Синтия Барнетт - Занимательное дождеведение: дождь в истории, науке и искусстве
В истории о дожде и человечестве, которое никогда не бывает совершенно справедливым и гармоничным, самые позорные несправедливости случались на фоне страха и отчаяния во время экстремальных засух и экстремальных ливней: принесение детей в жертву богу дождя Тлалоку, сжигание ведьм на кострах за то, что накликают бури. Пока Земля пульсирует самыми экстремальными дождями и засухами, переживаемыми современным человечеством, стоит помнить о самых иррациональных отголосках нашего бурного прошлого.
В «Марсианских хрониках» Рэй Брэдбери писал, что марсиане «слили вместе религию, искусство и науку: ведь наука в конечном счете – исследование чуда, коего мы не в силах объяснить, а искусство – толкование этого чуда»[33]. Дождь – не только часть нашей хаотичной атмосферы, но и часть наших собственных хаотичных личностей – соединенных в каждой священной книге, от Библии до Ригведы, во всех человеческих жанрах, от клинописи до Шопена.
Пока ученые выясняют телесные тайны дождя, он и сам призывает вдыхать его местные запахи, топать по его лужам и охлаждаться в его потоках. Я не могла бы закончить этот рассказ, не отпраздновав это в самом дождливом месте на Земле – в Черапунджи.
Эпилог
В ожидании дождя
Время моего прибытия в индийский штат Мегхалая, означающий «жилище облаков», было многообещающим и незабываемым. Муссоны, продувающие с Индийского океана на юго-восточные и юго-западные побережья страны и заворачивающие на север, восторженно приветствуются народом в июне и июле, и обычно продолжаются по всей стране до 15 июля. Но департамент метеорологии Индии докладывал о ранних и свирепых сезонах. Муссоны уже воцарились над страной 15 июня, в день моего приезда в Мегхалая. В последний раз они охватывали Индию так быстро в 1961 году – более пятидесяти лет назад.
Какими яростными здесь были дожди, смывшие далеко на севере, как минимум, восемьдесят паломников, следовавших в гималайские гробницы у границ Тибета. Это были лишь известные погибшие, 70 000 так и числятся пропавшими без вести.
Помимо метеорологических знаков, благодаря которым я должна буду получить жизненный опыт дождя, другой знак сидел возле меня на рейсе Air India до Гувахати – города на северо-востоке индийского штата Ассам и ближайшего места, откуда можно добраться до самой дождливой точки – мегхалайских гор Кхаси. Чуть более чем на полпути из Дели молодая ассамская женщина с блестящими черными и пышными волосами до пояса говорила: «Мэм, я не пытаюсь польстить, но я не могу оторвать глаз от ваших красивых рук, как вы ими пишете, переворачиваете страницы и выделяете в книге нужные моменты».
После этого я уже не могла оставаться погруженной в свою историю с муссонами. Поэтому я рассказала о своих дождевых миссиях. С широкой улыбкой она назвала мне свое имя – Римджхим.
«Дождь» по-ассамски.
Международный аэропорт Гувахати не самый маленький их тех, что я видела, но в нем единственном вокруг паркинга среди стоек такси бродят коровы. Мой водитель, приветливый кхаси по имени Шимборланг Нонгранг, которого местные называли Шим, ждет меня, чтобы отправиться в шестичасовое путешествие по разъезженной дороге с крутыми поворотами, в Мегхалая и горы Кхаси, задрапированные водопадами.
Мегхалая – одна из индийских так называемых «Семи сестер», семи штатов с выступами на крайних точках северо-востока страны, что изолированы от индийской драгоценной суши Бутаном и Бангладешем. Так вышло, что Мегхалая имеет форму облака, его юго-восточное основание простирается до северо-восточной вершины Бангладеша. Деревня Черапунджи, с видом на бангладешские равнины, имеет рекордное звание самого влажного места в мире. Между августом 1860 и июлем 1861 года станция Бритиш Хилл измерила и отметила сильнейшие осадки, когда-либо случавшиеся за всю историю, 26 466 мм в год. Более трети осадков приходится на июль во время летних муссонов.
В настоящее время Черапунджи и соседняя деревня Маусинрам состязаются за звание самого дождливого места, в среднем и там, и там выпадает около 11 938 мм в год. (Помните, что в самом дождливом муниципальном район США, Мобайл в штате Алабама, выпадет 1524 мм в год.) Дюжины мелких деревушек, связанных зелеными джунглями в стороне гор Кхаси, заслуживают отдельных почестей. Пока муссоны разносят дожди по всей Индии, здесь их интенсивность зависит от высоты подъема ветра с Бенгальского залива. Собирая теплые муссоны с Индийского океана, облака, движимые этими ветрами, получают больше влаги, пока продувается залив, и жары, когда достигают равнин Бангладеш. Когда облака встречаются с горами Кхаси и становятся выше Черапунджи, Маусинрам и соседних деревень на южном склоне, они охлаждаются, конденсируются и проливают свои рекордные дожди.
