Николай Непомнящий - По следам морского змея
Чтобы поймать животное действительно больших размеров, вроде супергигантского кальмара или крупного морского змея, Джон Исааке предложил использовать плоскую сеть диаметром в несколько сотен метров. К ее центру должен был крепиться балласт, а по периметру — поплавки. На заданной глубине балласт сбрасывается, и устремившаяся к поверхности гигантская сеть в форме обратного парашюта должна была собирать попадающуюся по пути добычу, вплоть до самой крупной.
Институт Скриппса не был единственным американским научным заведением, которое лелеяло мечту поймать морского змея. Хотя это многим казалось бессмысленным занятием: как можно поймать что-нибудь, чего нет в природе? И все же это пытались делать самые серьезные, с наилучшими репутациями люди…
15 октября 1958 года «Вема», океанографическое судно Колумбийского университета, покинуло Нью-Йорк и отправилось в десятимесячное плавание с целью детального изучения морских глубин у западного побережья Южной Америки и в южной части Атлантики. Из глубокой океанской впадины, тянущейся вдоль берегов Перу и Чили, примерно в 320 километрах от Лимы, специальные сети скоро подняли с глубины 5 тысяч метров четыре экземпляра неопилины, но вида, непохожего на тот, что был открыт экипажем «Галатеи». (Экземпляр, пойманный в 1952 году датчанами, получил название Neopilina galathea, новый вид был назван Neopilina palaebzoica.)
Но кое-кто на борту не удовлетворился этой добычей, самой по себе достаточно сенсационной. Специалист по морской биологии из Южно-Калифорнийского университета доктор Роберт Дж. Мензис желал большего: поймать самого морского змея!
За свою карьеру доктор Мензис имел частые профессиональные контакты с доктором Антоном Брууном и был очарован его концепцией относительно зоологической природы мифического животного. Как и его датский коллега, он считал, что перуано-чилийская впадина, одна из богатейших планктоном зон океана, должна была быть одним из предпочтительных районов для обитания гигантских угрей, личинки которых были известны ученым.
В судовых мастерских «Вемы» был выкован огромный стальной крючок длиной почти в метр, который закрепили на конце кабеля, используемого для глубинного гидрографического зондирования и траления. Американский ученый решил поймать своего морского змея на удочку!
Кабель мог выдерживать нагрузку 2, 5 тонны и крепился к мощной лебедке. Операция должна была производиться в холодную безлунную ночь, так как, по мнению доктора Мензиса, вполне справедливому, животное, привыкшее к сумеркам и прохладе глубин, не должно было подниматься к поверхности, если условия там сильно отличались от привычных.
«Нанизав на крюк большого кальмара, пойманного накануне, — рассказывал доктор Мензис — я прицепил к тросу в качестве грузила 15-килограммовую свинцовую болванку. Моим единственным помощником в этой рыбалке был Том Доу, который должен был управлять лебедкой. В два часа ночи он привел в действие нашу „удочку“, пожалуй, самую большую в мире. Лебедка быстро опустила приманку на глубину 360 метров — несомненно, самую большую глубину, на которой когда-нибудь ловили рыбу с помощью крючка и наживки».
После долгого ожидания, во время которого волнение двух рыболовов, не переставая, возрастало, мощный рывок со страшной силой натянул кабель.
«Мы с удивлением переглянулись. Что бы там ни было на противоположном конце троса, но оно с силой дергало за метровый крючок пятнадцатикилограммовый груз и стальной трос почти в треть километра длиной!
Тотчас же была приведена в действие лебедка, и туго натянутый трос пошел наверх. Через несколько секунд после начала подъема мы заметили, что натяжение троса ослабло. Когда крючок появился из воды, судовые огни осветили его погнутое тело… и больше ничего.
Кое-кто может посчитать мои слова обычными рыбацкими байками. Я, конечно, не могу этого доказать, но считаю, что рыба, которая могла сотворить такое на глубине 360 метров, должна была быть первым морским змеем, попробовавшим наживку, приготовленную человеком. Теперь я буду возвращаться с крючками все более и более мощными, и, надеюсь, в конце концов мы поймаем этого самого неуловимого монстра в мире».
Самоуверенность доктора Мензиса надо считать несколько преувеличенной. На самом деле в океане существует множество достаточно известных науке животных, способных совершить подобное.
Совершенно очевидно, например, что кашалот в сотню тонн весом мог без труда заглотнуть крючок длиной 1 метр с нанизанным на него в качестве приманки кальмаром и натянуть почти 400-метровый трос, как струну. Он, конечно, не пропустил бы свою любимую добычу — крупного головоногого. Да и другой любитель кальмаров среди китообразных, дельфин гринда, взрослая особь которого может достигать веса 3 тонн при длине 9 метров, без сомнения, имеет силы, чтобы согнуть крючок из кованой стали.
