Норбер Кастере - Полвека под землей
Второй этап исследования начался.
По моим предположениям, ледяная пещера должна была иметь второй выход на противоположном склоне горы, и я надеялся, что подземный ледник в конце концов приведет нас к нему. На наличие у пещеры второго выхода указывал сильный, непрерывно дующий внутри нее ветер, который охлаждал проникавшую сюда с поверхности воду и быстро превращал ее в лед.
Я был уверен, что мы сумеем преодолеть препятствия, которые встретятся на нашем пути под землей.
Первым делом мы подробно обследовали подземный зал, который лишь бегло осмотрели во время первого посещения пещеры.
Этот зал, огромный куполообразный свод которого возвышается над ледяным пространством примерно в 2800 квадратных метров, производит весьма внушительное впечатление. Исполинские каменные глыбы, упавшие когда-то с потолка, вмерзли в толстый слой кристально чистого льда. Прозрачность его такова, что на глубине до двух метров можно отчетливо различить мельчайшие камешки.
Через трещины и расселины в своде и стенах обильно сочится вода, питающая подземный ледник. Попадая в зал, где температура никогда не поднимается выше нуля, вода тут же замерзает, образуя причудливые нагромождения льда, напоминающие ледяные торосы в полярных морях.
Самая мощная из просачивающихся с поверхности водяных струй стекает в подземный зал по вертикальной расселине, где превращается в прозрачный ледяной каскад высотой 20–25 метров. Вершина его теряется в темноте огромного свода. Весьма вероятно, что нижние слои подземного ледника состоят из ископаемого льда, который образовался в отдаленную геологическую эпоху и с тех пор никогда не таял.
Будучи уже знакомы с внутренним строением пещеры и располагая на сей раз более мощными средствами освещения, мы продвигались вперед гораздо быстрее и увереннее, чем месяц назад, когда в нашем распоряжении была одна-единственная свеча и нам приходилось все время опасаться разных неприятных неожиданностей и ловушек, подстерегающих исследователя под землей. Ледяной пол пещеры был так идеально гладок, что мы скоро принялись скользить по нему, как на коньках. Занятие этим доселе не известным видом подземного спорта, соединяя приятное с полезным, немного согрело наши закоченевшие тела, уже свыше двенадцати часов подвергавшиеся мучительному холоду.
Мы веселились, словно маленькие дети, на этом импровизированном подземном катке, где гулкие своды отражали и усиливали во сто крат звук наших скольжений по льду, шум падений, восклицания и смех. Эхо было настолько сильным, что не позволяло нам разговаривать друг с другом на расстоянии свыше тридцати метров: все слова сливались в сплошной невнятный гул.
Некоторое время мы с любопытством разглядывали большую птицу с распростертыми крыльями, вмерзшую в толстый, совершенно прозрачный лед на глубине около пятидесяти сантиметров у нас под ногами. По красному клюву и лапкам мы без труда признали в ней альпийскую галку. Огромные стаи этих крикливых птиц гнездятся на отвесных скалах по соседству с перевалом Роланда.
Вернувшись в центральную галерею, мы констатировали, что за жаркий летний месяц, прошедший со времени нашего первого посещения, никаких существенных перемен в состоянии подземного ледника не произошло. Лишь несколько свисавших с потолка ледяных сталактитов исчезли или наполовину растаяли да струйки талой воды избороздили кое-где гладкую поверхность ледяного пола.
В наших рюкзаках не нашлось достаточно длинной веревки, и поэтому мы не смогли исследовать ледяной колодец, зияющий в полу центрального коридора, или хотя бы измерить его глубину. Осторожно обойдя провал, как и в прошлый раз, по узкому карнизу, мы сделали при свете магния несколько фотоснимков, а также произвели топографическую съемку с помощью компаса.
Эта работа отняла у нас довольно много времени. Покончив с нею, мы снова устремились вперед по зеркальному льду, где наши ботинки, подбитые гвоздями, пришлись как нельзя более кстати.
Скоро в каменной стене коридора справа, на высоте человеческого роста, открылась горизонтальная трещина, которая сразу привлекла мое внимание. Решив исследовать ее, я недолго думая протиснулся в узкую щель, предварительно бросив в нее несколько кусков льда. Они исчезли в глубине, из которой тут же донеслось характерное: «плуф!», указывающее на присутствие подземного ручья или водоема.
