Виктор Файтельберг-Бланк - Бандитская Одесса 9. Бандиты эпохи «демократии»
— Ну что, продал что-то? Мне сейчас позарез деньги нужны.
Судя по тону, которым Нюма это произнес, Кирилл сделал вывод: что-то случилось. Они давно знали друг друга, и Кирилл сразу понял — у друга неприятность.
— Есть немного, — ответил Кирилл, — заглянув в свою тетрадь приходов и расходов.
Затем пошел в свой будуар и вышел оттуда, держа в руках пачку рублей. Протянув их Нюме, он сказал:
— Пересчитай.
Взяв пачку, Нюма начал листать банкноты. Но это было не то количество, на какое он рассчитывал.
— Это все? — разочарованно спросил он.
— Все, — сказал Кирилл и продолжил: — а что ты хочешь? Кризис торговли. Я пока не высовываюсь. Осторожничаю.
— Ладно, — сказал Нюма — Одолжить денег сможешь до зарплаты?
— Сколько? — спросил Кирилл.
— Все что есть, — ответил проситель, — я в долгу не останусь, ты меня знаешь.
— Все не могу, но чем смогу помогу, — сказал Кирилл, снова удаляясь в будуар. Вернулся он через несколько минут с пачечкой долларов. Протянув ее другу, спросил: — Когда вернешь?
— Как только, так сразу, — по-одесски ответил Нюма и с тревогой в голосе добавил: — Если не убьют.
— Ну, это ты брось, — сказал Кирилл. — Кто же мне тогда долг вернет? Пушкин Александр Сергеевич что ли? Нет уж, лучше ты оставайся живой и здоровый.
— Постараюсь — пообещал повеселевший приятель.
Вдруг дверь внезапно отворилась и на пороге возникла соседка — Элла Яковлевна. Вошла без стука, считая: если не заперто — то можно вломиться без приглашения! И хотя в руках у Нюмы была только что пачка банкнот, она так стремительно исчезла в его кармане, что любопытная соседка ничего не успела заметить. Ее внешность выражала скорбь, вызывая сожаление. Одета она была в черное облегающее платье, с глубоким декольте. На шее меховое боа. На руках черные перчатки. По щекам, подкрашенными яркими румянами, она размазывала слезы, посекундно промакивая глаза кружевным батистовым платочком. Этакая Эллочка-людоедочка неопределенного возраста. Хотя Элла Яковлевна была давно уже на пенсии, сколько ей лет было на самом деле, не знал никто. Может, даже и она сама не помнила. Элла Яковлевна всю жизнь проработала модисткой. Порой Кириллу казалось, что Ильф и Петров взяли ее как прототип героини романа «Двенадцать стульев». Возможно это так, поскольку имя и возраст совпадали. Правда, в романе Эллочка-людоедочка жила в Москве, а не в Одессе. Но кто знает, откуда писатели берут свои персонажей…
Элла Яковлевна за модой гналась всегда. Старалась выглядеть эффектно. Постоянно подмолаживалась, вырезала из заграничных журналов интересные модели, создавала свои костюмы. Выражаясь современным языком, была вроде кутюрье. Иногда шокировала своими нарядами не только обитателей коммуны, но и уличных пешеходов. Очень она любила рассказывать, как однажды велосипедист так засмотрелся на ее одежду, что въехал в витрину продовольственного магазина. Из рассказанной истории уже было ясно, что ее наряд он запомнил надолго, так как отделался легкими порезами и штрафом за разбитое стекло.
Всю жизнь Элла Яковлевна прожила одна, окружив себя кошками, не выходя замуж. Она считала, что на свете нет мужчины, который смог бы по достоинству оценить ее красоту. И с годами увядшая красота не утратила своей остроты для ее сверстников. Даже вызывала зависть тех, кто был на десять, пятнадцать лет моложе.
Распространяя вокруг флюиды скорби, шурша тапочками по паркету, она прошествовала в середину комнаты. Было ясно: у человека большое горе.
— Элла Яковлевна, Что случилось? — в один голос спросили Кирилл и Нюма. — Вас кто-то обидел?
— Он умер! — сказала соседка и зашлась в рыданиях.
— Кто умер? — не понял Нюма, — Ваш родственник?
— Нет не родственник, — продолжала плакать старая модница. — Наш Генеральный секретарь. Наш рулевой. Что же теперь будет с нами? Что же будет со страной? — почти стихами декламировала старушка.
— Тьфу ты, — среагировал Нюма, — Я думал, стряслось, что-то посерьезнее.
— Куда уж серьезней. Теперь будет война, и нас захватят проклятые империалисты, — сказала она и снова залилась слезами…
Оставив Кирилла утешать убитую горем соседку, Нюма распростившись, вышел из комнаты, ведь своей цели он добился. Начало поиску положено. Теперь оставалось достать еще восемь с половиной тысяч долларов.
С этими мыслями Нюма вышел на улицу Дерибасовскую. Пройдя обратно тем же путем, он уселся в свой автомобиль и поехал на бензозаправку. После этого — дальше по списку. К шести часам вечера он объехал весь город. Побывал на Молдаванке и Пересыпи, поселках Котовского и Таирова, на Червоном хуторе и Фонтане и в других районах — Одесса большая, везде были друзья и знакомые, которые могли одолжить денег, а могли и отказать. У одних было туго с финансами, а других просто не было в данный момент дома. Ждать их не было времени, поэтому, вспоминая свои связи, Нюма колесил по всей Одессе.
