Эдгар Уоллес - Похищенная картина. Убийство у школьной доски. Обожатель мисс Уэст. Рубины приносят несчастье
Судья Хартли слегка прищурился.
— Господин прокурор, мы находимся в суде, где надлежит помнить о соблюдении законности, а не о сведении личных счетов… Ваше поведение свидетельствует о том, что вы заранее подготовили противнику ловушку. Я принимаю протест защиты. А теперь — вопрос к свидетельнице. Вы в состоянии установить точную дату каким-либо иным способом?
— Всю ночь у меня ужасно болел зуб. Наутро я отправилась к дантисту. Это было шестого июня.
— Откуда вы знаете, что пошли к дантисту именно шестого? — с живостью подхватил Мейсон.
— Так написано в журнале регистрации больных.
— Стало быть, вы ссылаетесь не на собственную память, а на журнал регистрации?
— Да.
— Но ведь дату в журнал заносили не вы? Иными словами, чтобы освежить память, вы переговорили с вашим дантистом?
— Ну, я спросила, когда мы виделись в последний раз. Он заглянул в журнал регистрации и назвал точную дату.
— Вот именно, — кивнул Мейсон. — Однако вряд ли свидетель может поручиться, что этот журнал находится в идеальном порядке.
— Я полагаю, что этот журнал…
Мейсон холодно прервал ее:
— Вернемся к установлению точной даты. Кроме зубной боли, вы не в состоянии припомнить ничего конкретного?
— Если бы у вас так болел зуб…
— Повторяю: при установлении даты вы ссылаетесь исключительно на зубную боль?
— Да!
— Вы старались уточнить дату по просьбе окружного прокурора?
— Да.
— Когда он обратился к вам с этой просьбой?
— Не помню. Кажется, в конце июня.
— Вы сами пошли к дантисту или же позвонили ему?
— Позвонила.
— И установили дату вашего последнего визита?
— Да.
— А иначе вы не сумели бы ответить, было ли это шестого, седьмого или восьмого?
— Пожалуй, так.
— Иными словами, ваши показания относительно даты основаны исключительно на том, что вы услышали от третьего лица?
— Ваша честь, — вознегодовал Гамильтон Бергер, — мне кажется, свидетель имеет право освежить свою память…
Судья Хартли отрицательно покачал головой:
— Господин прокурор, вне всякого сомнения, следует признать, что свидетельница дает показания с чужих слов.
Гамильтон Бергер слегка поклонился судье:
— Слушаюсь, ваша честь.
— У меня все, — заявил Мейсон.
— Свидетельница Джозефина Картер! — провозгласил обвинитель.
Джозефина Картер принесла присягу, сообщила, что работает телефонисткой на коммутаторе в том самом доме, где проживает обвиняемый. Она дежурила как раз с десяти вечера пятого июня до шести утра шестого июня.
— Этой ночью вы соединяли кого-нибудь с квартирой обвиняемого?
— Да.
— В котором часу?
— Незадолго до полуночи. Мне сказали, что это очень-очень срочно, и я…
— Неважно, что вам сказали. Что вы сделали?
— Вызвала квартиру обвиняемого.
— Там сняли трубку?
— Нет. Особа, которая звонила, попросила меня время от времени названивать туда и кое-что передать обвиняемому, как только он вернется.
— И часто вы звонили?
— Каждый час.
— И так до утра?
— До шести утра. В шесть закончилось мое дежурство.
— Хоть раз кто-нибудь подошел к телефону?
— Нет.
— С вашего места при коммутаторе виден коридор?
— Да, сэр, до самого лифта.
— Вы смотрели в ту сторону?
— Да, смотрела. Хотела окликнуть обвиняемого, как только он появится.
— За время вашего дежурства он так и не появился?
— Да.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Можете задавать вопросы, — ворчливо сказал прокурор Перри Мейсону.
— Откуда вы знаете, что телефон в квартире обвиняемого действительно звонил? — с чарующей улыбкой осведомился защитник.
— Я нажала на кнопку переключателя.
— Телефоны время от времени портятся, правда?
— Правда.
— Есть ли на коммутаторе какой-нибудь контрольный сигнал, который автоматически показывает, что телефон в самом деле звонит?
— Когда телефон звонит, на коммутаторе слышен особый гудок, то есть зуммер…
— А когда телефон испорчен и не звонит, тоже слышны гудки?
— Я… при мне такого еще не случалось.
— Вы можете поручиться, ссылаясь на собственный опыт, что когда телефон испорчен и не звонит, зуммера не слышно?
— Наш коммутатор так устроен, что…
— Я повторяю: вы можете сослаться на собственный опыт?
