Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 17
Обзор книги Коллектив авторов - Новые идеи в философии. Сборник номер 17
Новые идеи в философии. Сборник № 17. Современные метафизики II
Николай Бальтазар.
Метафизика Левенской школы1
Метафизика – философское изучение сущего и самых общих его условий. Положительная или отрицательная в своем содержании, она составляет высшую точку рассуждения и проводит границы человеческого познания. Поэтому те, которые на словах отвергают метафизику, занимаются ею, не зная того. За пределами законов, свойственных движению, развитию, которыми занимаются естественные науки; за пределами количества, протяжения, пространства, которые изучает математика, остается осадок. Это – сущее с самыми первыми его началами, общими всякому разумному познанию.
Между тем это понятие сущего, вследствие очень специальных условий, при которых оно является для анализа, составляет во все времена радость и муку философов.
Сущее может иметь самое малое содержание и, следовательно, самый большой объем. Это – то, что не есть ничто, но что есть что-нибудь, что угодно. Все, что есть или может существовать, в какой бы то ни было степени, хотя бы как сущее разума, которое существует только в зависимости от акта рассудка, доставляя свойство быть положительным отрицанию, лишению, все это имеет участие в понятии сущего и поэтому находится в зависимости от общей метафизики.
Но сущее может объективно иметь самое большое содержание и самый малый объем. Все, что есть, от наиболее совершенного до наименее совершенного, это – сущее.
Анализ понятий с меньшим объемом приводит нас к первому понятию, понятию сущего, необходимо включенному во все другие, без которого рассудок ничего не может понять, за неимением которого он не может действовать. Это понятие – формальный предмет рассудка, так же, как звук – формальный предмет слуха, – есть сущее.
Сущее – понятие ума, субъективно несовершенное. Это понятие реальности, взятой в ее объективном целом, но неотчетливым и смутным образом.
§ I. Предмет метафизики. – Краткая критика эмпиризма, монизма и субъективного идеализма, основанная на аналогии логического понятия сущего и на утверждении его объективного содержанияЭмпиристы, с Юмом и Стюартом Миллем во главе, утверждают, что, уподобляясь в этом всем нашим мыслям, сущее – только словесный знак, смутный, неточный, простой образ, могущий, благодаря этим свойствам, синтезировать все наши прошлые опыты. Эти опыты, вследствие приобретенных привычек, будто бы осведомляют нас с большей или меньшей вероятностью о будущем опыте.
Эта теория не может удержаться. Действительно, мысль заходит за пределы индивидуального факта, взятого в отдельности или рассматриваемого в совокупности ассоциаций целого опыта. Мысль о сущем не простое слово, чисто словесная сущность. Хотя эта мысль получается нами из чувств, однако она не может отождествляться с явлением. Сущее не есть только вот эта определенная вещь, в определенном месте пространства, в определенное мгновение времени. Сущее есть то, что есть или может быть, протяженное или непротяженное, временное или вневременное, вещество или дух, конечное или бесконечное. Откуда получались бы у меня мысли о Боге, о душе, о субстанции, о законах сущего, которые обнаруживаются как необходимые, когда даны термины, если бы понятие сущего не заходило за пределы феноменального образа, смутного, всегда частного восприятия? Мысль о сущем оставляет в стороне индивидуальные условия чувственного опыта, пренебрегает ими, чтобы прилагаться безразлично и пропорционально ко всем существам.
Аристотель утверждает, что животное отличается от человека именно тем, что оно неспособно придавать смысл словечку есть. Метафизика отвечает на следующий вопрос: что надо утверждать? что должно существовать? раз существует вот это сущее, которое не есть все сущее, просто сущее. Первая философия не что иное, как рефлективная оценка богатств, которыми, не подозревая их ценности, обладает всякий рассудок со времени своей первой самопроизвольной деятельности.
Будучи непосредственным, понятие сущего не может быть определено. Это было бы сведением его к понятию более простому, лучше известному, спецификацию которого оно составляло бы. Будучи самой общей из возможных, самопроизвольно являясь рассудку, мысль о сущем не может быть зависимой от более общего рода. Самое большее – она могла бы составить самый высший род.
Достаточно минутного размышления, чтобы показать невозможность этого. Видовое отличие есть понятие, которое необходимо внешне по отношению к родовому понятию. Оно образует сложное логическое целое с родом, снаружи определяя последний положительным образом. Человек – разумное животное: вот определение. Человек сведен на более простое понятие: животное. Последнее определено понятием, которое, как таковое, ему чуждо: видовое отличие – разумное. Это логическое прибавление в собственном смысле, потому что оно внешне понятию животного.
