Луи Шарпантье - Гиганты и тайна их происхождения
Очевидно, очень сильно была задета и Америка, там все было сметено, разрушено и затоплено до самых Анд. Подвижки суши здесь были настолько велики, что остатки портовых сооружений находят на высоте трех тысяч метров.
Смыта вся цивилизация, смыта и навеки поглощена Атлантида, поглощен «континент My», некогда существовавший в Тихом океане, от него остались лишь многочисленные острова.
Поглощена Атлантида, где бы она ни находилась, рассеяны атланты, которые смогли спастись, из самой Атлантиды или из ее колоний, лишенные всего возделанных земель, скота, орудий, знаний Выжившие беженцы в горах Атласа, в Андалусии, в Андах и в Европе за 45-й параллелью И еще мореходы, которые избежали бурь и морских приливов Они стали легендарными: Ут-Напиштим в Шумеро-Вавилонии, Дуифах в кельтской легенде, Йима в Персии, Тамандуаре в Парагвае и Бразилии, Пала и его жена Неуа в Мексике, Зеу-Кха у патагонцев, Манабозо у канадских индейцев, Покауо у деловаров. ну и, конечно, Ной на горе Арарат. Все рассеяны.
Конечно, нельзя спасти цивилизацию, от которой осталась лишь горсточка людей, разбросанных по миру и лишенных всех средств к существованию, но ни одна достойная этого имени цивилизация не существует без традиции, которая обладает символами, возможно, непонятными тем, кто их переносит, но которые остаются символами, фрагментами того универсального языка, который скрывается за всеми языками, передающими его в своих запретах, поддерживающими ее целостность-Символы, которые можно найти и которые могут восстановить традицию, возможно, способны восстановить и цивилизацию.
Традиции и предания сохраняются намного лучше, чем философские теории…
Лигуры
На Западе Геракл встретил двух противников: гигантов и лигуров.
Сведения о гигантах весьма отрывочны, а вот лигуры известны хорошо. Жюлиан[10] описывал их так, как будто видел собственными глазами.
По правде говоря, те, которых описывал он, жили на несколько тысяч лет позже тех, с которыми сражался Геракл, и были обитателями Лигурии, то есть той части суши, которая окружает Лионский залив, от Прованса до Каталонии.
Если верить легенде, они жили там еще до катаклизма, то есть были неолитическими людьми, которые «дотянули» до вторжения кельтов. Это лишь гипотеза, поскольку после грандиозных разрушений на Земле осталось слишком мало людей, чтобы можно было собрать орды, необходимые для «захватов» и «вторжений». Должно было пройти немало времени.
Что касается тех, которых описывает Жюлиан, похоже, то были остатки племен, рассеянных кельтами по всему югу, примерно за пятнадцать сотен лет до нашей эры; он определяет район их исходного обитания как гораздо более обширный, чем несколько провинций на юге.
«Эти древние путешественники, — пишет он, — явившиеся с юга или с востока, от Кадиса или Фокеи, использовали только слово «лигуры» для обозначения всех обитателей страны галлов Они также дали это название племенам побережья Прованса, уроженцам бассейна Роны, народам Нарбоннской равнины. Говорили, что лигуры живут также вдоль большого залива
Атлантики; это имя давалось и другим племенам которые бродили среди рек и лесов у берегов Северного моря. Даже в эпоху Цезаря в греко-римском мире еще помнили об отдаленных временах, когда имя лигуров распространялось по всей Галлии».
Д'Арбуа де Жюбенвиль помещал их на Крайнем Западе, в местах, где родился янтарь, на Балтике, а также в «Алебионе», то есть на Британских островах.
И если — тоже по Жюлиану — эти люди не были похожи друг на друга, они, тем не менее, являлись элементами единства, которое этот же автор усматривал в языке: и эти люди с одним языком, одного или разных этнических происхождении, населяли весь Запад:
«В Италии, в Испании, на равнинах и в горах Германии, на островах Средиземного моря и Океана, так же, как и в Галлии, они оставили, словно следы, названия водных источников и гор. В Испании и в Великобритании есть «Jives», омонимы французских источников; «Jouro» — то нее, что итальянское «Joires»; французская Сена, Секвана, обозначает то же, что Jucar (Хукар) на юге Пиренеев. Земля Ирландии и соседнего большого острова изобилует названиями, пришедшими из языка лигуров: я полагаю, что это бьы язык тех «рожденных на острове» Британии, которых галлы оттеснили в глубь острова и которых еще знал Цезарь…
«У самых древних было весьма точное представление о периоде, когда лигуры занимали весь Запад… Им принадлежала Корсика. Они спустились до Сицилии, о них говорили в Испании… Их следы обнаруживаются недалеко от Кадиса, и болота, через которые протекают воды Гвадалквивира, некогда назывались «Лигурийским озером.