— Я ни разу не оказывалась одновременно и в квартире, где испорчен телефон, и на коммутаторе, да еще пытаясь соединиться с тем самым номером! Мне было бы трудно так раздвоиться, господин адвокат!
— Об этом я и толкую, мисс Картер! Больше вопросов у меня нет.
— Минутку! — остановил свидетельницу обвинитель. — Еще пара вопросов. Вы наблюдали за коридором, ожидая появления Джефферсона. Вам было хорошо видно, кто входит и выходит из дома?
— Да.
— Со своего места вы могли бы заметить входящего Джефферсона?
— Да. Каждый, кто заходит в наш дом, должен пройти мимо коммутатора.
— У меня все, — с довольным видом усмехнулся Гамильтон Бергер.
— Я тоже хотел бы задать свидетелю пару вопросов, — заявил Мейсон. — Не стану вас долго задерживать, мисс Картер. Если я правильно понял, стоило кому-нибудь хлопнуть входной дверью, вы тут же проверяли, не явился ли Джефферсон?
— Да.
— Вам легко было бы его заметить?
— Проще простого. С моего места при коммутаторе видно все, что происходит в коридоре.
— Итак, вы готовы присягнуть, что обвиняемый не возвращался домой во время вашего дежурства?
— По крайней мере, с момента моего первого звонка в его квартиру до окончания дежурства, то бишь до шести утра.
— В котором часу вы позвонили ему первый раз?
— До полуночи. Возможно, часов в одиннадцать или немного позже.
— А потом?
— До часу ночи я звонила два или три раза, а дальше — каждый час.
— В ответ раздавались короткие гудки или…
— Нет, длинные!
— Значит, вы были абсолютно убеждены, что обвиняемого нет дома?
— Да
— Вы наблюдали за коридором, стало быть, он не мог незаметно войти в дом и попасть в свою квартиру?
— Да.
— Но если вы были уверены, что Джефферсона нет в квартире, зачем вы упорно звонили ему каждый час?
Мисс Картер растерянно взглянула на адвоката, начала что-то говорить, умолкла, а потом пролепетала, хлопая глазами:
— Зачем… затем… ну… я не знаю. Я просто звонила, и все.
— Иными словами, — подхватил Мейсон, — вы допускали возможность, что обвиняемый все же вошел, а вы его не заметили?
— Ну что ж, конечно, такую возможность нельзя полностью исключить…
— Значит, вы ошибались, когда ответили окружному прокурору, что обвиняемый не мог вернуться к себе в квартиру незамеченным?
— Я… ну… мы обсуждали этот вопрос с господином окружным прокурором и… я полагала, что должна ответить именно так.
— Разумеется. Все ясно, — ослепительно улыбнулся Мейсон. — Благодарю вас, мисс Картер.
Джозефина Картер перевела взгляд на Гамильтона Бергера, желая убедиться, что у него также больше нет к ней вопросов. Окружной прокурор демонстративно углубился в изучение документов, разложенных на столе.
— У меня все, — проворчал он не слишком любезно.
Джозефина Картер покинула место для свидетелей.
— Мой следующий свидетель — Рут Дикки, — сухо заявил Бергер.
Рут Дикки принесла присягу и сообщила, что работает лифтером в здании, где расположена контора «Южноафриканской Компании по добыче и импорту драгоценных камней». Четырнадцатого июня как раз было ее дежурство.
— В тот день, вскоре после полудня, вы видели обвиняемого Дэвида Джефферсона? — спросил прокурор.
— Да.
— Когда именно?
— Примерно в десять минут первого. Обвиняемый и его коллега мистер Ирвинг спустились со мной на лифте. Обвиняемый сказал, что они идут обедать.
— Когда они вернулись обратно?
— Около часа. Я отвезла их наверх.
— В тот день случилось что-нибудь необычное?
— Да.
— Что именно?
— Администратор и одна из стенографисток сели ко мне в лифт. Администратор велел мне спуститься вниз, нигде не останавливаясь, поскольку произошло что-то из ряда вон выходящее.
— Этот инцидент имел место до того, как вы отвезли наверх обвиняемого и Уолтера Ирвинга?
— Нет, после.
— Вы уверены?
— Да.
— Намного позже?
— По меньшей мере минут через пять.
— Вы хорошо знаете обвиняемого?
— Я с ним разговаривала пару раз…
— А не случалось ли вам провести вечерок в его обществе?
— Да… — мисс Дикки потупилась.
— Обвиняемый упоминал о своих отношениях с молодой женщиной, которая держит табачный киоск на первом этаже? Ее зовут Энн Риддл.
