Александр Ферсман - Путешествия за камнем
Измучились и устали мы невероятно. Оборваны до неприличия, так, что Соседко может ходить только в пальто. Но в вагоне мы решаем переодеться, помыться и приехать чистенькими в нарядный Сталинабад.
Еще в Турткуле мы передали все наше белье и одежду прачке. Наш отъезд произошел неожиданно, самолет не хотел ждать, и мы скоренько послали на машине Соседко к нашей прачке за бельем.
«Вези его в каком бы то ни было виде. Ведь мы отдали все, что у нас было». И действительно, Соседко привез огромный тюк тяжелого мокрого белья. С трудом мы вытащили его из машины, погрузили в самолет, перетаскивали во время всех наших бесконечных пересадок и, наконец, уложили этот тюк на верхней полке в Сталинабадском экспрессе.
«И чего это так много белья отдал в стирку Соседко?» — думал я про себя.
«И зачем это Ферсман чуть ли не пять-шесть перемен возит с собой!» — подумывали мои спутники.
И вот рано утром, подъезжая к Сталинабаду, когда мы захотели переодеться, мы открыли наш тюк.
Первая находка в нем нас сразу поразила. Это были маленькие детские штанишки, а затем Соседко стал вытаскивать двумя пальцами один «номер» за другим. Это было хорошее детское и женское белье.
По-видимому, все белье всех женщин и всей детворы Турткуля было увезено нами в этом тяжелом тюке. Для нас же не было ровно ничего. Соседко должен был в пальто явиться в Совнарком и скромно попросить себе пару брюк; я так и остался в грязном, а другие просто сбросили то, что они имели, и решили, что на юге можно ходить и без белья.
Громадный же тюк мы уложили в большую почтовую посылку и, не зная фамилии и адреса нашей прачки, послали в Совнарком с просьбой вернуть владельцам.
Ответа мы так и не получили до сегодняшнего дня. Дошло ли это белье на каюке в Турткуль, — мы не знаем и сейчас.
Этим трагикомическим эпизодом и закончилось наше путешествие в Кара-Калпакию.
Глубочайшие проблемы науки, глубокое изучение природы — в жизни переплетается с бытовыми мелочами. Из этого сложного переплета серьезного и комического, глубокого и поверхностного и складывается жизнь с ее горестями и радостями, с великим счастьем жить и творить.
На острове Челекен
Ранней весной 1929 года мне с рядом сотрудников удалось провести несколько дней на острове[77] Челекен, находящемся на Каспийском море, и понаблюдать природу этого замечательного уголка.
«Есть остров на том океане, пустынный и мрачный гранит…» — весело повторял наш гидролог, сидя в купе экспресса, уносившего нас в Баку.
Тщетно пытался я его разуверить, что Каспийское море не океан, что на острове Челекен нет ни кусочка гранита. Тщетно пытался я его убедить, что это ужасный, пустынный край, без единого дерева, выжженный солнцем, омываемый солеными волнами Каспийского моря, что жизнь там ад, что о Челекене я наслышался самых страшных рассказов.
Но молодой гидролог уверял меня, что все это его не страшит, что на этом острове варварским способом добывается озокерит, тот горный воск, из которого получают чистый церезин, ничем не уступающий пчелиному воску, что таких диковин во всем мире немного и что он, гидролог, призван самим небом помочь этому делу.
Он с увлечением развивал свою мысль: надо положить конец старинке! Не надо больше копать ямок, траншей или подземных ходов для того, чтобы добыть озокерит. Как он добывался до сих пор? Люди с трудом поднимают на поверхность липкую массу, воздух насыщен летучими углеводородами, тяжелый запах сернистых соединений грозит им опасностью, вязкая глина с комками горного воска местами пучится. Забои неожиданно сами закрываются. Только что сделанная яма вдруг заплывает. Нет, эти старые методы добычи должны уступить место новой технике! Он — представитель новых идей. Для овладения озокеритом надо использовать воду!
И он рисовал мне картину мощных гидромониторов, которые под громадным давлением будут выбрасывать струю морской воды на песчаные дюны и слои глин Челекена. От сильного напора воды будут разбиваться на мельчайшие частицы пески, песчаники, мергеля и глины, а легкий плавающий озокерит будет всплывать на поверхность, отделяться от пустой породы и легко улавливаться особыми ковшами, которые будут спокойно снимать его, как пенки с варенья.
Он показывал нам рисунки мощных гидромониторов. Он был уверен, что этим путем удастся овладеть озокеритовыми богатствами таинственного острова.
