И. Родионов - Наше преступление
— Ахъ, какъ онъ хорошо говорилъ! Неужели вы ихъ не оправдаете, Валерьянъ Семенычъ? Я бы оправ-дало..
Такъ говорила лѣвому 'члену суда та дѣвушка, къ которой земецъ, всегда в.ъ кого-нибудь влюблен-ный, теперь пылалъ страстью.
Уже мѣсяцъ, какъ она была невѣстой человѣка, котораго, по ея признанію, она любила, но вмѣстѣ съ тѣмъ ей пріятно щекотало нервы и льстило то, что немолодой семейный земецъ ухаживаетъ за ней. Го-воря съ нимъ, она граціозно изворачивалась своей ху-дой, тонкой фигуркой, прижмуривала кошачьи глазки и какъ-то особенно кокетливо шевелила розовыми губ-ками на хорошенькомъ личикѣ.
— Оправданіе зависитъ не отъ пасъ, а отъ присяж-ныхъ,—отвѣтйлъ лѣвый членъ.
Человѣкъ среднихъ лѣтъ, опъ съ своими розо-выми щеками и густыми, вьющимися волосами ка-зался гораздо моложе, ^особецно издали- Но вытяну-тый овалъ его лица, болыніе на выкатѣ глаза, кур-чавая, тщательно расчесанная ,и спущенная на лобъ прядь волосъ—все это вмѣстѣ давало ему удивитель-ное сходство съ мордой овна—одного изъ знаковъ Зо-діака, какъ его изображаютъ въ астрономическихъ ат-ласахъ и календаряхъ.
1 тотото.еіап-кагак.ги■— Я бы непремѣтго ойравдала, — твердила ба-рышня. — Ахъ, какъ онъ говорилъ, какъ говорилъ! Все бы отдать да мало...
Она нарочно преувѳличенно восхищалась рѣчьго адвоката, чтобы подразнить земца, но тотъ не понялъ ея намѣренія,
— Да... рѣчь была выдающаяся,— протянулъ онъ.
— Извините, пожалуйста,—вмѣшался подошедшій къ нимъ отставной полковникъ. — Я вотъ хотѣлъ у васъ спросить, Валѳрьяпъ Семенычъ, кого сегодня судили?
И полковникъ, передернувъ плечами, всталъ, ши-роко разставилъ поги, сложивъ передъ собою опу-щенныя руки, въ которыхъ держалъ фуражку, съ вопросительнымъ видомъ глядя черезъ очки на зѳмца,
— Да вотъ этихъ... Степанова и друтихъ...
Полковникъ потеръ переносицу и хмыкнулъ.
— Нѣтъ, извините. По-моему, судили пе этихъ мерзавцевъ, извините, Антонина Сергѣевна, за вы-раженіе, — обратился онъ въ сторону дѣвушки. — А судйли покойнаго Ивана Кирильева... перемывали его мертвыя косточки. До всего добрались: и до его нравственности, и до того, какь онъ жилъ съ женой, и драчуномъ, и алкоголикомъ его сдѣлали... А тѣхъ-то негодяевъ, которые его убили, которые съ ума све-ли ѳго жену, осиротили цѣлую семью, разорили хозяй-ство, и не тронули. Они — подсудимые, видите ли, и потому священны... заслужили привилегированное по-ложеніе. А убитаго допускается шельмовать, сколько угодп^ Какой это судъ? Развѣ это судъ правый?
Полковникъ горячился и размахивалъ фуражкой.
Земецъ съ недоумѣнісмъ глядѣлъ на старика. Ему казалось святотатствомъ осуждать такое свяіценное, ли- ' беральное учрежденіе, какъ судъ. Онъ хотѣлъ возра^ жать, но полковникъ былъ возмущѳнъ и взволнованъ и не давалъ своему слушателю и рта раскрыть.
