И. Родионов - Наше преступление
Парни, — по мужицкому обыкновенію, — ни одному слову бабы не вѣрили, какъ вообщѳ нѳ вѣрятъ му-жики ни другъ другу, ни особенно людямъ нѳ ихъ средьі, но положеніе парней становилось безвыход-нымъ, потому что достать водки болыпѳ негдѣ было, и опи торговались съ бараночницей до цыганскаго пота. Въ концѣ-концовъ сладились-таки. Баба на цѣ-лыхъ три рубля продала имъ пресквѳрной, смѣшанной съ водой, водки, взявъ немного лишку противъ ка-зенной цѣны.
ЬІо парни были довольны, потому что имъ важно былэ количество, а нѳ качество вина. Всѣ затраты произвелъ единолично Сашка.
Съ водкой, баранками, огурцами и пряниками парни отправились обратно въ кузницу.
V.Было уже шѳсть часовъ. За рѣкой въ городскомъ соборѣ ударили ко всенощной, и басистый густой звонъ колокола загудѣлъ, колѳбля землю, и поплылъ оди-нокою медлительной волною надъ городомъ, надъ рѣ-кой, полями и лѣсами, и издалека принѳслось назадъ его эхо...
Высокимъ, свѣжимъ теноркомъ откликнулась цер-ковь предмѣстья и, какъ спущенный съ руки легко-крылый соколъ, вспорхнулъ ввысь серебристый от-кликъ ея и потонулъ въ бѳзпредѣльномъ, синѳмъ, про-низанномъ вечерними лучшг.небѣ. 'ак ГЫ
22
Снова могучій, спокойный басъ изъ-за рѣки загу-дѣлъ и поплылъ надъ землею, и разомъ зазвонили во всѣхъ кондахъ городка, и разнотонныѳ мѣдные зву-ки нестройною, рѣзвою толпою понеслись по окрест-нымъ полямъ, лугамъ, водамъ и лѣсамъ. Соборный басъ продолжалъ гудѣть и стлаться, посылая въ про-странство волну за волной, а другіе, менѣе мощные звуки пѣли, рѣзвились, плясали, сталкивались и спу-тывались, какъ на хребтахъ могучихъ волнъ, перепле-таясь, плещутся, рѣзвятся и пляшутъ бѣлые, пѣни-стые гребешки и мелкая рыбь.
И ожили, и заг^дѣли, и запѣли молчаливыѳ до-селѣ поля, лѣса, холмы и воды и эхо тысячами пѳре-* плетающихся голосовъ вторило имъ...
Варбосъ снялъ съ головы фуражку и набожно пе-рекрестился; Иванъ сидѣлъ въ глубокой задумчиво-сти; Рыжовъ съ молотобойцемъ стояли у двери, ска-лили зубы, ожидая парнѳй, и, казалось, не слышали колокольнаго звона. •
— Нонче ко всенощной... чудотворную икону при-несутъ изъ собора... къ намъ въ церкву... къ Спасу-ту... — какъ всегда, сонно и тягуче выговорилъ Барбосъ, досталъ концами щипцовъ изъ потухающаго горна уголекъ, закурилъ вонючую ножку и, сплюнувъ, до-добавилъ: — Ее, Владычицу-то, кажный годъ объ эту пору къ намъ изъ Коротая приносятъ... Значится, главная у ея кватѳра тамъ, въКоротаѣ... а тутъ, унасъ Она только гоститъ каждогодно нѳдѣли по полторы, по двѣ... *
Порядкомъ захмѣлевшій Иванъ ничего пѳ слы-шалъ, погруженный въ свои думы.
Сегодня утромъ онъ въ первый разъ за всѣ восемь мѣсяцевъ, что былъ женатъ, поссорился съ женой и въ первый же разъ за это время выпилъ водки.
