Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1995 год
Поезд на Дарджилинг отходит утром от перрона, стоящего на отшибе от прочих. Путь узкоколейный; длина дороги всего 51 километр. Она построена в 1879 - 1881 годах Франклином Престиджем, инженером британских колониальных войск. В справочнике по Индии конца прошлого века ее называют «шедевром инженерного искусства» — ведь эта железная дорога проходит по горным отрогам, на высоте 2200 метров.
К перрону, пыхтя и свистя, медленно приближается паровозик с тремя вагончиками. Один из них — багажный, другой — для толстосумов — пассажиров первого класса. Так что почти все пассажиры рассаживаются в среднем вагончике II класса. Это сельские жители с баулами, многие знают друг друга. В общем, поедем большим колхозом. Среди пассажиров выделяется босой аскет-индуист с трезубцем на лбу, нарисованным белой краской.
До отправления еще четверть часа, и можно походить рядом с паровозом, украшенным спереди трезубцем и свастикой, древними индуистскими символами. На паровозике красуется натертая до блеска медная табличка с номером 782 и надписью по-английски: «Mountaneer» (горец). Никто не знает, сколько раз уже разбирали «Горца» в ремонтном депо. По крайней мере, другая табличка сообщает: «Восстановлен в 1939 году». Проводник, признав во мне иностранца, сообщает, что вагончик первого класса гоняют в составе по давней традиции. Ведь англичане, строившие узкоколейку, заботились о своем комфорте. Ослабленные малярией офицеры колониальных войск ездили по ней на отдых в горы...
Паровоз издает хриплый, словно простуженный в горах, свисток, и составчик трогается в путь. Точно по расписанию. Поезд курсирует всего раз в день, поэтому местные жители плотно обжили придорожное пространство. Путь идет мимо лавок; под навесами что-то жарят, тут же на путях люди завтракают, священные коровы упорно не хотят освобождать полотно и с удивлением смотрят на шипящее и дымящее чудо.
Первая остановка — соседний Силигури — райцентр, где желающих сесть в поезд гораздо больше, чем мест. Начинается штурм вагончика: родители просовывают детей через окна, а потом сами идут на приступ. Те, кому не удалось втиснуться в вагон, устраиваются на крыше, куда поднимают корзины с визжащей и квохчущей живностью. Хотя трасса высокогорная, тоннелей на пути нет, и можно ехать на крыше, без риска сломать шею. Пока идет «битва при Силигури», машинист сливает из паровоза отработанный кипяток прямо на платформу через краник — как из самовара. А на привокзальной площади под навесом стоит дедушка здешних паровозов по имени Беби, 1881 года рождения.
Наш «Горец» запасается водой перед началом подъема. Рельсы, извиваясь, неуклонно ползут вверх. Постепенно зеленые чайные плантации по склонам гор сменяются вечнозелеными дикими зарослями. Становится прохладнее, но не для нашего труженика-паровоза. Он хочет пить, и через час пути машинист останавливает состав прямо у водопада, который приспособлен вместо водокачки: горный поток направляется прямо в железный бак, прилепившийся к обрыву, а оттуда по трубе — к паровозу. Пока паровоз заправляется, машинист смазывает трущиеся части хитрого механизма, а кочегар ссыпает шлак под откос, как это заведено здесь больше века назад.
Вскоре начинается нижняя граница облаков, но из окна вагона хорошо видны заснеженные горные вершины. Скалы все ближе подступают к колее, и неосторожный пассажир, чуть высунувший руку из окна, запросто может получить ушиб или более серьезную травму. Проводник рассказывает, что внешний рельс железнодорожной колеи расположен выше, чем внутренний. Это сделано для того, чтобы в случае аварии поезд опрокинулся не в пропасть, а на насыпь. Некоторые участки трассы носят соответствующие названия: «Точка агонии», «Поворот «Боже, пронеси». Время от времени муссонные дожди смывают участки полотна, и движение прекращается на несколько дней.
В прошлом караванный путь в Дарджилинг шел теми же ущельями, что и сегодня, поэтому железнодорожная колея иногда пересекает шоссе, а иногда идет рядом с ним. Никаких шлагбаумов нет и в помине: кто будет дежурить у них ради двух составов? А вот и встречный поезд: он осторожно спускается с холма по большой петле, и мы приветствуем гудками друг друга. Можно посмотреть на себя как бы со стороны: такие же вагончики на 33 сидячих места, только паровозик называется «Орел Гималаев». Как и наш «Горец», «Орел» пыхтит и вместе с дымом выбрасывает угольную крошку, которую пассажиры потом долго вытряхивают из волос, карманов и даже ушей...