Теперь он гнал свою машину на улицу Пироговскую, находящуюся рядом с пляжем Отрада. Там проживал его должник — фотограф Игорь Моисеевич. Это был настоящий папарацци, охотник за сенсациями. Подкарауливая неожиданные моменты из жизни людей и животных, Игорь Моисеевич делал, как он любил повторять, шикарные снимки. Шикарные снимки приносили доход, но не всегда. Поэтому Игорь занимался распространением порнографии. Ведь фотографировать людей и зверей, — это одно. А вот переснять с импортного порножурнала пикантные сцены, а затем напечатать игральные карты с этими сценами и еще продать сделанные карты на Привозе — это совсем другое. За это статья. Поэтому Гарик, как подпольщик, оборудовал свою фотолабораторию в подвале соседнего дома. Спустившись по железной лестнице, Нюма начал тарабанить в металлическую дверь, выкрашенную в яркий цвет, производя оглушительный грохот. Шум был слышен всему дому. За дверью послышалась какая-то возня, затем недовольный голос Игоря Моисеевича:
— Кто там так стучит? Я сейчас проявляю пленку, зайдите через час, а еще лучше завтра. Потому что потом я буду снова занят.
— Это я, — сказал Нюма. Игорь Моисеевич узнал голос.
— Нюмочка ты? — голос фотографа стал елейно сладким, однако двери он открывать даже не пытался. Говоря через запертую дверь, он продолжил: — Я буду очень занят еще минут сорок, не можешь ты прийти попозже?
— Нет, Игорь Моисеевич, дело не терпит отлагательств, мне срочно нужны деньги. Вы обещали вернуть еще месяц назад. Я вас прождал тогда два часа, а вы так и не появились.
Тогда, месяц назад, фотограф обещал расплатиться за порножурналы, данные Нюмой ему в долг. С этих журналов папарацци намолотил кучу бабок. Сначала сделал и продал порнокарты, а затем сбыл втридорога сами журналы. Однако отдавать долг не спешил. При прошлой встрече Он, пообещав расплатиться, повел Нюму в глубину двора и попросил подождать десять минут возле подъезда. Нюма прождал около двух часов. Затем «кредитор» обнаружил черный ход и понял, что хитрый фотограф его надул. Пообещав себе, что такое больше не повторится, Нюма с нетерпением ждал новой встречи. Однако сколько раз он ни приезжал, фотолаборатория была заперта, — Нюмочка, — блеял за дверью должник, — Заедь через час. Я сейчас не могу открыть, боюсь засветить пленку. А там такие важные люди из обкома. Очень прошу тебя.
— Ладно. Съезжу в бар, заеду через час-полтора. — согласился Нюма, прекрасно понимая, что Игорь Моисеевич оттягивает время, чтобы опять улизнуть.
Но в этот раз он перехитрил старого пройдоху. Выйдя из подвала и сев в свой автомобиль, он выехал со двора и переехал на соседнюю улицу. Ждать пришлось недолго. Буквально через несколько минут из подворотни, озираясь по сторонам, вышел Игорь Моисеевич. Нюма подъехал к нему внезапно и, открыв двери машины, произнес.
— Присаживайтесь, Игорь Моисеевич, прокатимся за деньгами. Если не найдем денег, прокатимся на поля орошения.
Тут Игорь Моисеевич понял: в этот раз удрать не удастся. Последние слова наш герой сказал таким тоном, что спина фотографа под двумя свитерами и пальто покрылась холодным потом. Но он, не показав испуга, сказал:
— Нюмочка, шо вы говорите мине эти глупости. Деньги есть. Сейчас все будет, решим наш вопрос.
После этого Игорь Моисеевич сел в машину, и они поехали к фотографу.
Он уяснил себе: если Нюме не дать денег, то он возьмет сам. К слову, сумма долга была небольшая, фотограф заработал в три раза больше, но расставаться с деньгами все равно ему было жаль.
Получив сполна за свои порножурналы, Нюма решил прокатиться к торгсину, посмотреть, как дела у Чапы…
Глава 4
Торгсины всегда являлись окнами в мир стиля и моды. Во времена НЭПа так назывались магазины для торговли с иностранцами за валюту. В период описываемых событий так стали именовать магазины Торгмортранса, в которых могли отовариться советские моряки со своими семьями. За время рейса у моряков оставалась непотраченная заработанная валюта, по прибытии они должны были ее обязательно сдать и за это получить чековую книжку соразмерно отданным деньгам, поэтому магазины Торгмортранса называли чековыми. Подъехав к чековому, Нюма вышел из машины и огляделся, но Чапы нигде не было видно. Скорей всего, товарищ может находиться у любовницы, подумал он, и направился к парадной, где вчера уже исчезал товарищ. Но как найти друга, который не хочет быть обнаружен? Не обращаться же в милицию! Помогли бдительные старушки, сидящие на боевом посту у соседнего подъезда.
