Людвиг Мизес - Бюрократия, Запланированный хаос, Антикапиталистическая ментальность
Литература при капитализме
Рынок литературной продукции
КАПИТАЛИЗМ даёт многим возможность проявить инициативу. В то время как сословное общество предписывает каждому неизменный определённый круг занятий и не потерпит отклонения от традиционных норм поведения, капитализм поощряет новатора. Прибыль будет наградой тому, кто сумел успешно преодолеть рутинные способы выполнения своих задач, а убыток – наказанием тому, кто инертно повторяет устаревшие методы. Индивидууму даётся возможность показать, что он умеет делать лучше других.
Однако свобода индивидуума ограничена. Она является порождением рыночной демократии и, стало быть, зависит от того, как оценит достижения индивидуума всемогущий потребитель. На рынке ценится не то, что выполнено хорошо, но только то, что признано выполненным хорошо, причём признано достаточным числом покупателей. Если потенциальные покупатели по каким-либо причинам не оценили продукцию по достоинству, то сколь высокого качества она бы ни была, все заботы и расходы придётся считать напрасными.
Капитализм по своей сути – это система массового производства для удовлетворения потребностей масс. Товары льются на простого человека словно из рога изобилия. Капитализм поднял средний уровень жизни на недостижимую прежде высоту. Он позволил миллионам людей пользоваться благами, которые несколько поколений тому назад были доступны только немногочисленной элите.
Наглядный пример – развитие широкого рынка для всех видов литературы. Литература – в самом широком смысле – товар, потребляемый миллионами. Они читают газеты, журналы, книги, слушают радио, составляют театральную публику. Писатели, режиссёры, актёры, нравящиеся публике, имеют приличные доходы. В рамках общественного разделения труда при капитализме возникло новое подразделение – литераторы, то есть люди, живущие литературным трудом. Эти писатели продают свои услуги или плоды своего труда на рынке точно так же, как это делают другие специалисты. Благодаря лишь одному умению писать они прочно интегрированы общей системой рыночного общества.
В докапиталистический период писательство было неприбыльным делом. Заработать на жизнь могли кузнецы и сапожники, но не писатели. Писательство было свободным искусством, увлечением, а не профессией, благородным занятием богатых людей, королей, грандов, государственных мужей, аристократов и других джентльменов с независимым доходом. В свободное время писали епископы и монахи, преподаватели университетов и военные. Человек, не имеющий средств, но испытывающий неодолимую потребность писать, должен был прежде обеспечить себе источник дохода и лишь потом браться за перо. Так, Спиноза шлифовал линзы. [Спиноза Бенедикт (Барух) (1632–1677) – известный философ. Унаследовав от отца купеческое дело, он вследствие преследований за свои убеждения со стороны религиозной общины Амстердама оказался без средств к существованию и вынужден был зарабатывать на жизнь шлифовкой оптических стёкол.] Оба Милля, сын и отец, работали в лондонском офисе Ост-Индской Компании. [Милль Джеймс (1773–1836) – английский философ, экономист и историк. Происходивший из семьи сапожника, он стал пастором, но, по убеждениям, отказался от сана и был вынужден в 1819 г. поступить на службу в Ост-Индскую Компанию, занимавшуюся к тому времени не столько торговлей, сколько управлением английскими владениями в Индии. Там же с 1823 до ликвидации Компании в 1858 г. служил его сын, Джон Стюарт Милль (1806–1873) – известный экономист, философ и общественный деятель.] Но большинство неимущих писателей существовали благодаря щедрости богатых покровителей искусства и науки. Короли и принцы соперничали друг с другом в том, кто щедрее одарит поэта и писателя. Двор был прибежищем литературы.
Установлено, что система покровительства предоставляла писателям полную свободу самовыражения. Покровители не навязывали своим подопечным собственную философию, свои вкусы или эстетические взгляды. Они даже часто защищали их от преследования церковных властей. Наконец, если писателя изгоняли из одного места, у него всегда оставалась возможность найти приют при дворе монарха, соперничающего с его бывшим патроном.
Однако положение философов, историков, поэтов, вынужденных передвигаться от одного двора к другому и зависящих целиком от милости тирана, было не очень приятным. Либералы с самого начала приветствовали развитие рынка литературной продукции как неотъемлемую часть процесса, который освободит человека от опеки королей и аристократов. Отныне, думали они, решающим будет мнение образованных людей. Перспективы казались весьма радужными. Казалось, что вот-вот наступит новый расцвет.