шшш.еіап-ка аі.ги347
и вести порядочиое хозяйство, если права ваши на ва-шу собственность, на вашъ трудъ, наконедъ на вашу личную безопасность не гарантированы? * Живешь ху-же, чѣмъ на передовыхъ позиціяхъ...
И полковникъ съ горечью махнулъ фуражкой.
— Да, — протянулъ зѳмецъ, — народъ озлобился и распустился. Держали подъ гнетомъ, объ образова-ніи его не заботИЛись, а потомъ сразу дали свободу. Если бы онъ не былъ такъ теменъ,* конечно, онъ благо-разумнѣе воспользовался бы свободой... ^
— Да ужъ какая тамъ свобода? Буйство, своево-ліе. Ну, хорошо, сдѣлали одну ошибку, допустили, что народъ одичалъ, такъ не надо дѣлать другой, еще горшей. Надо обуздать расходившагося звѣря.
— Какъ же вы обуздаете? Вѣдь нѳ возвраіцаться же опять къ розгамъ...
— Какъ будто помимо розогъ нѣтъ другихъ средствъ! Или если ужъ власти рѣшили отдѣлаться отъ насъ, землевладѣльцевъ, такъ чѣмъ отдавать насъ на медленное съѣденіе мужичью, лучше ужъ сразу передушили бы и дѣлу конецъ, а то тянутъ душу... Вѣдь это измывательство... Желалъ бы я знать, что будетъ дѣлать правительство, когда повыбьютъ и по-выкурятъ насъ, послѣднихъ помѣщиковъ?!. Вѣдь тогда черезъ пять — десять лѣтъ вездѣ хоть шаромъ покати, нигдѣ не 'зацѣпишься... отъ лѣса и званія не останется„ а поля мужики и сейчасъ забрасываютъ... Только слѣпой не видитъ, къ чему это ведетъ. И какъ оно будетъ справляться съ этой распущенной, оголтѣ-лой оравой?.. Ну, что, Николай Николаевичъ, каковъ нынчѳ составъ присяжныхъ? Какъ думаете, обвинятъ?
— неожиданно обратился юнъ къ проходившему съ женой податному инспектору — мужчинѣ высокому, дородному, съ длинными русыми усами.
— Да, по-моему, пе важный... — отвѣтилъ тотъ, пріостановившись.
— почему? СѢРЪ «ИЙж.вІм-каикаги
ІШО
— Это бы ішчего. Сѣряки въ такого рода дѣлахъ чудесио разбираются, ио они поддаются впушенію ин-теллигентовъ. А тамъ старшипа-то Мюллеръ — прія-тель Бушуева по карточному дѣлу и, должно быть, отъ него заразился гуманностью, всегда стоитъ за оправ-даніе...
— У моего мужа гуманность не въ авантажѣ, — замѣтила жепа инспектора. — Ему ужъ очень хочется, чтобы этихъ засудили въ каторгу ...
— Вотъ и Василій Петровичъ такой же... А я прошу Валерьяна Семеныча оправдать, — отозвалась барышня, повертываясь на каблучкѣ и подаривъ сво-его обожателя обѣщающимъ лукавымъ взглядомъ.
Къ этой группѣ подошли отецъ и мать Антонины Сергѣевны.
. Изъ комнаты присяжныхъ послышался звонокъ.
Публика поспѣшно повалила въ залъ.
«И дуракъ этотъ Маевъ, — съ досадой думалъ о земцѣ полковникъ, проталкиваясь въ залъ. — Говорить ему — на вѣтеръ слова терять, болыпе пичего. Ника-кого толку не выйдетъ».
Вошли судьи и заняли свои мѣста.
Приставъ щелкнулъ замкомъ и распахпулъ обѣ по-ловинки двери.
Присяжные, выйдя изъ комнаты въ залъ, какъ и прежде, гуськомъ во главѣ съ старшиной, приблизи-лись къ судейскому столу.
У всѣхъ заняло духъ; каждый старался хоть се-кундой раныпе предугадать рѣшеніе, но секунды отче-канивались медленно.
