Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 17
Сообразность с каким-нибудь стремлением есть благо. Всякое существо упорствует в своем бытии и само по себе сопротивляется разрушению. Поэтому оно – благо для него самого и стремится к своему завершению приведением в действие своих активных способностей. Вполне благое существо есть совершенное, вполне законченное и утвердившееся в наслаждении своею целью, своим благом существо. Цель – это честное благо, средство – полезное благо, наслаждение, сопровождающее объективное благо, – усладительное благо. Наслаждение, удовольствие может быть целью стремления, при условии сохранения им его естественного места как следствия объективного блага. Не нужно стремиться к объективной цели, имея в виду исключительно или прежде всего наслаждение, доставляемое его обладанием. Честное благо в этом случае спустилось бы до степени средства, применяемого в видах высшего наслаждения. Это было бы нарушением порядка, недостатком гармонии в существе. Усладительное благо сопровождает объективное благо, оно есть его последствие. Только на этом основании оно может и должно быть целью стремления так, чтобы существо выполняло свой естественный закон7. Зло есть лишение блага; следовательно, безусловное зло не может существовать.
Красота выражает сущее, поскольку оно способно пробудить его созерцанием то чувство бескорыстного наслаждения, то эстетическое удовлетворение, которое наши познавательные способности испытывают, чувствуя себя согласованными с сущим. Прекрасное вытекает из истинного и благого. Это благость истины как таковой. Так как всякое сущее истинно, всякое сущее прекрасно, потому что его созерцание благо для нас.
§ III. Метафизическая теория акта и потенцииСущность и существованиеМатерия и формаПо поводу единства, трансцендентального свойства существ была речь о различии и сложном целом. Анализ сущего показал нам, с другой стороны, что множественность предполагает противоположность различных существ, которые, тем не менее, сходны, поскольку они принимают участие в существовании.
Есть ли между понятиями: определенная вещь и принадлежащее ей существование простое различие точек зрения, направленных на одну и ту же реальность? Не нужно ли признать реальную двойственность за пределами двойственности логической, чтобы полностью оправдать аналогию сущего, к которой мы апеллировали с целью точнее определить предмет метафизики? Не надо ли установить реальную основную сложность во всех категориях или видах, согласно которым обнаруживается сущее во всех не трансцендентальных прибавлениях, высших родах наших определений?
Такова проблема огромной важности, вводящая нас в самые недра метафизики.
Реальное соединение потенции и акта, которое находится во всяком ограниченном существе, будет нашим адекватным ответом монизму, против которого мы уже начали борьбу. С другой точки зрения эта сложность всякого конечного существа будет трамплином, который позволит нам возвыситься до Бога, чистого акта, Безусловного в бытии. При обсуждении этого вопроса томист будет апеллировать к следующему великому принципу: никакое совершенство само себя не ограничивает.
Ограничение есть признак несовершенства. Оно есть отрицание дальнейшего акта, мера, конечная способность бытия, возможность реализации согласно определенному способу; это, – воспользуемся словом Аристотеля, – потенция.
Между тем, сущее – совершенство, ничто не совершенно, если оно не есть сущее. Раз так, само сущее не может себя ограничивать. Таким образом, если определенное сущее ограничено, то это потому, что оно содержит в себе реальное начало несовершенства, меру бытия, потенции.
Рассматривая с логической точки зрения множественность существ, мы показали, как аналогия сущего требует присутствия ограничивающего понятия, сужающего сущее, чтобы сделать его означающим вот эту вещь. Если Петр и Павел похожи друг на друга, поскольку они суть два индивидуума человеческой природы, то все-таки через самую их индивидуацию они различны. Их индивидуальность есть начало сходства, которое в то же время – начало различия; это понятие аналогично общее. «Я» содержит существенную составную часть: то, что я есмь, и добавочную составную часть: существование. Сущность отвечает полному описанию вещи; отвлеченная сущность – общему нескольким вещам определению; реальная или конкретная сущность ее собственному и несообщимому никакой другой реальной сущности описанию. Существование есть акт, который заполняет объем сущности и дополняет ее, полагая ее в сущем. Сущность это то, что основным образом отличает одну вещь от других: «so sein»; существование – это «Dasein», просто бытие.
