Ксения Нестерова - Где найдешь, где потеряешь.
— А-а, — немножко разочарованно протянула рыжеволосая. — Тогда сейчас сами убедитесь. Мужик во! — и продемонстрировала большой палец руки. — У нас почти все девчонки по нему сохнут... Вон и Надька тоже!
— Да перестань, — недовольно отмахнулась Надежда.
— Сохнет, сохнет... — смеялась рыжеволосая. Ей явно нравилось издеваться над подругой. — Только он — кремень. Сколько они его ни обхаживают, ни на одну не клюнул... — Девица была из любительниц поболтать, и Анфиса с удивлением ее слушала, идя с ними рядом, тем более что им оказалось по дороге.
Больше всего Анфису поразило, что Николай, оказывается, довольно красивый и интересный мужчина. Ей никто этого не говорил...
«Может, просто девчонки по молодости бесятся, — думала она. — Все мы влюблялись в школе в учителей, и они нам казались красавцами. А теперь глянешь на фотографию и удивляешься. Урод уродом! А мы сохли...» В Анфисином воображении образ Николая сначала вообще никак не складывался, а потом стал ассоциироваться с его дядей. Она ожидала увидеть такого же неприятного, умалишенного, только моложе. Эдакий маньяк с дрожащими руками и слюной на подбородке.
А рыжеволосая продолжала трещать:
— Знаете, песня такая старинная была... Ой, сейчас точно не вспомню... Там что-то: «На побывку едет молодой моряк...», а дальше там как? А, вспомнила: «Хором девушки вздыхают, мы не нравимся ему...», ну, потом он им все о море, а им хочется о любви. Вот и у нас так же получается — они ему о любви, а он им все о жмуриках.
— О ком? — спросила Анфиса.
— О трупах...
— А тебя он не интересует? — поинтересовалась Анфиса, чтобы поддержать разговор. Подруга рыжеволосой Надежда шла молча, по-прежнему обиженно поджав губы на подругу.
— Да на что он мне? У меня муж есть, — ответила она.
— Как муж? — удивилась Анфиса. — Я подумала, вы студентки.
— Студентки, — подтвердила рыжеволосая. — Только я ранняя пташка — в пятнадцать замуж выскочила. Да у меня сыну скоро два годика будет, — гордо произнесла она. — А Кушнир — он действительно странный. Холостой, ну и пользовался бы моментом, щюпал бы наших дурочек. Ан нет.
— А специалист он хороший? — Анфиса решила поменять тему разговора, ей вдруг стало жаль Надежду. Вид у нее был очень уж несчастный, девчонка, похоже, действительно была влюблена.
— Да, — тут же оживилась Надежда. — Он очень хороший специалист, его здесь все хвалят. И родственники всегда благодарят.
— Ага, — подтвердила рыжеволосая. — Тут уж ничего не скажешь. Покойнички у него — как огурчики малосольные, только что не хрустят... Хотя никто не пробовал, — она засмеялась. А Анфису передернуло от ее шуточки, девица явно была без комплексов. — Секрет он, что ли, какой знает, да только ни с кем не делится... Вот и пришли. Вы тут подождите, — они остановились возле боковой двери. — Это наш служебный вход. Я вам его позову. Или нет. Лучше пусть Надька.
И девчонки скрылись за дверью. Через минуту дверь открылась, и оттуда выпорхнула рыжеволосая.
— Сейчас, он только руки вымоет. А хотите покойничков посмотреть? — с издевкой спросила она у Анфисы.
— Нет, — резко ответила та. — Я на них за последнее время достаточно нагляделась.
— Ну что ж, — разочарованная девица исчезла за дверью...
Пришлось ждать минут десять.
— Вы ко мне? — спросил Анфису высокий мужчина, выйдя на улицу. — Я Кушнир. Если заморозка на дому, то я этим не занимаюсь, — сразу предупредил он.
— Заморозка? — переспросила Анфиса.
Она внимательно глянула на него и увидела, что девчонки правы. Он действительно был красив. Стройный, даже несколько худощавый, однако в каждом его движении чувствовалась внутренняя сила. Копна густых, слегка вьющихся волос с проседью украшала его голову. Правильные черты лица, волевой подбородок. Вот только глаза... Анфиса никак не могла поймать их выражения. А считают, что глаза — зеркало души. В глазах Николая отражались только потемки.
— Нет, я к вам по другому делу, — Анфиса думала, как лучше начать, — Я родственница Антона Кротова...
Николай недовольно покачал головой и вдруг резко спросил:
— Как вас зовут?
— Анфиса.
Он никак не прореагировал на ее ответ. Анфиса, заметив, что он вышел только в халате, наброшенном на рубашку, спросила:
— Мы не могли бы с вами где-нибудь поговорить? На улице холодно...