Минуту спустя, следуя за обломками льда, я сполз — головой вниз и ногами вверх — в тесный каменный мешок, где принялся изо всех сил тормозить руками, локтями и коленями, чтобы не окунуться в воду — такую чистую и прозрачную, что я обнаружил ее присутствие только тогда, когда края моей шляпы погрузились в нее.
Лишь приложив поистине невероятные усилия, мне удалось избежать ледяной ванны. В другое время и при других обстоятельствах такое непредвиденное купание не представляет для спелеолога ничего страшного. Обычное дело! Но здесь, в ледяной пещере, где температура воздуха не поднимается выше нуля и вода мгновенно превращается в лед, я не мог позволить себе подобного риска. Пальцы мои и без того онемели от холода, а кожаные ботинки промерзли и залубенели. Бегло осмотрев узкий каменный лаз, дно которого заполняла вода, поблескивавшая при свете свечи, которую я держал в зубах, я решил не испытывать судьбу и повернул обратно.
Выбравшись кое-как из трещины, я присоединился к жене, которая, не имея возможности наблюдать за моими акробатическими упражнениями, так сказать, визуально, довольствовалась тем, что с любопытством прислушивалась к всплескам воды и моему недовольному бормотанию.
Немного передохнув, мы ринулись на приступ первого ледяного каскада. Лишь с большим трудом удалось нам форсировать эту скользкую ледяную преграду и втиснуться со всем нашим багажом — ледорубами и тяжелыми рюкзаками — в узкую отдушину, открывавшуюся на вершине.
Второй ледяной каскад, свисающий широкой белой лентой с абсолютно отвесной каменной стены, оказался еще более сложным. Даже встав на плечи друг другу, мы не могли дотянуться до его вершины. Решив, однако, во что бы то ни стало преодолеть препятствие, я без всякой галантности или снисхождения к женской слабости поставил свои подбитые железом ботинки на плечи жены и, хватаясь за трещины и выступы каменной стенки, стал медленно подтягиваться на руках к вершине каскада.
Ледоруб, удачно воткнутый в стену моей мужественной спутницей, послужил опорой для моей ноги и помог добраться до небольшого Карниза, а оттуда — до вершины каскада.
Несколько минут спустя вторая половина экспедиции, вместе с рюкзаками и ледорубами, была поднята туда же.
Мы очутились в узкой наклонной галерее, круто уходившей вверх. Пол ее был также покрыт толстым слоем льда. В конце галереи маячил слабый луч дневного света.
Охваченные нетерпением, мы чуть ли не бегом преодолели этот узкий проход и внезапно очутились в круглом, правильной формы зале, напоминавшем ротонду. В сводчатом потолке его, на высоте нескольких метров, зияло порядочное отверстие, сквозь которое лился дневной свет и виден был кусок темно-голубого неба.
Мы обошли зал кругом, тщательно осматривая его стены в поисках выхода. Скоро внимание наше привлекло маленькое боковое отверстие, замаскированное сугробом снега, загромождавшим зал.
Втиснувшись в это отверстие, мы сделали несколько шагов по каменному коридорчику и обнаружили, что от поверхности земли нас отделяет пласт известняка толщиной всего лишь в несколько метров. На потолке коридора то тут, то там зияли круглые отверстия, подобные тому, которое мы видели в своде круглого зала-ротонды.
Выбрав среди этих естественных колодцев наиболее легкий и удобный для подъема, я сбросил с плеч рюкзак, чтобы быть свободнее в движениях, и приготовился к очередному акробатическому упражнению, как вдруг раздавшийся над самыми нашими головами протяжный, искусно модулированный свист буквально пригвоздил нас обоих к месту.
Где мы? В какой точке собираемся выйти на поверхность и что за человек находится в такой ранний час в горной местности, которая считается абсолютно пустынной и безлюдной?
Увидев нас, он, конечно, будет удивлен не меньше, чем мы. И действительно, когда я энергичным рывком подтянулся к отверстию колодца и выскочил из недр земли, словно игрушечный чертик из своего ящика, автор мелодичного свиста проявил самое живое любопытство, но не тронулся со скалы, на которой сидел.
И все же из нас двоих наиболее удивленным оказался я. Потому что вместо испанского контрабандиста, заблудившегося альпиниста или местного охотника за сернами, которых я приготовился встретить, я очутился в присутствии грациозного краснокрылого стенолаза. Он, по-видимому, нисколько не испугался моего внезапного появления и затем в течение целого часа порхал вокруг нас со скалы на скалу, мелодично посвистывая и позволяя любоваться изяществом своего полета и ярко-красными маховыми перьями на крыльях.
