Александр Чернов - Гомо акватикус
Ультразвуки, посылаемые корабельными приборами, словно завораживали акул. Рыбы подплывали к самому излучателю сигналов и, должно быть, даже пытались наладить с ним связь. Но что именно хотели сказать катраны — неизвестно…
26 января «Витебск» покинул этот район, акулы уже не попадались в трал. Прекратились и странные звуки в динамике.
— Не оставалось сомнений, что авторами этой ультразвуковой какофонии были акулы, — говорит очевидец этой истории ученый-океанолог Владимир Ажажа.
А раз так, значит акул можно приманивать на акустическую наживу. Ведь катраны неплохая рыба.
— Я видела, как на батумском рынке предприимчивый рыбак продавал курортникам балык из катрана, выдавая его за севрюжий Впрочем, балык довольно вкусен и особых сомнений у покупателей не вызывал, — не без юмора говорит зоолог, один из пионеров подводного плавания в СССР, Ольга Хлудова.
Сообщение Ажажи об удивительном ультразвуковом концерте катранов вызвало сомнение среди многих ученых. Однако убедительно опровергнуть его тоже никто не смог, и, как говорится, вопрос остается открытым.
Может быть, эту загадку наконец помогут разгадать пленники «Садко»?
— Сейчас акустике особенно нужен прилив свежих, молодых сил. Нужны молодые специалисты со знанием физики, электроники, автоматики, — заметил академик Бреховских.
Именно такими знающими свое дело специалистами были те, что участвовали в экспедиции у берегов Сухумской бухты.
— Что интересно, — рассказывает Иван Сизов, — мы не просто наблюдали за рыбами, населяющими вольер, но, когда надо, могли воздействовать на них, применяя те или иные раздражители — механические, звуковые, световые, химические…
Изучение разноголосья звуков позволит не только узнать что-то новое о жизни морских рыб, но и, способствуя рассекречиванию патентов живой природы, окажет неоценимую пользу инженерам — создателям рыбопоисковой электронной аппаратуры, а тому, можно сказать, в истории бионики «мы тьму примеров сыщем».
— Когда «язык» рыб будет досконально изучен, то рыболовецкие флотилии, возможно, будут не столько гоняться за рыбьми стаями, сколько приманивать их, воспроизводя записанные на пленку сигналы привлечения рыб и особенно сигналы, собирающие их в косяки. Такая аппаратура позволит быстро и безошибочно определять скорость и направление передвижения рыбных косяков, их размеры и форму в трех измерениях и даже выявлять породу и количественный состав рыб, — заключает Иван.
Ева умерла…
— Старый приятель, какой ты! Совсем взрослый! Ухоженный — шерстинка к шерстинке. Здравствуй же!..
Должно быть, многим знакома интересная фотография В. В. Маяковского с шотландским терьером на руках. Так вот, Чика точная копия последнего…
Приблизившись на два шага и с вниманием заглядывая в глаза посетителя, Чика рассудительно и вежливо лает на незнакомца. Уделив гостю минутку внимания, он круто повернулся, изогнув холеный торс, и после недолгого раздумья пошагал к поварихе тете Нине…
Вид лагеря почти не изменился, лишь прибавилось несколько порыжевших под южным солнцем палаток, где живет большинство ленинградцев.
На галечном пляже прохладно и пустынно, всего несколько человек. Ветерок сбрасывает в море забытую газету, обдувает соленую влагу с рук.
Сегодня дежурный по лагерю Джон. На этом основании он первым знакомит меня с наземным хозяйством акванавтов и сообщает последние новости.
Оказывается — хотя ничего удивительного в этом, конечно, нет, — не я первый, кто успел побывать в лагере «Садко-3». Всех, и вполне справедливо, опередил кто-то из «Ленинградской правды». А недели за две до моего приезда здесь гостила корреспондентка агентства печати «Новости» Ирина Кирпичникова.
— Словом, на отсутствие внимания со стороны прессы не жалуемся. Не то что у себя в институте, — смеется Джон и подает команду накрывать стол — приспело время обеда.
Прямо сказать, аппетит у ребят на зависть, истинно водолазный, чего мне желают и в шутку грозят: «Все ешьте, а то под воду не пустим!»
Напротив меня за дощатым столом Коля Немцев. Сидит, обняв тарелку, и сосредоточенно, словно никого не замечая, ест тушеную картошку с мясом. Но я-то вижу, как поблескивают его глаза.
Здесь же лагерный Василий Теркин — Валерий Аверин, натиск красноречия и предприимчивости которого не обошел меня, и Слава Коваленко — русоволосый, с открытым, приветливым лицом.