Старшина передалъ предсѣдательствующему опрос-ный листъ.
Тотъ съ безстрастнымъ видомъ посмотрѣлъ на него, неторопливо подписался на немъ, еще неторопливѣе пристукнулъ свою подпись нѣсколько разъ прессъ-папье, поочередно передалъ для подписи другимъ чле-намъ и потомъ возвратилъ его старшинѣ. .
тотото.еіап-кагак.ги861
Веѣ столпились въ кучу. Тишина была мбртвая.
Нѣмецъ на своемъ ломаномъ русскомъ языкѣ долго читалъ опросный листъ. Нетѳрпѣніѳ публики возраста-ло. На каждый изъ трехъ поставленпыхъ судомъ во-просовт^ присяжными былъ данъ одинъ по малограмот-ности перевранный отвѣтъ: «Да, виновенъ, но не под-вергалъ жизнь опасности».
Впечатлѣніе отъ постановленія присяжныхъ было громадно, но никто еще въ точпости ничего не пони’ малъ.
Лицо адвоката сіяло, и по немъ подсудимые и ихъ родственники догадывались, что процессъ выигранъ.
Предсѣдательствующій вполголоса обратился къ то-вариіцу прокурора, предлагая ему высказать свое за-ключеніе о ;мѣрѣ наказанія и тотъ, обезкураженный по-становленіемъ присяжныхъ, скрывая свои чувства подъ личиной спокойствія, Вполголоса же называлъ статьи закона, которыя, по его мнѣнію, желательно было бы примѣнить къ подсудимымъ.
Предсѣдательствующій выслушивалъ его съ снисхо-дительно-впушительнымъ видомъ и, торжествуя надъ нимъ въ душѣ, кивалъ наклоненной головой.
Тотчасъ же отъ обвинителя онъ обратился съ во-просомъ къ подсудимымъ.
— Подсудимые, прбсите о снисхожденіи? — торо-пливс спросщлъ онъ, взявъ опросный листъ въ руки и усталс приподнимаясь съ своего мѣста. За нимъ при-поднялись судьи и товарищъ прокурора.
ІІодсудимые, не попимая, что отъ нихъ хотятъ, но чувствуя уже по какому-то радостному движенію въ залѣ и особенно по лицу адвоката и судей, что фортуна повернулась лицомъ въ ихъ сторону, молчали, вопро-сительно глядя на защитника.
— Просите, просите! — энергично и радостно, съ смѣющимся лицомъ зашепталъ адвокатъ, подскочивъ къ нимъ.
тотото.еіап-кагак.ги
362
Упоенный успѣхомъ, въ эти моменты онъ любилъ епоихъ подзащитныхъ. И его радость передалась Горш-кову и Лобову. Съ недоумѣвающими, полусмѣющимися липами они взглядывали то па адвоката, то на судѳй.
Предсѣдательствующій, спѣшившій поскорѣе за-кончить утомившій всѣхъ процессъ, быстро обошелъ столъ и приблизился къ подсудимымъ почти вплотную.
— Прдсите о снисхожденіи, что ли? Нѵ? — внуши-тельно-ласково спросилъ опъ. :
— Да просите же! .— еще энергичнѣе шепнулъ ад-вокатъ, толкнувъ въ бокъ Горшкова.
Просимъ, просимъ, — улыбаясь и кланяясь, въ
одинъ голосъ сказали Горшковъ и Лобовъ; буркнулъ что-то и Сашка, неуклюже наклонившись головой и корпусомъ и сверкнувъ исподлобья повеселѣвшими гла-зами.
Судьи удалились въ свою комнату для постановле-нія приговора.
Опять былъ данъ перерывъ, но почти никто не ухо-дилъ изъ зала. Всѣ ожидали приговора, съ уснлен-.нымъ любопытствомъ разглядывая подсудимыхъ, къ ко-торымъ вдругъ увсѣхъ проявился особенный интересъ.
