистов в ноябре 1936 года. — Б. С).
Наконец-то и Молотов удостоился великой чести: получил свое покушение (по-старому — вроде «Андрея Первозванного»). Он был, как известно, обойден на процессе Зиновьева. В списках вождей, на которых «террористы» якобы готовили покушения, Молотов не значился. «Бюллетень», отметив в свое время это странное обстоятельство, высказал предположение: уж не готовил ли Сталин — издалека — проработку Молотова, не включая его в вышеупомянутый список? Теперь Молотов реабилитирован: его тоже хотели убить троцкисты.
История этого «покушения» такова. Проживавший в Москве Пятаков поручил убийство Молотова, находящегося также в Москве, Шестову, живущему в Сибири. На тот случай, видите ли, если Молотов случайно туда приедет. Несколько сложно, но допустим. Шестов поручает организацию убийства некоему Черепухину, имя которого неоднократно упоминается на процессе, но которого почему-то нет на скамье подсудимых. (В таком же положении, впрочем, находится еще около 150 человек, обвиненных на процессе в тех самых преступлениях, за которые были судимы 17.)
Убийство должен был совершить подсудимый Арнольд. Он вооружается не револьвером, а... автомобилем. Шофер Арнольд должен опрокинуть автомобиль с Молотовым в пропасть и погибнуть со своей жертвой. Способ не лишенный романтики, но надо признать, что проще было бы действовать при помощи револьвера. Недаром «из-за недостаточной скорости машина перевернулась, но катастрофа не удалась». Это не мешает прокурору заявить, что «только высокая бдительность чекистов помешала осуществлению этого покушения». То есть как так? Либо недостаток скорости, либо бдительность. Или недостаток скорости объясняется бдительностью, т. е. тем, что сидевший
за рулем «террорист» был сотрудником Ягоды? И не поэтому ли был помилован без объяснения причин этот единственный «активный» террорист (Арнольд) на процессе?
Так или иначе, но, проявляя эту самую бдительность, ге-пеуры, во всяком случае, должны были знать, что на Молотова было произведено покушение. «Дело» происходило в 1934 году. Между тем на Московском процессе в августе 1936 года о покушении на Молотова, как мы указывали, ничего не сообщалось. «Бдительное» ГПУ, помешавшее осуществлению этого покушения в 1934 году, ничего не знало о нем в августе 1936 года! Не подлежит, следовательно, сомнению, что «покушение» на Молотова принадлежит к числу новейших изобретений, уже после процесса Зиновьева.
Что касается автомобиля как орудия убийства, то его применение было, по-видимому, излюбленным методом этих современных террористов.
Сибирский инженер Боярышнев, возвращаясь с вокзала, был раздавлен грузовиком. Несчастье произошло в 1934 году. В 1937 году Вышинский, со свойственной ему проницательностью, обнаружил, что это было преднамеренное убийство по распоряжению того же мрачного злодея Черепухина. Уликой послужило то обстоятельство, что грузовик, о котором шла речь, принадлежал тресту, во главе которого стоял Шестов, а начальником гаража был Арнольд...
Бюллетень оппозиции. 1937. № 54—55.
Письмо А. Байрали-Алибейли В. М. Молотову. 1938 год
Москва