На станции Тиндхарья — большой привал: паровоз снова жадно пьет воду, а пассажиры — чай в станционном буфете. Здесь поездная бригада меняется: по вагону идет новый проводник, а в начале состава пыхтит свежий «Король гор».
За окном стеной поднимаются заросли бамбука. В этих труднодоступных местах бамбук некому заготавливать, и он достигает высоты трехэтажного дома. Вот железнодорожная колея упирается в склон, круто уходящий вверх. Рельсы кончились, но это еще не конец пути. По боковой, параллельной колее паровоз «перепрягается» из головы в хвост состава. Переводится стрелка, и мы задом наперед движемся вверх, зигзагами, пока снова не упремся в отвесную скалу. Тогда снова приходится перепрягать «Короля». И так — более десятка раз, ведь Шамбалу не объедешь по кривой.
Гхум — высшая точка дороги, и надпись на железнодорожной станции указывает высоту 2257 метров. Проводник утверждает, что это — высочайшая железнодорожная станция в мире, ему очень хочется в это верить... Здесь в Гху-ме, созерцая панораму окружающих гор, я различал на вершинах контуры парадзонгов — сторожевых башен, с которых издревле оповещали местное население о приближении завоевателей.
После Гхума дорога идет под уклон, и путь до самого Дарджилинга проходит рядом с автомобильной трассой. Дарджилингский вокзал выстроен в викторианском стиле — как при большой, «настоящей» железной дороге. Здесь и зал ожидания, и комнаты отдыха, и буфет, и багажное отделение. В привокзальном депо, как в стойле, томятся без дела паровозы-ветераны. Впрочем, правительство Индии изучает проекты расширения Дарджилингской железной дороги с целью использовать ее для грузовых перевозок, в которых испытывает нужду население горных районов. Трудно сказать, насколько выполнимыми окажутся подобные планы, но хочется верить, что эта дорога, уходящая в поднебесье, сохранит свой неповторимый облик.
Выйдя на привокзальную площадь, я сразу увидел освещенную закатным солнцем, парящую над высокогорьем, бело-розовую вершину Канченджанги. Отсюда, как считал Рерих, начинается путь в сказочную Шамбалу...
Архимандрит Августин (Никитин)
Индийский канат
Т айна, мастерство, мистика — все эти слова уместны, если говорить об индийских фокусниках. Бывая в Индии, я искала книги о них в библиотеках и старалась посмотреть их представления. В стране есть разные труппы — одни такие большие, что возникают проблемы с гастролями — вес реквизита составляет несколько тонн. Но чаще всего я видела совсем маленькие труппы — в туристских местах, где-нибудь рядом со старой крепостью, когда пять-шесть циркачей ждут, пока соберется побольше народа.
Наблюдая фокус, о котором читала в книге XVII века, я испытывала странное чувство. Рождались и умирали люди, исчезали с лица земли целые династии, Индия сейчас совсем не та, что была когда-то, а цирковой трюк все тот же. Он словно жил все эти столетия своей жизнью и не зависел от времени.
Говорят, в прошлом веке английская королева Виктория предложила тысячу фунтов стерлингов тому, кто сможет публично повторить «Индийский канат» в Британии; потом английский иллюзионист Джон Макколин увеличил сумму вознаграждения до пяти тысяч, а вице-король Индии лорд Ленсдаун довел ее до десяти тысяч. Но желающие так и не появились...
О том, что чародеи на Востоке превращают в твердый вертикальный столб мягкую веревку, Европа впервые узнала из записок путешественника XIV века Ибн Баттуты. Вот что он писал: «Потом мастер взял в руки деревянный шар. В нем были отверстия, и сквозь них проходила веревка. Он подбросил шар в воздух. Тот взлетел высоко вверх и скрылся из виду. Мы сидели в центре торговой площади, стояла сильная жара. Когда в руках мастера остался совсем маленький кусочек веревки, он приказал мальчику лезть по ней вверх. Тот полез по веревке и скрылся с наших глаз. Прошло некоторое время. Мастер окликнул мальчика и, не дождавшись ответа, сам полез по веревке. Он добрался до ее конца и тоже скрылся из виду. Послышались громкие крики перебранки, и вдруг окровавленные части тела начали падать вниз. Разгневанный, весь забрызганный кровью, мастер спустился. Он приблизился к эмиру, распростерся у его ног, проговорил что-то, потом подошел к расчлененному телу мальчика, собрал все куски вместе, накрыл их платком и сделал над ними несколько пассов. Мальчик появился в другой части двора живой и невредимый».
