Говард Рейнгольд - Умная толпа
* Initial public offering, первичное размещение акций (на фондовом рынке); поскольку на первую продажу обычно предлагаются акции небольших, молодых компаний, риск по этим акциям достаточно велик.
Приложим ли рост доходности капиталовложений, описываемый законами Мура, Меткафа и Рида, к сотрудничеству помимо сферы программного обеспечения и электронной торговли? Какая теория или метатехнология могла бы заложить основы человеко-технической совместной эволюции, которая бы не выглядела безнадежно детерминированной, наивно утопической, бесстыдно своекорыстной или зависимой от исключающей своекорыстие благотворительности?
Если Остром, Аксельрод, Фуко, Ликлайдер и Энгельбарт внесли существенный вклад в создание новой теории усиления сотрудничества, то Роберт Райт обеспечил основу для сведения воедино их вклада. В своей книге «Ненулевость: логика человеческой судьбы» (Nonzero: The Logic of Human Destiny) он прикладывает к истории цивилизации ту же самую теорию игр, которую привлек Аксельрод для объяснения биологических и социальных явлений [72]. Райт пришел к спорному заключению, что люди на протяжении всей истории овладевали все более сложными играми с ненулевой суммой, опираясь на технические средства наподобие паровой машины и алгоритмы, а также метатехнологии вроде денег и конституции. Райт избегает слова «сотрудничество» (кооперация), поскольку проводимые им исследования опираются на примеры, где участие в играх с ненулевой суммой не является сознательно кооперативным. Я пользуюсь понятием «умные толпы» потому, что, по моему мнению, настало время для объединения сознательного сотрудничества с бессознательным взаимным альтруизмом, коренящимся в наших генах. Технологии мобильной связи и вездесущих компьютеров могли бы поднять на новый уровень разыгрывание описываемых Райтом игр с ненулевой суммой.
Вспомним, обратившись к главе 2, что суть игры с нулевой суммой заключается в том, что победителю достается все. Если есть победитель, значит, есть и проигравший. Игры наподобие дилеммы заключенного обладают плавной градацией платежей и штрафов. В некоторых играх с ненулевой суммой все игроки оказываются в выигрыше от сотрудничества. Когда все больше людей играют во всеусложняющиеся игры, это приводит к возникновению новых городов, отраслей знаний, архитектурных шедевров, рынка и здравоохранения. Райт пишет, что «культурная эволюция помогла обществу за 20 тысяч лет преодолеть ряд ступеней. И сейчас преодолевается очередная ступень».
Мир никогда не был и, похоже, не станет абсолютно счастливым. Полностью конкурентные игры с нулевой суммой сосуществуют со всеусложняющимися играми с ненулевой суммой. Мы объединяемся для поимки крупной дичи, а затем деремся из-за дележа. Люди не перестали совершать злодеяния после того, как печатное слово сделало возможным становление науки и демократических национальных государств. По-прежнему кому-то на долю выпадают чудовищные страдания, и остается огромная разница в благосостоянии и возможностях, и вместе с тем все больше людей становятся все более обеспеченными, здоровыми и политически свободными, чем когда-либо. Культурная эволюция Райта вовсе не утопическая идея, хотя и рассчитывает на то, что движется культурная эволюция в положительную сторону — чем больше людей убеждаются в том, что могут извлечь для себя выгоду выказыванием доверия и сотрудничеством, тем больше усилий они будут вкладывать в совместный труд и содействовать тому, чтобы другие подхватили их почин. Я считаю, что, располагая верным знанием, мы сможем осознанно управлять тем, что Райт называет неосознанной человеческой склонностью, которая и двигала культурную эволюцию.
Некоторые технологии, как считает Райт, могут побудить человеческое общество к перестройке с более высоким уровнем сотрудничества. В качестве примера Райт приводит шошонов, коренных американцев, живших в местах без крупной дичи, но изобилующей чернохвостыми зайцами* в определенную пору года. Из-за суровости местных условий у шошонов преобладала простая форма общественной организации, где каждая семья сама заботилась о собственном пропитании. Но когда появлялись зайцы, семьи образовывали более крупное объединение для того, чтобы управляться со слишком большим для одной семьи орудием — огромной сетью. Охотясь сообща, шошоны могли такой сетью поймать больше белковой пищи в расчете на человека, чем при охоте врозь. Райт утверждает, что «изобретение подобных технологий — технологий, облегчающих или поощряющих взаимодействие с ненулевой суммой, — неотъемлемая черта любой культурной эволюции. Новые технологии создают новые возможности для образования положительных сумм. И люди исхитряются, как могут, чтобы добыть эти суммы, а в итоге меняется общественное устройство».
