Борис Горобец - Геологи шутят... И не шутят
(Из очерка В. А. Жарикова и А. А. Матвеева [Смирн. сб.-98. С. 156])
Быль, в которую трудно поверить
Вадим Иванович Туманов, осужденный в 1948 г. по 58-й статье на 25 лет, зэк на Колыме, друживший с В. Высоцким, ставший в новой России Известным предпринимателем, руководителем акционерного общества «Туманов и Ко» рассказывает:
«1954 год. Мы, человек 50, умеющие работать, создали скоропроходческую бригаду. Впервые на Колыме стали менять традиционную технологию проходки наклонных стволов, штреков, рассечек. Мы по своим чертежам наваривали ковши, усовершенствовали технику. В сутки проходили до 36 м штреков двумя забоями. Эти рекорды не перекрыты до сих пор. <…> За работу нам платили 48 % от заработка вольнонаемных, но работали мы так, что наши заработки бывали побольше, чем у руководителей Дальстроя и вдвое-втрое превышали оклады начальников лагерей. С большой симпатией относился к бригаде начальник Заплага В. В. Племянников, в подчинении которого были лагеря с сотнями тысяч заключенных. Нашу бригаду он в трудные времена бросал на прорыв. Мне давали право по своему усмотрению заменять на шахтах персонал, в том числе вольнонаемный, ставить моих ребят начальниками шахт, их заместителями, мастерами. На Колыме судьба любого начальника, в том числе и партийного, зависела от выполнения плана по золоту, а план Заплага обеспечивала во многих случаях наша бригада».
(Из очерка В. И. Туманова [Смирн. сб.-97; С. 230])
КГБ вылет разрешает
В 1968 г. геологу В. Ф. Ефимову нужно было вылететь с Чукотки в Москву для оформления документов на квартиру. Командировку от начальства он получил, но оставил паспорт в полевой сумке, находившейся в партии. А с трудом добытый билет был назавтра.
«Пришла мысль пойти в КГБ. Встречает меня симпатичный старлей. Говорит:
— Хорошо, мы тебя отпустим в Москву, а как ты обратно вернешься? Тебя без паспорта в каталажку заберут, и будешь ты год сидеть до выяснения личности. <…> Слушай, Вася, как мы можем без паспорта человека отправлять в Москву?
— Только в двух случаях: либо осужденного ЗК с сопровождением, либо освобожденного ЗК со справкой без сопровождения.
— Хм, — усмехнулся старлей. — сделай этому молодому человеку справку об освобождении». <…>
Самое интересное было, когда мне нужно было лететь обратно. Билетов до Певека не было. Мне сообщили страждущие, что нужно в паспорт вложить четвертной. <…> Так как паспорта у меня не было и четвертак некуда было вложить, то я представил только справку об освобождении. К удивлению моих знакомых, которые, несмотря на четвертаки, ждали билеты уже неделю, мне выдали билет сразу и на первый же рейс.
Несколько лет спустя В. Ф. Ефимов собрался в отпуск в Москву. Однако за ним числился карабин, который утопил в реке по неосторожности его начальник партии. Начальник экспедиции В. И. Лаштабег сказал Ефимову: «Иди в КГБ, если они тебя отпустят, пожалуйста, отдыхай на здоровье». <…>
«Мой знакомый старлей стал уже капитаном.
— О, старый знакомый! — приветствовал он меня. Опять проблемы?
— Да, вот в отпуск собрался, а меня не отпускают.
— Ну, а мы-то тут при чем? Ты у нас не работаешь.
— Да, но Лаштабег говорит, что без Вашего разрешения он меня отпустить не может. <...>
— Что же мне с тобой, Ефимов, делать?1 Вечно у тебя не как у людей. — Капитан взял телефонную трубку, набрал номер.
— Виктор Иванович, добрый день! Капитан Сидоров беспокоит. Вот тут Ефимов на Вас жалуется. Говорит, Вы его в отпуск не пускаете. Он что, какие-нибудь задолженности имеет?.. Ну, что тогда?.. А, карабин! Но это же не Ваше дело. Да ладно. Не волнуйтесь… Куда он убежит, Виктор Иванович? Мы его из-под земли достанем, он у нас еще с 1964 года в картотеке. Так что если у Вас претензий нет, то отпускайте его с Богом».