Среди акул, на которых также может пасть подозрение в покушении на подобную наживку, можно вспомнить белую акулу, размеры которой могут превосходить 20 метров, и даже тигровую акулу, не превышающую 9 метров . Обе они прожорливы и свирепы, а их мускулистые многотонные тела обладают титанической силой.
Для крупных головоногих, в частности для гигантского кальмара весом в несколько десятков тонн, такая мелкая кража, бесспорно, является детской игрой.
Отметим также, что если бы одно из упомянутых выше животных действительно попалось бы на крючок, то сомнительно, что самоуверенный рыбак смог бы его хотя бы поднять на борт. Многотонное тело рано или поздно оборвало бы трос.
Мы знаем, что угорь длиной 1, 5 метра весит около 10 килограммов, следовательно, экземпляр в два раза крупнее будет весить в восемь раз больше (два в кубе). Таким образом, угорь или мурена 3-метровой длины должна весить около 80 килограммов .
Элементарные вычисления показывают, что при сохранении всех пропорций змееподобная рыба 7-метровой длины должна весить около 3430 килограммов и будет слишком тяжелой, чтобы ее можно было поднять с помощью использованного троса. Эта относительная непрочность троса заставляет подозревать доктора Мензиса в том, что он сильно недооценивал размеры морского змея, которого сам считал гигантским угрем.
А какие шансы были у доктора Мензиса поймать экземпляр 15-метровой длины и весом 10 тонн? Ведь это как раз и есть предполагаемый размер взрослого гигантского угря, по самым скромным расчетам доктора Брууна.
Очевидно, еще не завтра можно будет легко поймать на удочку морского змея.
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ЕЩЕ НЕ СКАЗАНО
Если из огромного досье на морского змея и нужно выкинуть множество неправильных и ошибочных наблюдений, там, однако, останется еще достаточно много случаев, которые никоим образом нельзя объяснить появлением известного науке животного. Утверждение обратного выдает крайне слабое знакомство с материалами настоящего дела.
Основная масса наблюдений крупного морского змееподобного животного интерпретировалась по-разному видными зоологами, собравшимися в 1961 году в Париже у микрофонов Би-би-си.
Доктор Денис Таккер, который защищал свою точку зрения относительно лох-несского чудовища, заявлял, что свидетельства, собранные Удемансом и Гудом, доказывают, что морской змей — это плезиозавр. Доктор Антон Бруун, чья козырная карта — открытие существования гигантского лептоцефала, убежденно доказывал, что речь идет о гигантском угре. Только Джон Колман, директор станции морской биологии в Порт-Эрине, на острове Мэн, осторожно склонялся к более эклектичной идее. Порядка тридцати заслуживающих доверия сообщений могут быть разумно объяснены, по его мнению, существованием одного или нескольких видов неизвестных науке крупных морских животных. Гигантский угорь или плезиозавр? Колмен считал, что существуют как минимум два вида.
Противники морского змея не испытывали больших трудностей в поисках аргументов, ослабляющих позиции его защитников. По двум причинам, очевидным для тех, кто хорошо знает всю сложность проблемы: сторонники морского змея придерживались в основном слишком исключительных гипотез, они не приняли к рассмотрению самую убедительную из них — идею о млекопитающей природе большинства крупных змееподобных.
В самом стане защитников морского змея не было единства.
Доктор Таккер доказывал, что морской змей не может быть гигантским угрем, потому что множество свидетелей подчеркивали, что у него была явно видна шея и расширяющееся тело, кроме того, голова его составляла иногда прямой угол с телом, что невозможно для рыб. Наконец, угри не имеют на спине так часто описываемых горбов, которые, по доктору Таккеру, во всех случаях казались массивными и поэтому не могут быть результатом извивающихся движений. Если только за морского змея не принимали пучок водорослей, качающихся на волнах!
Доктор Бруун возражал, что если плезиозавры — это животные, обитающие у поверхности, более того, около берега, то их существование было бы давно доказано. А наименее спорные наблюдения морского змея были сделаны, по мнению датского биолога, в открытом океане, и очевидцы его описывали как громадного угря, во всяком случае, существа, лишенного каких бы то ни было горбов. Если же в редких случаях речь и шла о горбах, то они могли быть изгибами тела плывущих на боку гигантских угрей — обитателей глубин, очевидно находившихся в состоянии предсмертной агонии, погибающих от декомпрессии…
