Владимир Авдеев - Расология
Народы, нации, этносы и племена — это действительно результат более позднего исторического процесса, но гигантская пропасть неустранимых расовых различий свидетельствует в пользу доисторической, а именно — биологической природы их происхождения.
Не история творит расовые признаки народов, но, напротив, именно расовые признаки влияют на историю этих народов.
А. Г. Козинцев пишет далее: 'Мы проанализировали около 30 признаков, относящихся к швам черепа, и выделили шесть основных, наиболее ценных. Европеоидная и монголоидная расы, как мы помним, различаются по всем основным особенностям'. Для суммарной количественной оценки этих различий автором книги вводится специальный монголоидно-европеоидный индекс (МЕИ). В европеоидных популяциях он колеблется от 13 до 39, а у монголоидов от 54 до 82,5.
''Для удобства расчетов нужно заранее отделить расово-чистые группы от расово-смешанных'. Эта прекрасная здравая мысль известного советского антрополога достойна пера самого графа Жозефа Артюра де Гобино — основоположника классической расовой теории. Математические расчеты, безусловно нуждаются в предварительном разграничении чистых и смешанных рас. Математика — это основа сегрегации, ибо индексов общечеловеческих ценностей не бывает. Математический аппарат в антропологии — лучшее средство от назойливых гуманитарных утопий.
Представители нордической расы также легко выделяются из числа других европеоидов с помощью североевропейского индекса (СЕИ). 'Значение обоих показателей (МЕИ) и (СЕИ) у северных европеоидов выше, чем у южных'. Ясный и аргументированный вывод, даваемый А. Г. Козинцевым в книге, не оставляет места для кривотолков и спекуляций. 'Расоразграничительные индексы — простое, но эффективное средство анализа. Пять признаков — затылочный индекс, клиновидно-верхнечелюстной шов, заднескуловой шов, индекс сложности подглазничного узора и индекс поперечного небного шва — служат в первую очередь для разграничения европеоидов и монголоидов. Комбинации признаков обладают большей разграничительной силой, чем отдельные признаки. Монголоидно-европеоидный индекс (МЕИ) и первая главная компонента (I ГК) чрезвычайно эффективно разделяют монголоидов и европеоидов. Дифференциация внутри европеоидной расы прослеживается при помощи североевразийского индекса (СЕИ) и второй главной компоненты (II ГК) .
В приложении автор книги анализирует черепа из могильников центральной части России, принадлежащие периоду IV–I тысячелетий до нашей эры, и приходит к однозначному выводу, что наши предки указанного периода были расово чистыми северными европеоидами.
Поэтому доморощенных безграмотных 'евразийцев' и 'мнимых светил' из академической среды, уверяющих о том, что чистых рас не бывает, и льющих потоки лжи и грязи на расовую историю русского народа, нужно привлекать к уголовной ответственности за оскорбление чести крови наших предков, ибо современные 'либеральные антропологические теории' по сути ничем не отличаются от осквернения могил — деяния наказуемого, как в цивилизованных, так и в нецивилизованных сообществах. Еще крупнейший итальянский антрополог Джузеппе Серджи в книге 'Виды и разновидности человеческого рода' (Турин, 1900) аналогично указывал: 'Наиболее важен для классификации череп. По одному черепу можно различить этнические элементы, входящие в состав смешанных групп. С самых древних эпох и до нашего времени не появились никакие новые формы черепов. Важная для классификации черта — внутренняя емкость черепной коробки; она напрямую связана с формой черепа. Емкость человеческого мозга не увеличивается по мере эволюции общества. Как форма типов черепов так и их средняя емкость остались прежними. Увеличение емкости человеческого черепа — легенда'.
А в 1928 году В. И. Вернадский писал: 'В сложной организованности биосферы происходили в пределах живого вещества только перегруппировки химических элементов, а не коренные изменения их состава и количества'. В биохимическом контексте расы это как раз и означает неустранимость отдельно взятых расовых признаков, а лишь соответствующее изменение их концентрации в той или иной популяции в процессе исторического развития.
