Аркадий Жемчугов - «Крот» в окружении Андропова
«Я в конце 1941 года, - вспоминал впоследствии сам Фукс, — связался с одним товарищем, который, как я предполагал, мог передать имевшуюся у меня информацию советским представителям». Товарищем, с которым связался Фукс, оказался Юрген Кучински, старший сын известного немецкого ученого-экономиста Рене Роберта Кучински.
Семья Кучински, опасаясь преследований со стороны пришедших к власти нацистов, вынуждена была покинуть Германию и обосноваться в Лондоне. Здесь Рене Кучински обзавелся обширными связями в политических и научных кругах, отдавая предпочтение приверженцам Лейбористской партии. Его же сын Юрген и дочь Рут еще в Германии связали свои судьбы с коммунистическим движением.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что Клаус Фукс обратился к своему давнему другу-единомышленнику.
«Вначале, — свидетельствует Юрген Кучински, — я связал его с одним товарищем из советского посольства, а затем, когда этот контакт в силу различных обстоятельств прервался, я связал его с «Соней». Таким образом, я дважды связывал его с советскими представителями. То, что он, обладая такой важной информацией, сам решил передать ее Советскому Союзу, показалось мне совершенно правильным и необходимым в той ситуации».
Так же, как и Юрген Кучински, сам Клаус Фукс ни разу за всю жизнь не проговорился о том, по каким таким причинам прервался его первый контакт с советским посольством. Вот все, что было сказано им по этому поводу: «Мне сообщили лондонский адрес, который стал моей явочной квартирой. Позднее был найден более конспиративный метод организации этих встреч: в определенное время я должен был встречаться с другим товарищем, на этот раз женщиной, причем каждый раз мы обговаривали и назначали новые места встреч, включая соответствующие опознавательные признаки».
Именно этой женщине он передал исчерпывающую информацию о «Трубном сплаве». Юрген Кучински назвал се «Соней». Это был оперативный псевдоним его родной сестры Рут, в то время уже сотрудницы ГРУ — Главного разведывательного управления Генштаба Красной Армии.
Прежде чем объявиться в Лондоне, Рут Кучински, она же Рут Вернер, Урсула Кучински, Рут Бертон, Рут Брюер, Мария Шульц, прошла блестящую практическую школу разведывательного мастерства, азы которого преподавал ей в Шанхае Рихард Зорге. Он-то и вовлек се в беспокойную, опасную, но удивительно интересную жизнь нелегального разведчика. Затем в Москве она овладевала морзянкой, теорией радиодела, премудростями монтажа и демонтажа шпионской радиотехники и т. д. и т. п. Ей посчастливилось работать не только с Зорге, но и с Фредом Штерном, знаменитым в Испании периода Гражданской войны «генералом Клебером», а также с легендарным Шандором Радо, руководителем «Доры», одной из самых действенных резидентур советской военной разведки в годы Великой Отечественной войны. География ее разведывательного пути выглядела так: Шанхай — Мукден — Пекин — Краков — Катовице — Данциг — Закопане — французская Швейцария — Женева и теперь — Лондон. Рядом с семьей, с родителями и братом.
По признанию самого Фукса, Рут была самой симпатичной из всех его связников. Как правило, они выезжали на велосипедах в лес, там он передавал ей из рук в руки письменную информацию — копии его собственных исследований или запечатленные его фотографической памятью сведения об общем проекте «Трубный сплав».
Значительно позже, в беседе с Маркусом Вольфом, Рут призналась, что как-то из чисто женского любопытства взглянула на полученные после одной из очередных встреч бумаги и почувствовала, что значит быть полнейшим профаном, — ничего не поняла, как она выразилась, в формулах и «иероглифах» Фукса, написанных чрезвычайно мелким почерком.
В 1942 году Ее Величество королева Великобритании дарует немцу Клаусу Фуксу британское подданство. Вызвано это было тем, что Роберт Оппенгеймер лично просил англичан включить Фукса в состав группы физиков-ядерщиков, приглашенных участвовать в «Манхэттенском проекте».
И вскоре «Соня» уведомила Москву о том, что ее подопечный дал согласие на участие в «Манхэттенском проекте» и скоро отправится в США. Москва не промедлила с ответом: через «Соню» были переданы Фуксу пароль и подробные инструкции о том, где и как он сможет установить связь с резидентурой в Нью-Йорке.
Там его принял на связь советский агент «Раймонд» — Гарри Голд, который все материалы, передаваемые Фуксом, доставлял сотруднику резидентуры Анатолию Яцкову.
Регулярная связь с Фуксом продолжалась пять месяцев, после чего он пропал. Его младшая сестра Кристель, осевшая в США еще в 1933 году, известила Гарри Голда о том, что ее брату пришлось срочно покинуть Нью-Йорк и выехать на юго-запад США. Более точного адреса он не оставил.