Целое существо, которое есть и которое действует, индивидуум, – реальная сущность, плюс свойственное ей существование. В порядке разума этот индивидуум, господин своих действий, направляемых им к цели, к которой он свободно решился стремиться, есть личность, субъект прав и обязанностей. Все утверждают самопроизвольно, что между этими двумя понятиями: потенция существования или сущность и акт существования, есть логическое различие, что эти понятия суть различные формальности, говоря: это существо имеет существование, а не: это существо есть существование.
Между определенным индивидуумом и отвлеченной сущностью, в которой он принимает участие, есть реальное различие, это тоже не может быть подвергнуто сомнению. Другие люди, чем я, реально обладают свойством быть человеком, они истинно мне подобные. Я, впрочем, отличен от других человеческих индивидуумов, их существование не есть мое. Отрицая эту элементарную истину, метафизический монизм сам подписывает себе приговор.
Но настоящей спор заходит далее. Когда сущность существующей вещи сравнивается с ее собственным существованием, то следует ли утверждать, что эти два начала реально отождествляются, или признать соответствующими понятию сущности и понятию существования две соотносительные реальности?
Этот спор чисто метафизического порядка. Мы имеем прямое познание только об установившемся и полном существе. Мы не можем интуитивно схватить в существующей вещи сущность отдельно от ее существования. A fortiori, реальная сущность и ее существование неразделимы.
Во имя принципа, что никакое совершенство не ограничивает себя само, томист устанавливает, что во всяком ограниченном существе должно быть реальное различие между реальной сущностью и свойственным ей существованием. Сущность и существование в конечном существе – два неполные начала, немыслимые раздельно и в них самих и все-таки реальные. Определенное существование не может быть чистым существованием. Сущее, которое есть только сущее, есть все сущее; оно единственно и бесконечно, если оно существует. Это чистый акт, который не допускает в себе никакого не сущего, никакого ограничения. Его существование нами не познается непосредственно. Надо его доказать. Конечное сущее, с которым мы находимся в прямом познавательном соотношении, должно быть реально сложным в порядке сущего, так как оно реально конечно, ограниченно. Внутреннее начало ограничения, которое делает возможным в себе конечное сущее – реальная потенция, реальная сущность, которая отмеривает ему его часть существования. Эта реальная сущность не может быть без своего существования, нет определенного существования без сущности, которая проводила бы ему границы. Это два неполные начала, требующие одно другого. Сущность есть то, что есть реально; существование то, через чтó она реально есть.
И пусть нас не обвиняют, что мы в воображении овеществляем понятия, что мы отдаемся бесплодному философскому жонглированию.
Если мы овеществляем сущность и существование, так это после зрелого обсуждения имеющихся на то оснований. Не все понятия разделяют эту честь иметь что-то специально соответствующее в реальности. Все, без сомнения, прилагаются к реальному, но в их множественности они могут отвечать одной и той же единственной реальности. В «я», например, понятия субстанции, телесной, живой, чувственной, разумной реально не отличны. Они не овеществлены, как таковые. Как мне не отождествить «я», целое с каждым из этих понятий и говорить: я – нечто телесное, я – живое, я – разумное? Целое не отождествляют ни с одной из его конститутивных частей в их отдельности, но только с их суммой. Число десять не равно пяти, а пяти плюс пять. Реально тождественные одному третьему «я» понятия телесного, живого, разумного тождественны между собою. Понятия, составляющие знаменитую логическую лестницу Порфирия, имеют между собой различие лишь в логических формальностях. Сложность метафизических степеней: родов и видов, есть чисто логическая сложность. Сами индивидуальные начала, который не входят в состав лестницы Порфирия, потому что они только аналогично те же самые в индивидуумах, не различаются реально от полного субъекта «я». Если реальность, при посредстве которой «я» – определенный человек, не отождествлялась бы в «я» с реальностью, которая делает меня человеком, то пришел бы конец моему субстанциальному единству.