— А нам не о чем с вами говорить, — отрезал Николай и повернулся, чтобы уйти.
— Я знаю, что вы ищете Светлану... — Анфиса чувствовала, что его надо как-то заинтересовать. — Я тоже. Может, нам вместе это будет сделать легче?
Он остановился и обернулся:
— Зачем вам ее искать? — Он насторожился и весь напрягся.
«Как пантера перед прыжком, — промелькнуло у Анфисы сравнение. — А жертва кто? Я?»
— Я хочу знать, что случилось с Антоном, — откровенно сказала Анфиса, она уже поняла, что с ним лучше не играть в кошки-мышки.
Он недобро глянул на нее, и Анфисе показалось, что глаза у него абсолютно черные, даже зрачка не видно.
— Она не знает, — твердо сказал он и ушел, хлопнув дверью.
— А кто знает? — кинула ему вдогонку Анфиса.
— Дьявол, — услышала она его голос из-за двери.
Пораженная ответом, Анфиса кинулась за ним следом, но стоило ей войти в здание, как на ее пути встала женщина.
Посторонним нельзя, — отчеканила она, тесня Анфису к выходу. — Здесь тебе не цирк, здесь последнее жилище усопших.
— Мне нужен Кушнир.
— Мало ли кому кто тут нужен. И потом я же
слышала, что он не желает с тобой разговаривать. — И она бесцеремонно вытолкала Анфису на улицу.
Глава 31
ПРИТОН
Катька, подхватив под руку Валета, шагала с ним по направлению к знакомой общаге. Там жил рубаха-парень Вовчик и тусовались местные наркоши. От всего пережитого у нее тряслись руки, она понимала, что без хорошей дозы «герыча» ей сегодня просто не обойтись.
Общага была старая и заброшенная. Когда-то она принадлежала одному из московских заводов. Денег на ее содержание у завода не было, да и необходимость в ней отпала, завод давно обанкротился, так что рабочие руки ему были больше не нужны. Ее обитатели, что пооборотистее, умудрились где-то пристроиться по-человечески и съехали... Теперь здесь тусовались в основном наркоманы, бомжи и шлюхи самого низкого пошиба.
Несколько раз тут стреляли. Пару раз кого-то подрезали насмерть. Нередко били друг другу морду. Досталось однажды в общаге и местному участковому, который пришел сюда задерживать нарушителя, после чего общагу перетрясли с московским ОМОНом. Вот это был погром — всем погромам погром. Всем новеньким о нем рассказывали, как о гибели Атлантиды или об извержении Везувия.
Милиция постоянно устраивала здесь облавы. Кому везло, те в это время умудрялись спрятаться.
или сбросить наркоту, на кого же пал рок, отправлялись под суд, а потом — кому условно, кто в колонию. Их места тут же заполняли вновь прибывшие. «Свято место пусто не бывает», — гласит народная мудрость. Место хоть было и не «свято», но все же крыша над головой.
Вовчик, давний приятель Валета, на правах старожила занимал отдельную восьмиметровку, которая раньше использовалась под склад старой сломанной, но еще не списанной мебели, и потому подлежащей хранению. Теперь же необходимость в этой комнате отпала, так как мебель была вся переломана, новой давно никто не покупал, и ее занял Вовчик.
Дома Вовчика не оказалось, но не беда. Валет знал, у кого из ребят есть запасной ключ от его каморки. Вскоре они с Катькой расположились на старом, с выпирающими пружинами диване. Больше здесь сесть было некуда.
— На, — Катька достала из сумочки деньги и протянула Валету. — Сходи купи. Здесь на две порции.
Валет охотно взял.
— Может, со мной пойдешь? — предложил он ей.
— Не хочу с этими шлюхами встречаться, — брезгливо сказала Катька. Она ненавидела местных обитательниц, так как себя считала дамой из высшего света по сравнению с ними.
Ее уверенность в этом выросла особенно после одной, случайно услышанной ею передачи по радио, где какая-то дама вещала, что в любом слое нашего общества есть высший свет и низший.
— Да что вы говорите? — удивлялась ведущая.
— Конечно, — убеждала ее та. — Даже среди уборщиц и то есть такое разделение. И если вы присмотритесь, то согласитесь со мной...
После этого поучительного диалога Катька уже точно для себя решила, что она может принадлежать только к высшему обществу в своей среде. А тут еще повстречала Штыря, он денег на нее не жалел, и Катерину совсем занесло.
Вообще-то она знала, что ее считают за дешевку. И зря считают. Ошибаются, дебилы. Еще как ошибаются... Если удастся одна задумка, она им всем покажет. На брюхе перед ней будут ползать. Катька блаженно прищурилась, представив эту картину. Ничего, эти уроды чернобыльские, как их Штырь называл, у нее еще попляшут. Она им покажет кузькину мать.