Ссора вышла изъ-за пустяковъ: Иванъ, собираясь идти въ городъ за полушшсъ ояного тйрговладеьі
негъ, звалъ съ собой и жену, а мать тянула еѳ жать въ поле, къ сосѣднему помѣіцику. Беременная уже на восьмомъ мѣсяцѣ, баба охотпѣе пошла бы съ мужемъ, чѣмъ на страду, но побоялась ослушаться свекрови. Между Иваномъ и бабами произошли пререканія. Въ концѣ концовъ онъ обругалъ жену и мать и, не про-стившись, ушелъ. Цѣлый день ему было совѣстно и досадно, и какъ-то не по себѣ, встѣтивъ же Ѳому, ему захотѣлось забыться и отвести душу въ выпивкѣ и въ разговорѣ съ сочувствующимъ человѣкомъ. И Иванъ выпилъ и нажаловался свояку на жѳну имать, а огь этого настроеніе его еще болѣе ухудшилось.
Здѣсь, въ кузницѣ, вначалѣ ему было весело, теперь же опять захватила тоска. Онъ ' разсчиталъ, что теперь его бабы уже возвращались съ Брыкалов-скаго поля домой. Ему стало досадно на себя за то, что утромъ погорячился и разругалъ жену и мать, и за то, что пропилъ сегодня столько денегъ, и что-то подталкивало его поскорѣе встать и уйти домой.
По дорогѣ мимо кузницы кучками человѣкъ въ пять и болѣе, съ веселымъ говоромъ и смѣхомъ, шли, одѣтыя по праздничному, молодыя бабы, дѣвки, дѣ-вочки и старухи; прошло и нѣсколько старыхъ и по-жилыхъ мужиковъ.
Все это были прихожане, спѣшившіе изъ ближ-нихъ деревень въ городокъ на встрѣчу чтимой иконѣ.
Барбосъ, запыхиваясь изъ «ножки», покосился на дверь.
— Вишь добрые люди молиться идутъ... а мы ка-кими дѣлами займаемся... Грѣхи!..
Въ кузницу входили парни. Сашка несЪ двѣ бу-тылкп водки и связку баранокъ. Остальную водку и закуски онъ оставилъ въ телѣгѣ для дороги.
При видѣ водки у Барбоса выскочили изъ головы всѣ покаянно-благочестивыя мысли. Иванъ, рѣшившій было уйти домой, подумалъ: «Што-жъ, они будутъ пить на мои деньги, а ШШШнФІ0П-к02Ак.Ги
Съ принесенной водкой такъ же не медлили, какъ и съ первой бутылкой.
Въ самый разгаръ выпивки Сашка вышелъ изъ кузницы, а минуту спустя Лобовъ вытащилъ съ собой и Рыжева. ' '** • » !^|
— Ты вотъ што, Ѳедоръ, не виляй! сказалъ Ло-бовъ на улицѣ'. .
— А што? — спросилъ Рыжовъ, недоумѣвая.
— А то... самъ знаешь што. Должонъ нашу руку держать, а не Ванькину... Вотъ што.
Тутъ толысо Рыжовъ понялъ, что парни всерьезъ задумали расправиться съ Иваномъ, и хотя въ глазахъ у него уже мелькали «зайчики» и море начинало ка-заться по колѣно, ему не хотѣлось ввязываться въ драку. " |^И| Ч
— Господи помилуй, я ничью руку не держу. Разбирайтесь, какъ хотите. Мое дѣло — сторона.
Лобовъ выругался.
— А угощеніе Сашкино получалъ?
— Ну што жъ, я и Ванюхино получалъ.
— Не виляй, а то и вотъ этого въ копало полу-чишь... вмѣстѣ съ Ванькой съ своимъ...
Запальчивый Лобовъ сунулъ Ѳедору къ самому носу кулакъ.
— Чуешь, чѣмъ пахнетъ?
— У меня самого два такихъ-то... — отвѣтилъ Ры-жовъ и пьяно, полу-хитро, полу-заискивающе ухмыль-нулся. — Ага, Ѳедька теперича занадобился... Безъ Ѳедьки-то не тово... Тоже богатыри, а все храбрились: мы да мы... .
— Да ты дѣло говори, чортъ. Чего? Не хочешь, такъ и безъ тебя обойдемся. Чего? угрюмо сказалъ Сашка. 1 ' '■< И
Красныя искорки запрыгали въ сощурившнхся глазахъ Рыжова; хитрая мысль промелькнула на
Онъ, опуетиьъ глаза, вдругь высоко вскинулъ ру-кой съ растоиыренными пальцами.