Забрав земли у лигуров, — продолжает Жголиан, — галлы получили и плоды этих земель, и их богов: после них ни римляне, ни варвары, ни христиане так и не искоренили за много веков духов гор и источников, духов — охранителей места».
Трудно представить себе, каковы были лигуры в догалльские времена, когда Геракл победил их во время своего похода.
У нас нет о них ничего, кроме свидетельств древних, с начала христианской эры, и только о тех, которые жили в Средиземноморье, на берегах того самого «Лигурийского моря», которое превратилось сохранив след в своем имени, в Лионский залив. И прошло уже не меньше полутора тысяч лет с тех пор, как те, кого мы сегодня называем галлами, захватили их и смешались с ними.
По описанию Жюлиана, который изучил все эти сообщения древних, лигуры были невысокого роста, крепкие, с очень гибкими конечностями «Усталость никогда не одолевала лигура. Говорят, что по силе они равнялись большим диким зверям Они были превосходными пешеходами, и в ходьбе и в беге, в выносливости и в скорости у лигуров не было соперников в странах Средиземноморья.
Они были искусными охотниками и пользовались оружием, которое требует исключительной ловкости и хорошей физической формы, — пращой Когда птицы пролетали над группой лигурийских охотников, каждая праща выбирала свою жертву, и ни одна не промахивалась» (Заметим, что в описании армии атлантов Платон уделил много места воинам с пращой. Это оружие было совсем неизвестно грекам).
«Древние считали их ворами и грабителями, похищавшими скот, убивающими чужеземцев и, возможно, поедавшими человеческое мясо». (Следует помнить, что все это сообщали латинские авторы).
«Лигуры очень много и тяжело трудились. Одни целый день, вооружась тяжелыми топорами, рубили могучие деревья в горах. Другие, склонившись к земле, дробили каменистую почву, чтобы создать участки, пригодные для возделывания. (Не занимаются ли и теперь здесь земледелием среди каменистых стенок и каменистой почвы?). Третьи преследовали диких зверей.
И, наконец, самые отважные, погрузившись на суда, самые простые, подобные плотам, сделанные, возможно, из выдолбленных стволов деревьев, отправлялись в море, не ведая опасности и не ожидая помощи, чтобы в дальних водах добыть рыбу, на которую были скупы их реки.
Главной чертой, отличавшей в те древние времена лигуров с Океана, была исключительная скорость их передвижения. Лигуры с берегов Манша и Северного моря производили на купцов из Кадиса впечатление дерзких мореходов, направлявших свои кожаные суда в самую середину свирепых бурь.
Это мужество и любовь к независимости были связаны с исключительным поклонением родной земле. Среди всех народов античности нет другого, который был бы менее подвижен. Ни одно нашествие, ни одна завоевательная экспедиция не начались с этой земли».
Это важно, поскольку, раз речь не идет о расе завоевателей, это значит, что на Западе они не были потомками войска захватчиков Речь идет об «автохтонах», местных уроженцах, а не «пришельцах извне» Поскольку в легенде говорится о сопротивлении, оказанном Гераклу лигурами в неолитические времена, все это похоже на правду. Описывается тот же народ, о котором рассказывали древние тысячи лет спустя.
Жюлиан добавляет, опираясь на свидетельства древних:
«Когда они ищут приключений где-то далеко, то исключительно на море, а ремесло рыбака и морехода не противоречит горячей любви к балкам и порогу родной хижины. Если враг сгоняет лигура с его родной земли, он возвращается туда при первой же возможности». (По Авиену)
Жюлиан задается вопросом:
«Чем больше изучаешь мир лигуров, тем более определяющей кажется роль моря. И я спрашиваю себя, не были ли их язык, их единство и некоторые обычаи созданы нацией мореходов, и каждый раз я думаю прежде всего о народах Северного моря, о заселении Европы в доисторические времена, аналогичном миграциям в эпоху норманнов».
И если не для них, то для их «просветителей» это было так!
«Они не были художниками, — говорит Жюлиан, который придерживается сентиментальной художественной концепции своего времени, — но при обработке материалов обнаруживали остроту глаза, точность движений и стойкость в физическом напряжении».