Успех на книжном рынке
ОДНАКО и здесь всё оказалось не столь уж безоблачным.
Литература – это не конформизм, это всегда несогласие с общепринятым. Писатели, которые повторяют лишь то, что одобряют и ожидают услышать все, никому не нужны. Ценится только новатор, бунтарь, глашатай ещё неведомых истин, человек, отрицающий традиционные нормы и стремящийся заменить прежние ценности и идеи новыми. Уже только поэтому он настроен против авторитарности и против правительства, непримиримо противопоставлен большинству современников. И именно его книги большая часть публики не покупает.
Что бы ни говорили о Марксе или Ницше, нельзя отрицать, что посмертный успех их работ был небывалым. Однако они оба умерли бы от голода, если бы не имели других источников дохода, кроме гонорара. [Сам Маркс иронически замечал, что доходы от издания «Капитала» не покроют даже затрат на сигары, выкуренные им при работе над книгой. Для Маркса систематическим источником доходов были денежные субсидии, предоставляемые Энгельсом. Ницше был профессором Базельского Университета.] Бунтарю и новатору не приходится мечтать о сбыте своих книг на обычном рынке.
Королём на книжном рынке является беллетрист, пишущий для масс. Было бы ошибкой утверждать, что покупатель неизменно предпочитает плохие книги хорошим. Он не особенно разборчив и, следовательно, готов проглотить иногда и хорошую книгу. Безусловно, большая часть романов и пьес, печатаемых сегодня, это просто чтиво. Да и чего ещё можно ожидать, если каждый год пишутся тысячи томов? И всё же наш век тоже можно было бы со временем назвать веком расцвета литературы, если бы хоть одна из тысячи издаваемых книг смогла сравниться по качеству с великими произведениями прошлого.
Многие критики обвиняют капитализм в упадке литературы. Скорее им следует пенять на своё неумение отличать белое от чёрного. Да и могут ли они считать себя более проницательными, чем, скажем, их предшественники сто лет назад? Сегодня, к примеру, критики очень высоко отзываются о Стендале. Но в 1842 году он умер, так и оставшись неизвестным и непонятым современниками.
Капитализм сумел сделать массы достаточно состоятельными, чтобы они могли покупать книги и журналы. Но он не вправе требовать от них утончённости вкуса, какой обладал Меценат и подобные ему. [Меценат Гай Цильний (около 70 гг. до н. э.) – приближённый римского императора Августа. Прославился как просвещённый покровитель Вергилия, Горация и других деятелей литературы и искусства, что сделало его имя нарицательным.] В том, что обычный человек не способен оценить необычную книгу, капитализм не виноват.
Заметки о детективных историях
ВЕК, в котором радикальное антикапиталистическое движение достигло невиданной, казалось бы, силы, породил новый литературный жанр, – детектив. Поколение англичан, которое своими голосами привело лейбористов к власти, восхищалось такими авторами, как Эдгар Уоллес. [Уоллес Эдгар Ричард (1875–1932) – один из наиболее плодовитых английских мастеров детективной литературы, автор свыше 150 романов и 300 рассказов, многих пьес и киносценариев.] Один из известных британских писателей социалистов Дж. Коул [Коул Джордж Дуглас (1889–1959) – английский историк, экономист и социолог, теоретик лейбористского социализма] не менее известен как автор детективов. Последовательный марксист назвал бы детектив – быть может, вкупе с голливудскими лентами, комиксами и стриптизом – художественной надстройкой эпохи профсоюзов и социализации.
Многие историки, социологи и психологи пытались объяснить популярность этого странного жанра. Наиболее глубокие исследования принадлежат проф. В. О. Эйделотту. Он совершенно справедливо утверждает, что историческая ценность детективов в том, что они описывают мечты наяву и, таким образом, очень много говорят о людях, увлекающихся этим жанром. Верна и его мысль о том, что читатель отождествляет себя с детективом, а значит, как бы делает его продолжением своего Я <см. Willam О. Aydelotte, The Detective Story as a Historical Sourse (The Yale Review, 1949, Vol. XXXIX, pp. 76–93)>.