* Калифорнийский чернохвостик (Lepus californicus) имеет очень длинные уши с черными кончиками. Обитает на западе Северной Америки.
Райт отмечает, что люди, взаимодействующие с выгодой друг для друга, не всегда отдают отчет в своем сотрудничестве; он приводит свидетельства эволюционных психологов в подтверждение того, что неосознанное сотрудничество — подобно любви и неприязни — коренится в генах:
«Естественный отбор через эволюцию „взаимного альтруизма“ наделил нас различными влечениями, которые, какие бы теплые чувства они ни вызывали, предназначены для решения сугубо практической задачи — осуществления выгодного обмена.
К этим влечениям относятся щедрость (выборочная и осмотрительная); признательность, когда человек чувствует себя обязанным; растущая приязнь и доверие к тем, кто показал себя надежным партнером (их еще именуют друзьями). Эти чувства и поведение, которому они содействуют, присущи всем культурам. И причина, похоже, в том, что естественный отбор «распознал» логику с ненулевой суммой прежде самих людей. (Даже обыкновенные и карликовые** шимпанзе, наши ближайшие родственники, от природы склонны к взаимному альтруизму, а ведь еще ни один из этих представителей не показал твердого владения теорией игр.) Некоторая степень общественного устройства уже заложена в наших генах…
** Карликовые шимпанзе (лат. pan paniscus), называемые также бонобо, которых иногда выделяют в самостоятельный род, сходны с человеком по генетическим и биохимическим показателям. Происходят из Экваториальной Африки к югу от р. Конго.
В жизни охотников-собирателей нравственное негодование прекрасно действует в качестве противообманного средства. Оно удерживает нас от проявления щедрости к непорядочным партнерам, тем самым оберегая от дальнейших попыток с их стороны пользоваться вами; а ваше возмущение поведением этих обманщиков побудит остальных быть с ними неприветливыми, так что жить постоянным обманом станет весьма затруднительно. Но по мере усложнения общества людям приходится обмениваться благами и услугами с незнакомыми людьми, так что такого рода возмущения один на один уже недостаточно; нужны новые противообманные технологии. И, как будет видно, они появлялись раз за разом — посредством культурной, а не генетической эволюции».
Культурные новшества, перестраивающие социальное взаимодействие в связи с новыми технологиями, представляют «социальные алгоритмы, направляющие пользование технологией». Райт называет подобные социальные методологии метатехнологнями. Наверное, молва и репутации — те методологии, которые возникли из речи. В Средние века метатехнологии капитализма — деньги, банковское, финансовое дело, страхование — вынудили иерархическое устройство феодального общества перестроиться на новый способ организации общественной деятельности: рыночный. «Метатехнология капитализма объединением денег и письма высвободила невиданную общественную силу». Райт утверждает, что возникший купеческий класс ратовал за демократические средства правления не из сугубо бескорыстных (альтруистических) побуждений, а ради свободы торговли и заключения сделок. Таким образом влиятельные крути стремились защитить и расширить свою власть, однако новые технологии постоянно создавали возможности для перемен во власти, и на каждой ступени, от возникновения письма до появления Интернета, происходит все большая децентрализация власти: «По моему мнению, новые информационные технологии вообще, а не только деньги и письменность зачастую приводят к децентрализации власти, на что власти взирать спокойно не могут. Отсюда и смутные времена истории, включая и современную эпоху».
Мы сейчас как раз и вступаем в упомянутое Райтом смутное время. Метатехнологии, способные отвести исходящие от умных толп угрозы, направив их силу в созидательное русло, пока еще полностью не сложились. По моему убеждению, мы вместе можем творить чудеса, стоит достаточному числу из нас научиться этого добиваться. Как бы выглядела новая грамота сотрудничества? Технологии и методологии сотрудничества пребывают сейчас в зародышевом состоянии, и появление демократических, дружеских, разумных новых форм общежития зависит от того, как люди определят, усвоят, преобразуют и перестроят новые информационные среды после того, как они покинут своих разработчиков, — так было испокон веку.