Наконец мы прибыли в Баку. Город оживал после разрушения армией интервентов. Чистые асфальты покрывали его улицы, прекрасная электрическая дорога соединяла с нефтяными промыслами, даже копоти было меньше, потому что мощная электростанция работала на отходящих газах, которые собирали в тысячах труб дыхание бакинской земли и сжигали эти летучие углеводороды в грандиозных форсунках.
Новая техника восхищала нас. Мы восторгались новыми методами бурения. С гордостью видели мы, как от моря отвоевываются все новые и новые участки земли для заложения глубоких скважин. Мерно качались и стучали сотни, тысячи станков-насосов, выкачивающих из глубин нефть. Горячие воды сопровождали выходы жидкой нефти и газов, и мы тогда еще не знали, как много новых замечательных страниц в науке и промышленности будет посвящено этим горячим водам.
Тихая, спокойная гладь моря расстилалась перед нами, когда мы на катере объезжали окрестности города, фотографировали потоки грязевых вулканов и любовались яркими цветами тонких пленок нефти, покрывавших бухту почти молекулярными слоями с ньютоновыми кольцами[78] ярких цветов.
Сколько замечательных физических и химических проблем вставало перед нами!
Что представляют собой эти грязевые вулканы, которые вместо горячей лавы изливают холодную грязь? Вместо расплавленных магм и горных пород они выносили на поверхность земли растертые кусочки мергелей, песчаников, замешанных с водой и превращенных в липкую грязевую серую массу. Вместо горячих паров хлора и серы воды этих вулканов приносили из глубин соли брома, йода и бора. Из их жерл нередка вырывались холодные углеводородные газы, поднимаясь высоко над поверхностью земли.
Но, как и при извержениях настоящих вулканов, в отдельных частях грязевых вулканов от трения камней повышалась температура. Газы сами зажигались и вспыхивали яркими огнями, чтобы снова быстро потухнуть.
Так рисовалась нам картина этих замечательных геологических и геохимических образований нашей земли.
В сущности, нигде в мире, за исключением, пожалуй, Мексики, нет таких замечательных грязевых вулканов, как у нас в Крыму, на Тамани, на Ашперонском полуострове и на восточных берегах Каспийского моря.
Эти грязевые вулканы еще ждут своего детального исследования, но уже сейчас нам ясна их непосредственная связь с месторождениями нефти и образованием летучих углеводородов в местах перегибов и механического растирания осадочных горных пород.
Сколько замечательных химических проблем связано еще и с самой нефтью! И когда видишь, как на нефтяном заводе нефть разделяется на отдельные продукты, начиная с тяжелых полужидких смол и кончая легкими бензинами, видишь, как флуоресцируют большие трубки, где идет дистилляция различных погонов керосина и масел, тогда начинаешь понимать, какое исключительно сложное минеральное тело представляет собой нефть. Как сложны и запутаны те молекулы, которые сплетают в кольца атомы водорода, углерода, кислорода, и как разнообразен состав нефти из разных частей света!
Но не меньше замечательных научных проблем связано с теми сильно минерализованными водами, которые сопровождают нефть.
В них отражено прошлое геологической истории нефтяного района. В то время как сама нефть отнимала у подземных водных растворов никель, ванадий, железо и серу, другие элементы накапливались в этих водах, образуя нечто совершенно особенное по своему химическому составу.
Из скважины бьет горячая минеральная вода.
Когда-то эти воды или выливались в Каспийское море, или же образовывали такие большие озера, как, например, Биюк-Шор, мешавшие нефтяным промыслам. Сейчас это новый источник не только бора, брома и йода, но и других химических элементов.
Но вот мы на пароходе, который везет нас в Красноводск. Каспийское море, как всегда, бурное, серое и неприветливое. Томительно проходит ночь. Отдельные островки около Баку и коса Апшеронского полуострова постепенно исчезают на горизонте. То и дело встречаются нефтеналивные суда.
Наутро мы встаем очень рано, вооружаемся вместе с капитаном биноклями и направляем их на восток, где должны показаться в дымке тумана горные вершины скалистого берега около Красноводска. Очень скоро мы различаем вдали контуры берегового хребта. Но пароход забирает все на юг, с тем чтобы обогнуть Красноводскую косу, вдающуюся далеко в море и заканчивающуюся высоким маяком. Обогнув маяк, мы попадаем в тихие воды Красноводского залива. Это спокойствие не только на поверхности, на глади моря, но захватывает и глубины Красноводского залива, препятствует их проветриванию и накапливает в них удушливые газы сероводорода, которые, как и в Черном море, покрывают дно Каспийского моря черной липкой грязью и отравляют всю органическую жизнь.