(Из очерка В. Ф. Ефимова [ГЖМ-1. С. 285, 287])
Телеграмма от Л. П. Берия опоздала
Управляющим «Азнефтеразведки» был <в 1930-х гг.> М. В. Никитин, высокоталантливый организатор, который мог достичь очень многого, если бы не был оклеветан и расстрелян в 1937 г. (телеграмма лично знавшего его Берии <по-видимому, в адрес тогдашнего наркома НКВД Ежова> о помиловании, увы опоздала).
(Из очерка акад. В. Е. Хайна, ГИН [Смирн. сб.-2004. С. 228])
Первый минералог страны — наследник личного стола Берии
Предприятия горной промышленности на Кольском п-ве и город Кировск строились в основном трудом заключенных. Еще в 1960-х гг. там встречались полуразрушенные вышки, на которых находились автоматчики НКВД, охранявшие зоны. Примерно в 25 км от поселка Юкспориок находилась резиденция местного начальства НКВД, на которой останавливался и сам Лаврентий Павлович Берия, приезжавший сюда с инспекциями. Сейчас там размещается база географического факультета МГУ. На ней в течение вот уже нескольких десятилетий каждый год предоставляют комнату минералогу из ИМГРЭ А. П. Хомякову, приезжающему проводить свой полевой сезон. В этой комнате стоит огромный старомодный стол, который, согласно легенде, принадлежал еще Л. П. Берии. Он сделан из твердого дерева, оснащен особым механизмом запирания ящиков: все они становятся недоступными, если задвинуть верхний ящик. Именно за этим столом Александр Петрович просматривает с помощью микроскопа свои образцы из ультраагпаитовых пород Хибинского и Ловозерского массивов. А. П. Хомяков — рекордсмен мира по числу лично открытых новых минералов (в данный момент их число равно 98 (!) Лаврентий Павлович, который, что бы о нем ни говорили, отличался также потрясающей работоспособностью и немало сделал для развития науки и техники в СССР, наверняка порадовался бы успехам советского минералога.
Между тем, со слов А. П. Хомякова, шикарная двуспальная кровать Л. П. Берии, некогда также пребывавшая в этой резиденции, была, к сожалению, увезена бывшим начальником ГРП. Каждому — свое! В смысле рабочего места.
Глава 5
Стихи геологов и о геологах
Поэзия — не тир: здесь попаданья редки.
Ирина Василькова, геолог-поэтМихайло Ломоносов Из оды «На день восшествия на престол Елисаветы Петровны, 1747 года»
И се Минерва ударяет
В верьхи Рифейски копием,
Сребро и злато истекает
Во всем наследии твоем.
Плутон в расселинах мятется,
Что Россам в руки предается
Драгой его металл из гор,
Который там натура скрыла.
От блеску дневного светила
Он мрачный отвращает взор.
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих.
О ваши дни благословенны!
Дерзайте нынче ободрены
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Науки юношей питают.
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут.
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде:
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покое сладки и в труде…
Геология
Отсырела рубаха от пота,
Сапоги от болотной грязи.
Жрать охота и спать охота,
Да и бабу… увидеть вблизи.
Тарахтит буровая привычно,
Комаров седоватый туман…
Позабыли о жизни мы личной,
Больше метров — и выполнить план!
Мужики мы простые — не боги,
Трудно душу свою вынимать…
Геология… Геология…
Геология, эх, твою мать!
Геология. Голодно, холодно…
Мы служили тебе, любя.
Этим новым нужно лишь золото.
Скоро сгубят они тебя.
Нынче в грусти, тоске и горе я —
Благородному миру — конец.
Где теперь твоя территория,
Если ты не вор и подлец?
Я жалею, зову и плачу,
Ты ушла, как уходит жизнь.
Геологии нет, и, значит,
Мы стремительно катимся вниз.
Их больше нет. Но вечно рядом
Суровый строй простых ребят —
Начальники геолотрядов,
Комбриги буровых бригад.
Да, исковерканы суставы,
Истерты ноги, кашель бьет,
Мы не нашли богатства, славы —
Случилось все наоборот.
Нас пнули, не сказав спасибо,
Нас разом выгнали взашей…
На тризне помяни, Россия,
Нас — работяг и алкашей!
Один чудак из партии геологов
Сказал мне, вылив грязь из сапога:
«Послал же Бог на головы нам олухов!
Откуда нефть, когда кругом тайга?
Сколь денег — в прорву! Лучше бы на тыщи те
Построить детский сад на берегу!
Вы ничего в Тюмени не отыщете,
В болото вы вгоняете деньгу!»
И шлю депеши в Центр из Тюмени я:
«Дела идут. Все более иль менее!»
Мол, бурим землю, но пока у многих мнение.
