Коллектив авторов - Ближний Восток: война и политика
Египетские патриоты были воодушевлены отделением арабских земель от Османской империи и заявлениями американского президента Вудро Вильсона (так называемые «14 пунктов Вильсона») о необходимости предоставления всякой нации права на самоопределение.
Ученик мусульманского реформатора Мухаммада Абдо и харизматичный политик Саад Заглюль основал партию «аль-Вафд аль-Мисри» («Египетская делегация»), провозгласившую своей целью добиться независимости. Название партии было неслучайным – изначально партия возникла именно как будущая делегация Египта на грядущей мирной конференции в Париже. Получив отказ англичан предоставить Египту независимость, египтяне подняли в 1919 г. восстание, носившее по-настоящему всенародный характер. У руководства восстанием встала партия Вафд. Воспользовавшись внезапностью и громоздкостью аппарата английского военного командования, не позволившей в краткие сроки перебросить подкрепления, восставшие взяли контроль над рядом районов страны. Активные меры английской администрации, высылка Са‘ада Заглюля на Мальту – все это не смогло успокоить египтян. И хотя восстание было впоследствии подавлено, оно вынудило англичан отказаться от прямого протектората и предоставить Египту формальную независимость (отмена военного положения и провозглашение страны суверенным королевством состоялись 28 февраля 1922 г.). Отныне султан династии Мухаммада Али именовался королем, а конституция, созданная по образцу бельгийской, провозгласила Египет конституционной монархией. Это на время успокоило египетских националистов, а в истории этой крупнейшей арабской страны начался новый период, получивший название «либерального эксперимента».
Более или менее реальной независимостью обладали, пожалуй, лишь Йемен, где с 1918 г. утвердилась теократическая монархия зейдитского имама Яхьи б. Мухаммада, и аравийское государство Абд аль-Азиза б. Сауда, который в результате ряда военных завоеваний объединил под своей властью Неджд, Хиджаз и Асир, а сентябре 1932 г. провозгласил единое королевство Саудовскую Аравию.
В целом период мандатного правления для арабских стран был связан с постоянной борьбой против западного колониализма. Именно тогда происходило становление арабского национализма как идеологии. Однако рамки для этого движения – границы будущих национальных государств – были заданы победителями Первой мировой войны без должного учета мнения населения, что создало множество проблем в будущем.
Арабский национализм в период между мировыми войнамиС поражением арабского национального движения после Первой мировой войны идеи национализма не умерли, а оформились как национально-освободительная идеология в арабских странах, находящихся под мандатным управлением европейских держав. И хотя панарабские идеи в значительной мере начали уступать место регионалистским тенденциям и местным формам национализма, сторонники панарабизма не возражали против этого, полагая, что достижение независимости отдельными арабскими странами в конечном счете приведет к арабскому единству.
Возникли новые националистические партии, официально ставившие целью завоевание независимости и арабское единство. Это были группировки, созданные преимущественно местной знатью и на деле отстаивающие интересы собственных кланов, в лучшем случае – стран. При этом они не предпринимали попыток политического образования своих сограждан, не уделяли большого внимания насущным социально-экономическим проблемам и не предлагали конкретных шагов в случае возможного завоевания независимости. Эти партии являлись в известной степени умеренными и чаще всего не боролись за независимость по-настоящему, а лишь давили на мандатные власти, добиваясь выгодных для себя соглашений с ними. Порой такие партии добивались определенных успехов: например, Национальный блок в Сирии добился от Франции предоставления формальной независимости в 1936 г. Однако в целом они не представляли собой серьезной силы, способной реализовать арабскую национальную идею. Поэтому наряду с такой системной оппозицией появляются более радикальные организации с более систематизированными программами, ориентированные на молодое поколение – такие, как аль-Ахали в Ираке или Партия национального действия в Сирии. Несмотря на то что эти движения пользовались определенным влиянием в своих странах, добились они немногим больше, чем их предшественники. Внимания они заслуживают потому, что «стремились выражать более систематизированую и бескомпромиссную националистическую доктрину».
Здесь мы наблюдаем важную перемену взгляда на ислам. Если первоначально (у Риды и аль-Кавакиби) ислам еще рассматривался как Божественное право, то теперь его стали считать арабским культурным наследием и формирующим фактором арабской нации. Фактически в концепциях националистов исламу было отведено почетное второе место после идеи арабской нации, что характерно для национализма как идеологической концепции вообще.