— Ну?
Сашка подставилъ свою ладонь.
Они ударили по рукамъ.
• — То-то, гляди... сквозь зубы проговорилъ Сашка.
— Ну, вотъ, толковать... отвѣтилъ Рыжовъ.
Они вернулись въ кузницу.
Рыжовъ не питалъ къ Ивану рѣшительно ника-кой непріязни, парнями же дорожилъ постольку, по-скольку они могли угощать его водкой. Онъ рѣшилъ тайкомъ предупредить Ивана о грозившей ему опас-ности, а самому скрыться.
Вскорѣ выпивка превратилась въ отвратительнос мужицкое пьянство. Парни орали и безъ всякой нужды, а только по распущенности и привычкѣ, ставшей второю натурой, сквернословили такъ, что казалось, будто другихъ словъ, кромѣ самыхъ непри-стойныхъ, они и не знали. Даже молотобоецъ Егора, 16-ти-лѣтпій мальчишка, обыкновенно скромный и застѣнчивый, что встрѣчается теперь чрезвычайно рѣд-ко среди подрастающаго деревенскаго поколѣнія, не отставалъ отъ другихъ ни въ пьянствѣ, ни въ «загибаніи» непотребныхъ словечекъ. Сашка нѣ-сколько разъ начиналъ придираться къ Ивану, гро-зилъ разсчитаться съ пимъ, но каждый разъ спохва-тывался, скрипѣлъ зубами и умолкалъ. Придира-лись и Лобовъ съ Горшковымъ. Иванъ, чѣмъ болыпе пилъ, тѣмъ рѣшитѳльнѣе отбивалъ наскоки парней. Въ его отуманенной головѣ, однако, прочно сложи-лось убѣжденіе, что парни питаютъ къ нему серьезную враждебность и не прочь, пожалуй, подраться съ нимъ, но, увѣренный въ своей исполинской силѣ, онъ отно-сился къ нимъ съ добродушнымъ презрѣніемъ. Ему и въ голову не приходило, что его пріятели намѣрены пустить въ ходъ протившшш^^еюп-каі к ги 26
Двѣ бутылки быди уже опорожнены; гости не про-являли больше желанія угощать хозяина. Убѣди-вшись въ этомъ, Барбосъ, подрыгивая колѣнями, всталъ и, обводя вокругъ себя мутными глазами и едва ворочая еще менѣе послушнымъ, чѣмъ преждѳ, языкомъ, промолвилъ:
— Вотъ дѣло-то... какое... робя... Выходи, што-ль.
— А почему? — спросилъ Сашка. — Не хочу...
Кузнецъ не сразу собрался отвѣтить.
•—Кузню замну... потому... жона ждетъ... въ, церкву... ,
Парни расхохотались.
— Э, чортъ. Чего? къ шапочному разбору, — ска-залъ Сашка.
— У его жонка сердитая, страсть! — замѣтилъ Горшковъ.—Расчешетъ, небось, патлы-то, а? Боишься, Барбосъ?
Кузнецъ опять помедлилъ.
— Не боится волкъ собаки... а боится ейнойбрех-
ни...
Начинало уже замѣтно вечерѣть.
Солнцѳ огромнымъ, съ короткими лучами, шаромъ стояло надъ ближними оголенными отъ лѣса холмами, готовое вотъ-вотъ скрыться за ними. Низины потем-нѣли. Отъ деревьевъ и строеній потянулись длинныя тѣни.
Парни рѣшили, что имъ незачѣмъ болыпе медлить. Всѣ они были полупьяные и возбужденные. Намѣчен-ная впереди цѣль, озабочивавшая и волновавшая, спасла ихъ отъ окончательнаго опьянѳнія. Кромѣ того Сашка и троѳ остальныхъ заговорщиковъ усло-вились сильнѣе напоить Ивана и Рыжова, на котораго не полагались вполнѣ, сами же по возможности воз-держивались, мечтая вознаградить себя дорогой по окончаніи «дѣла». Для этого у Сашки въ телѣгѣ было отложено цѣлыхъ пять ШШШнеЮ ''