Я не могу дождаться, когда увижу окутанный облаками Черапунджи. Двадцать пять лет назад, когда писатель-путешественник Александр Фрейтер писал восхитительный дождливый роман об Индии «Погоня за муссоном», иностранцам был запрещен въезд сюда из-за столкновений на индийско-бангладешской границе. Фрейтер выбил себе специальное разрешение на посещение деревни на несколько часов, но местные были настолько не гостеприимны к чужакам, что даже не продали бы ему зонта.
Спустя четверть века сельские жители потихоньку начали относиться гостеприимнее к экотуристам, которые хотели насладиться многочисленными водопадами, такими как Нокаликай – самый высокий водопад в Индии, высотой в 335 метров, или путешествием к мостам, образованным корнями деревьев. Многие века, содействуя проливным дождям, кхаси прокладывали корни баньяна через реки, создавая искривленные живые мосты, которые выглядели просто сказочно.
Я собираюсь испытать все это – среди самых сильных дождей в мире. Больше всего я волновалась, смогу ли разглядеть что-нибудь за тучами, которыми знаменит этот регион.
Как и многие кхаси, Шим разговаривает на британском английском, а также хинди и его родном кхаси. «Я думаю, вам очень повезло», – сказал он. Выдался необычайно сухой июнь, но сейчас собрались грозовые облака, серые будто камни, и встретили нас на границе Мегхалая. Легкий туман и похолодание, заставляющее достать свитер, говорили о приближении дождя.
Я проведу эту сырую неделю в Мегхалая в отеле «Черапунджи Холидэй Резорт», как и решила после того, как прочитала на сайте слова о роскошных встречах дождей и муссонов, написанных семьей владельцев. Он находится в двадцати километрах от Черапунджи, сама деревня суха и неплодородна, лес там вырублен, а из-под земли постоянно добывают известняк – карьерные тягачи снуют туда-сюда, будто муравьи к корзине для пикника.
Дэнис Райен и его жена, Кармела Шати, построили этот отель среди влажных джунглей и крошечных деревушек, расположившихся между вечными дождевыми конкурентами Черапунджи и Маусинрам. Шати – урожденная кхаси, она встретила Райена, когда прибыла в Мегхалая, как старший офицер для оценки проектов общественной организации. Когда они поженились, он стал успешным банкиром, но эта профессия ему не подходила. Разъезжая по всей Индии по работе, он фантазировал о возвращении на родину Шати, в ее родную деревню, где они могли бы в один прекрасный день открыть отель, пригодный для муссонового туризма. «Где бы мы ни оказывались, когда люди узнавали, что она из Черапунджи, они знали, что это самое дождливое место на Земле, – говорит Райен. – Затем они часто спрашивали, можно ли там побывать. Но это было не так просто».
Во время нудных банковских совещаний, Райен рисовал наброски своего дождливого отеля, места, где семьи могут прогуливаться вместе по дорожкам, где он мог бы продавать что-то уникальное. «Я не хотел продавать ночи в отеле или еду, – говорит мне Райен. – Я хотел продавать дождь». Они с Шати начали искать землю.
У кхаси материнская родовая организация, то есть женщины владеют землей и передают в наследство ее дочерям. (На самом деле это не так привлекательно, как кажется. Ведь дочери, наследующие имущество семьи, также наследуют и все невзгоды и печали. На них полная ответственность за стареющих родителей, сестер и братьев, потерявших работу, или супругов, родственников по мужу, которых постигла неудача, алкоголиков и наркоманов и прочие семейные невзгоды.) В 1998 году Райен и Шати нашли место своей мечты на вершине крутого холма в деревне Лэткинсью с видом на горы Кхаси с их водопадами на севере и бангладешскими равнинами на юге. В деревне иностранцам не разрешалось владеть имуществом, но Шати, как местная, могла купить землю на свое имя. Она жила в Шиллонге с маленькими сыном и дочерью, пока Райен строил отель под дождем.
Отель – понятие широкое. Мой номер обставлен скудно, а на окнах нет сеток, а значит, мне придется делить пространство с разными жуками из джунглей и ящерицами, гоняющимися за ними. Вид, тем не менее, на миллион. Проснувшись на рассвете в первое утро, я ступила наружу в котел облаков. Ощущение, будто все небо упало на уровне глаз. Бело-серая дымка вьется передо мной и внизу на равнине, виднеются только верхушки гор Кхаси.