Юго-западом США оказался небольшой провинциальный городишко Лос-Аламос, где в условиях строжайшей секретности трудились, не покладая рук, сорок пять тысяч участников «Манхэттенского проекта»: ученые с мировым именем, включая двенадцать лауреатов Нобелевской премии, опытнейшие инженеры и техники, высококвалифицированные рабочие. Администрацию этого огромного коллектива возглавлял американский генерал Гровс, надменно утверждавший, что вверенное ему хозяйство окружено настолько плотной завесой секретности, что в Лос-Аламос ни одна живая душа, даже мышь, не проникнет. «Манхэттенский проект» действительно был окружен невиданной дотоле тайной. Достаточно сказать, что даже вице-президент США Гарри Трумэн ничего не знал о работах в Лос-Аламосе. Исключением была лишь Москва.
Исчезнувший Фукс дал знать о себе в январе 1945 года, передав связнику детальные расчеты, размеры и чертежи «Бэби», как американцы окрестили к тому времени первое в мире «изобретение дьявола». Связник, выполняя указание Центра, заикнулся во время контакта с Фуксом о денежном вознаграждении. Реакция Фукса была мгновенной и однозначной: никогда впредь не заводить разговор на эту тему.
В июне и сентябре 1945 года Клаус Фукс вновь вышел на связь, передав важнейшую информацию о результатах испытаний «Бэби» и усовершенствовании урановой и плутониевой бомб.
После окончания Второй мировой войны работы в Лос-Аламосе не только не свернулись, но, наоборот, интенсифицировались — решались задачи по усовершенствованию атомной и созданию водородной бомбы. В этих проектах Клаус Фукс принимал активнейшее участие. А значит, и Москва была в курсе всего того, что делалось в секретнейшем Лос-Аламосе.
В Лос-Аламосе Фукс пользовался непререкаемым авторитетом. По этому поводу Ганс Бете, руководитель теоретического отдела «Манхэттенского проекта», высказался следующим образом: «Он — один из наиболее ценных людей моего отдела. Скромный, талантливый, трудолюбивый, блестящий ученый, внесший большой вклад в успех Манхэттенской программы».
Клаус Фукс покинул США в июне 1946 года по причине противоречий, возникших между Лондоном и Вашингтоном. Англичане вздумали создать собственную атомную бомбу. Американцы же вроде бы и не возражали, но делиться секретами явно не желали. Тогда англичане отозвали из Лос-Аламоса своих наиболее сведу-тих специалистов. Одним из первых в списке отзываемых значился Клаус Фукс.
В Англии его назначили начальником отдела теоретической физики Научно-исследовательского атомного центра в Харуэлле. И одновременно ввели в состав практически всех ведущих профильных комитетов и комиссий, включая Комиссию по противоатомной обороне Великобритании.
На другом, разведывательном, участке деятельности Клауса Фукса принципиальных изменений не произошло. Его принял на связь сотрудник лондонской резидентуры Александр Феклисов. План каждой их встречи готовился и утверждался в Москве. В нем учитывались пожелания советских ученых-атомщиков. И это не ускользало от внимания проницательного Фукса. Делясь своими догадками со связником, он неоднократно замечал, что, судя по вопросам, на которые его просят дать ответы, советские ученые — на пороге создания собственной атомной бомбы. При этом, подчеркивал, что очень рад этому, поскольку «атомный баланс» будет способствовать упрочению всеобщего мира.
После успешного взрыва первой советской атомной бомбы Клаус Фукс по существу прекратил свое секретное сотрудничество с советской разведкой, посчитав, видимо, что «мавр сделал свое дело» — значит, «мавр может удалиться». Но открыто об этом он никогда и никому не говорил.
В 1950 году он был арестован английской контрразведкой. Похоже, роковая ниточка протянулась к нему после предательства в Оттаве осенью 1945 года шифровальщика канадской резидентуры ГРУ И. Гузенко.
Американские и английские спецслужбы, немало удивленные тем, с какой быстротой Советский Союз сумел обзавестись собственной атомной бомбой, стали прорабатывать версию об утечке «атомных секретов» из Лос-Аламоса. Предатель-шифровальщик внес в это свою лепту. Началась цепочка арестов тех, кто так или иначе подозревался в «атомном шпионаже». Первой жертвой стал британский физик-атомщик Алан Нан Мэй. Летом 1949 года появились дела Этель и Джулиуса Розенбергов. Тогда же, в сентябре 1949 года, пало подозрение на Клауса Фукса. На основании данных Ю. Гузенко английская контрразведка сумела выйти на след сестры Фукса Крис-тель — она несколько раз встречалась в Нью-Йорке с «неизвестными лицами». Это и послужило основанием для того, чтобы Фукс был взят в активную оперативную разработку.