Я записываю адреса этих славных парней, надеясь вскоре встретить их на берегах Балтики, как кто-то приносит весть о неожиданной гибели Евы — дельфина, которого несколько дней назад доставили сюда севастопольские биологи.
Огорчения не скрыть, и все живо обсуждают возможные причины смерти Евы.
Дельфина поселили в институтском лабораторном бассейне, но что-то не нравилось Еве на ее новом месте. После приезда никак не могла успокоиться, отказывалась принимать пищу. Хотя Валерий Аверин уверял слушателей, что не далее как сегодня утром Ева приняла от него рыбу. И конечно, никак не голод привел к этой печальной развязке, это было ясно всем.
Руководители института вызвали физиологов из знаменитого обезьяньего питомника в Сухуми, и те занялись Евой. Направляясь с Джусом к штабу экспедиции, мы проходим неподалеку от бассейна, где сейчас происходит вскрытие Евы.
Еще ранее из рассказов акванавтов я узнал, что вместо Майера, который перешел в Ленинградское отделение Института океанологии Академии наук, Лабораторию подводных исследований Гидрометеорологического института возглавил Виталий Павлов — человек весьма энергичный, непреклонный в своей решимости и даже, как поговаривают про него, довольно крутого нрава. Так или иначе, но с его приходом в лаборатории началась, так сказать, «эпоха ренессанса», повеяло свежим ветром.
— Пусть это не всегда нравилось окружающим, вызывало у них неудовольствие, но надо признать, что только благодаря его требовательности, взыскательности и хозяйственности мы достигли много такого, о чем раньше только мечтали, — говорит Джус и кивает в сторону новенького двухэтажного коттеджа, еще сохранившего аромат свежих, распиленных досок и запекшихся капелек сосновой смолы.
В нем разместились штаб экспедиции, пульт управления и связи с акванавтами, находящимися под водой, медико-биологическая лаборатория, каюта, она же кабинет водолазного врача, фото- и кинолаборатории. Рядом — мастерская по ремонту и наладке аппаратуры, склад с водолазным снаряжением и то, без чего немыслим эксперимент, — уже знакомая барокамера с удобными койками.
Появилось много аквалангов, в том числе новых моделей, и, чему акванавты были особенно рады, сухие гидрокостюмы, носящие то же название — «Садко». Прежде их не было, и акванавты экипировались кто как — в шерстяные костюмы, тельняшки, в лучшем случае — в самодельные костюмы или в устаревшие водолазные комбинезоны. Не зря в ту пору можно было услышать двусмысленный каламбур «кустари» как из уст самих акванавтов, их друзей, так от их недоброжелателей.
Но Всеволод все равно недоволен…
— Необходимо создать костюмы с электрообогревом. Позарез нужны новые акваланги — может быть, заряженные жидким воздухом, ведь обычные акваланги, которые мы имеем, на большой глубине разряжаются почти мгновенно. И пока этого нет — нечего думать об установке дома на больших глубинах…
Подходит Виталий Павлов. Одет в шерстяной водолазный свитер. Левая ладонь слегка поранена и забинтована. Поздоровались. С восхищением оглядываю его ладную, по-богатырски скроенную фигуру и могучие руки. Голос его сильный и твердый, произносит слова команды — словно чеканит.
— Спрашивайте. Никаких секретов не таим, — говорит Павлов и добавляет, что моим провожатым под воду вызвался быть Виктор Иванович Ильичев, как только освободится после истории с Евой.
Вместе с Джусом продолжаем обход водолазной станции и береговых лабораторий.
Всеволод берет со стола и показывает нательный пояс с датчиками. Такими поясами снабжают космонавтов, находящихся в полете или на ответственных тренировках. Как видно, в исследованиях, которые ведут здесь медики, не обходится без помощи бдительных электронных сиделок.
— Кстати говоря, американское НАСА давным-давно ввело подводное плавание в курс подготовки астронавтов к орбитальным полетам. Ведь акванавты, плавая под водой, находятся в состоянии, очень близком к невесомости, — говорит руководитель медико-биологической программы «Садко-3» профессор Андрей Георгиевич Кузнецов. Ему не впервой прокладывать пути в аквакосмос. Он работал еще в легендарном ЭПРОНе.
На берегах Сухумской бухты трудилась целая бригада сотрудников Института медико-биологических проблем Министерства здравоохранения СССР, тщательно наблюдавших, как отзываются необычные условия на организм людей, отвоевывающих право жить и работать в глубинах моря.