Выдающийся советский биолог И. И. Шмальгаузен в своей программной книге 'Кибернетические вопросы биологии' (М., 1968) блестяще развил все те же постулаты расовой теории, направленные против вульгарного ламаркизма: 'Наследственный код ограждается ядерной оболочкой и регуляторными механизмами клетки и всего организма в целом от непосредственного влияния внешних факторов. Наследование признаков, приобретенных при жизни особи, фактически невозможно, так как это 'приобретение' касается только преобразования информации в данной особи и гибнет вместе с нею. Наследственный материал не был затронут этим преобразованием и остался неизменным'. При этом подчеркивается, что мутации, о роли которых так любят рассуждать генетики, на самом деле имеют случайный характер, кроме того, никакой свободы мутаций не существует, ибо они возможны лишь в определенных границах, заданных наследственными расовыми признаками. Одним словом, сколько бы вы не водили негра в русскую баню в Сибири и не кормили его пельменями с водкой, ни он сам, ни его потомки при условии стопроцентной брачной изоляции никогда не станут похожи на коренных русских сибиряков. Но генетики из числа вульгарных популяционистов пытаются оспорить этот очевидный факт, понятный любому биологически необразованному человеку.
И. И. Шмальгаузен продолжал: 'Фенотип должен быть точным выразителем генотипа. Защита индивидуального развития фенотипа от случайных внешних влияний и ненаследуемость соответствующих изменений — необходимые условия для возможности регулируемого преобразования организма на пути его последовательного приспособления к обычным факторам внешней среды и на пути закономерной его эволюции вообще'.
Таким образом выясняется, что не снятие расовых признаков в процессе эволюции является приспособительным фактором, а, наоборот, их усиление и закрепление. В процессе эволюции расовые признаки являются своеобразным приспособительным инструментарием, 'эволюционной оснасткой' , без которой не возможно биологическое развитие расы. Расовые признаки являются как в физическом, так и в психическом плане генетическими 'узлами прочности', на которых держится вся структура человека. Без них неминуемы вырождение и распад.
''В процессе эволюции действием естественного отбора, в межгрупповом состязании меняются средства распространения наследственных изменений внутри популяции и вида в целом, через организацию и использование полового отбора и ограничение панмиксии при разных формах изоляции. Так как в борьбе за существование между собой сталкиваются в основном бок о бок живущие популяции, то решающее значение при этом имеют генетические различия', — утверждал Шмальгаузен. Таким образом, расовые конфликты неизбежно ведут к выявлению, усилению и стабилизации расовых различий, что, в свою очередь, ведет к обособлению фенотипов, четко фиксирующих различие генетических программ конфликтующих рас. Расовые конфликты оздоравливают и консолидируют расу, очищая ее от генетических помехообразующих примесей. 'В процессе эволюции, под влиянием стабилизирующей формы отбора, увеличивается помехоустойчивость информации, то есть усложняется строение наследственного кода'.
3. Наследственный полиморфизм
Итак, эволюционный процесс способствует не стиранию, но именно закреплению расовых признаков, кроме того, по мнению И. И. Шмальгаузена, 'фенотип отражает свойства генотипа на уровне организации особи'. То есть получается, что вся жизнеспособность расы построена на обособлении фенотипической уникальности и неповторимости, служащей максимальной реализации ее генетической программы. Поэтому в эволюционном плане метис всегда обречен на неудачу. Чистота породы — главное условие выживания с точки зрения кибернетической биологии.
Факторы, мешающие эволюции расы в качестве помех при передаче наследственной информации, подразделяются на абиотические (вредные климатические условия) и биотические (микробы, паразиты и хищники). Эти помехи мешают жизнеспособности расы и потому должны быть всеми средствами исключены из процесса расогенеза. 'Борьба с биотическими помехами не могла быть совершенной; поэтому для некоторых сорняков и вредителей создались благоприятные условия приспособления к условиям культуры, и они также претерпели быструю эволюцию'.
Так и возникли народы-паразиты, и даже целые маргинальные 'низшие' расы, не способные к самостоятельному созданию культурных ценностей, но способные лишь паразитировать на достижениях 'высших' рас.
Далее И. И. Шмальгаузен делает следующий весьма важный вывод: 'В применении к популяциям организмов энтропия максимальна при полной свободе выбора вариантов фенотипа'. Таким образом получается, что ограниченный половой отбор в рамках одного фенотипа снижает энтропию в популяции до минимума. Именно поэтому во всех сказках и легендах народов мира идеальная супружеская пара всегда представлена одним фенотипом, так же как и идеальный в расовом отношении, самодостаточный народ. Множественность фенотипов, то есть панмиксия, 'хаос крови', расовое смешение неизбежно ведут к увеличению роста энтропии и, как следствие, к вырождению всей популяции, что и доказывается И. И. Шмальгаузеном методами кибернетической биологии. 'Прекращение отбора и беспорядочное накопление мутаций означает дезинтеграцию, то есть распад существующей организации'.