Что меньше «более» у нас, а больше — «менее».
А мой рюкзак пустой на треть.
— А с нефтью как?
— Да будет нефть!
Давно прошли открытий эпидемии
И с лихорадкой поисков — борьба.
И дали заключенье в Академии:
«В Тюмени с нефтью — полная труба!»
Нет Бога нефти здесь — перекочую я.
Раз Бога нет, то нет и короля.
Но только вот нутром и носом чую я,
Что подо мной не мертвая земля.
И шлю депеши в Центр из Тюмени я:
«Дела идут. Все более иль менее».
Мне отвечают, что у них сложилось мнение,
Что меньше «более» у нас, а больше — «менее».
А мой рюкзак пустой на треть.
— А с нефтью как?
— Да будет нефть!
И нефть пошла! Мы, по болотам рыская,
Не на пол-литра выиграли спор!
Тюмень, Сибирь, земля ханты-мансийская
Сквозила нефтью из открытых пор.
Моряк, с которым столько переругано,
Не помню уж, с какого корабля.
Все перепутал и кричал испуганно:
«Земля! Смотрите братики, Земля!»
И шлю депеши в Центр из Тюмени я:
«Дела идут. Все более иль менее».
Мне не поверили, и оставалось мнение,
Что меньше «более» у нас, а больше — «менее».
Но подан знак:
Бурите здесь!
— А с нефтью как?
— Да будет нефть!
И бил фонтан, и рассылался искрами.
При свете их я Бога увидал. —
По пояс голый, он с двумя канистрами
Холодный душ из нефти принимал.
И ожила земля, и помню ночью я
На той земле танцующих людей,
Я счастлив, что, превысив полномочия,
Мы взяли риск и вскрыли вены ей.
И шлю депеши в Центр из Тюмени я:
«Дела идут. Все более иль менее».
Что — прочь сомнения, что есть месторождение,
Что больше «более» у нас и меньше — «менее».
Так я узнал —
Бог нефти есть.
И он сказал:
«Да будет нефть!»
Депешами не простучался в двери я,
А вот канистры в цель попали, в цвет.
Одну принес под двери недоверия,
Другую внес в высокий кабинет.
Я доложил про смену положения:
Отрекся сам владыка тьмы и тли,
Вчера я лично принял отречение
И вышел в нефтяные короли!
Борис Горобец (ВИМС) Александру Портнову, к 50-летию (бывшему сотруднику ВИМСа, ЦНИГРИ, экспедиции «Аэрогеология», ныне профессору МГРИ)
Ему — гул труб и звон бокалов
От Колорадо до Урала.
Навечно внесены в каталог
Четыре новых минерала:
Катаплеит, ландауит,
Комаровит, «О»-ловенит.
Почти открыт «вегенерит»,
Кто ж знал, что там мура таит43
На борт узлы, вперед, орлы!
Прощай, аэропорт московский!
Летит дуэт Портнов — Островский 44
По траектории пилы.
А высота невелика.
А до земли полсотни метров.
Идет в полет дуэт бессмертных,
Пока везет. — Везет Пока.
Уходят в поле и в полеты
Землепроходцы и пилоты,
Нащупывая аномалию
по торию, урану, калию.
У них оклады — на две «Лады»,
Давай стране металлов клады!
Жить можно, если не сопьешься,
Не женишься, не разобьешься.
Он скажет: «Туть ищите ртуть45!
Вы ждали медь, друзья? — Отнюдь!
Пари! Я не боюсь продуть».
И верно ведь: нашли чуть-чуть.
И дальше в путь. Звезда, гори!
— Ценнее целого ЦНИГРИ
Я был для вас? Что мне пари
И вы, надменные цари?!
Прощай же, ВИМС, прощай, ЦНИГРИ!
Гори, гори, твоя звезда!
Лети, Ан-2, в Нуэво-Порто46.
За бортом, как вода, года,
Но до черты еще до черта
Ждет неизведанных земель
И неопознанных явлений,
И открывает твой апрель
Сезон решений и свершений.
Александр Городницкий, д. г.-м. н., геофизик, поэт и бард Песня геофизика-уранщика
На уран он жизнь истратил,
Много лет в горах его искал.
И от этой жизни в результате
Он свой громкий голос потерял.
Загрустил от этой он причины
И промолвил с горечью в словах:
«Я теперь уж больше не мужчина,
А всего лишь облако в штанах».
Он заплакал и пошел, рыдая,
Через реки, горы и поля,
И лежала перед ним большая,
Женщинами полная Земля.
Что-то физики в почете,