Между тем, все, что может определить смутное понятие сущего – тоже сущее. Никакая вещь не может прибавиться сама к себе. Дифференциация сущего, определенное сущее, не есть, собственно говоря, прибавление, сделанное к сущему. Что может быть вне сущего? Ничто. Но ничто не способно служить различению, так как оно не имеет никакого объективного положительного содержания. Мы стоим здесь перед знаменитой в истории греческой философии логической апорией, которая побудила Парменида исповедовать свой радикальный монизм. Изменение, множественность включают в себя не сущее. Чтобы изменяться, нужно не быть тем, чем становишься. Множественность существ предполагает, что одно не имеет того, что подлинно составляет другое. Следовательно, заключал Парменид, так как вне сущего только ничто, то изменение, множественность существ – только чувственные иллюзии. Они не могут быть одобрены нашим разумом. Сущее едино, всегда тождественно себе самому.
Таким же образом Спиноза утверждал, что субстанция включает в себя целое атрибута, реализацию которого она составляет. Она бесконечна в своем роде и, следовательно, безусловно неспособна произвести другую субстанцию. Отсюда – пантеизм Спинозы.
И все-таки, разве не реальна множественность существ? Разве не существует становление? Разве живая субстанция не производит своего единства? Очевидно, да. Это факты, которые не могут быть подвергнуты сомнению. Во имя теории, хотя бы метафизической, нельзя отвечать изречением, которое приписывают некоторым доведенным до крайности спорщикам, приверженцам дедукции: nego experientiam (отрицаю опыт).
Поэтому нам надо вновь начать анализ и рассмотреть внимательно, каким образом сущее не так просто, не так однозначно, как могло бы показаться при поверхностном ознакомлении с ним. Все есть сущее до своего основания, до своих последних дифференциаций. Сущее заходит за пределы всех классификаций, всех границ видов, родов, категорий, каких-либо делений, логических или реальных. Понятие сущего собирает и синтезирует в единстве смутной и неточной интеллектуальной формы все, что есть или может быть. Наше понятие сущего, другими словами, есть трансцендентальное понятие2.
Так как фактически существует несколько сущих, нам следует сузить в несколько реальностей это единое понятие. Это сужение, это нисхождение сущего в подчиненные ему понятия, как говорится, не может быть опосредствованным, совершаться через посредство понятия, которое не было бы сущим. В вещах, которые мы определяем по роду и по виду, род и видовое отличие составляют посредствующее. Понятие животного сужено так, чтобы обозначать человека, при посредстве понятия: разумный. Напротив, нисхождение трансцендентального в подчиненные ему понятия может быть только непосредственным. Между сущим и подчиненными ему различными существами не может быть какого-либо объединения в целое.
Чтобы несколько понятий действительно могли образовать целое, единство, они должны быть положительно различными одно от другого. Так как сущее включает в себя, без сомнения, смутно, неопределенно, но все-таки в действительности, дифференциации сущего, какими бы они ни были – определенное животное, вот этот-то человек – всякое объединение в целое в порядке сущего невозможно. Оно может явиться только в качественности сущего внутри самого определения, соединяя конститутивные составные части того, что есть определенное существо. В логическом порядке есть объединение в целое понятий животного и разумного; в порядке реального – членов, интегрирующих частей, составляющих человеческое тело; тела и души; короче, одного определенного существа с другим. Но объединение в целое, хотя бы только логическое, сущего и определенного сущего есть бессмыслица.
Родовое понятие остается тождественным в подчиненных видах. В нем самом оно совершенно определенно и точно. Только, так как понятие рода объективно несовершенно, имеет в виду всю реальность, но с одной лишь точки зрения, то реальное может быть освещено еще с другой стороны. Видовое отличие прибавляет это определение. Единство понятий: самый близкий род и последнее видовое отличие доставляет мне совершенное объективное понятие, определение, которого ищут, не всегда его достигая, различные человеческие науки. Выражаемые конкретным именем, род и отличие могут в их единстве или раздельно быть отождествлены с существующим индивидуумом. Я могу утверждать: Петр – животное, Петр – разумен; Петр – разумное животное. Мы встречаемся здесь с тем, что по схоластической терминологии называют тотальной абстракцией. Она противопоставляется формальной абстракции, которую выражает отвлеченное имя: человечество, например. Я не мог бы сказать: Петр есть человечество, потому что он только часть человечества. Часть не отождествляется с целым.