В этот период в основном формируется светское понимание национализма, уже в большей степени напоминающее европейское. Это связано как с успехами турецкой секуляристской модели, так и с ростом популярности национализма в Европе. Большой вклад в его развитие внесли Костатин Зурейк и Эдмон Рабат.
Костатин Зурейк, профессор Американского университета в Бейруте и выдающийся историк-медиевист, был выходцем из дамасской православной семьи. Свои взгляды он изложил в сборнике статей, вышедшем в 1939 г. В построении арабского национального сообщества, как он считал, следует руководствоваться принципами ислама. Различные религии содержат в себе одни и те же ценности и моральные принципы, применимые ко всем и нацеленные на построение благополучного общества. Эти ценности выражаются по-разному в разных религиях, и вопрос состоит в культурных различиях. Пророк Мухаммад для Зурейка – это объединитель арабских племен и основатель арабской нации. Ислам – источник морали, но не более, потому нет необходимости в построении общества на основах шариата или халифатском правлении. Как светский националист и христианин Зурейк отличал религиозный дух (ар-рух ад-динийа) от приверженности той или иной конфессиональной общине (аль-‘асабийа ат-таифийа).
Эдмон Рабат также был сирийцем-христианином и происходил из одной из униатских конфессий. В своем основном труде он предпринял попытку дать определение арабской нации. В географические границы арабской нации он включил Сирию, Палестину, Ливан, Ирак и Аравийский полуостров. Ислам для него – это также сила, объединившая арабов в нацию, их национальная религия и культурное достояние, но при этом всего лишь стадия, через которую нация проходит в своем развитии.
Таким образом, и для Рабата, и для Зурейка ислам – это прошлое арабов, а не их будущее. Оба они были националистами светского, западного толка и выступали за построение нации в ее западном понимании.
Еще одной важной фигурой среди идеологов светского арабского национализма был Саты аль-Хусри (1880–1968), также сириец. Он был родом из Халеба, происходил из мусульманской среды, получил классическое османское образование и подвергся влиянию идей младотурок. До распада Османской империи он занимал различные должности в османском Министерстве образования, затем был министром образования в правительстве Фейсала в Дамаске. После ликвидации этого правительства французами аль-Хусри вместе с Фейсалом оказался в Ираке, где также работал в Министерстве образования. После создания Лиги арабских государств аль-Хусри принимал активное участие в ее деятельности.
Главным образующим нацию фактором он считал язык. Арабскую нацию у него составляют все говорящие на арабском языке. Другим таким фактором у аль-Хусри является общая история. Что же касается религии, то, с одной стороны, он признавал за ней важную функцию в образовании наций. С другой стороны, аль-Хусри полагал что религия, не являющаяся национальной и предлагающая наднациональную основу, может создавать препятствия. Поэтому в отличие от остальных он не считал ислам основой арабской нации и отводил ему второстепенное значение. Как он утверждал, национальная общность возникла раньше религиозной. Кроме того, не все арабы являются мусульманами. Поэтому аль-Хусри отделял ислам как религию от ислама как системы этических и культурных норм, которую считал для арабов общенациональной. Также он признавал значение Корана как эталона литературного арабского языка.
Рост национал-социализма и фашизма в Германии и Италии не мог не сказаться на общественной мысли стран Ближнего Востока. В связи с этим заслуживает упоминания Сирийская социал-националистическая партия (аль-Хизб аль-Кауми аль-Иджтима‘и), основанная в 1932 г. христианином Антуаном Саадой и стоявшая на радикальных началах. Эта партия не была сторонницей идей панарабизма, а выступала за воссоединение в рамках единого государства – исторической области Биляд аш-Шам, то есть территорий подмандатных Сирии, Палестины, Ливана и Иордании, а также Ирака и острова Кипр. Партия, к слову, существует и поныне и имеет своих сторонников как в Сирии, так и за ее пределами, так как многие сирийцы усматривают историческую несправедливость в колониальном разделе Биляд аш-Шам. При этом идеологическая программа ССНП по-прежнему не является панарабистской, а представляет собой разновидность странового национализма. Кроме того, следует отметить, что она полностью секулярна. Схожей с ССНП была и египетская партия «Молодой Египет» (Мыср аль-Фатат), также возникшая под итало-германским влиянием и стоявшая на позициях регионального национализма.
