Сергей Попов - Автографы на картах
В 1964 году главный инженер Диксонской гидробазы И. А. Долгушин за активное участие в создании первого образца гидрографической бурильной машины, прошедшей испытания и рекомендованной к внедрению, был награжден значком «Почетному полярнику». А уже через десять лет начальник полярной гидрографии А. К. Жилинский писал: «Механизирован и наиболее трудоемкий вид гидрографических работ — промер со льда. Если раньше глубины моря измерялись ручным лотом через лунки во льду, пробитые с помощью пешни, то теперь по ледяным просторам движутся специальные бурильно-гидрографические машины, оснащенные полу-гирокомпасами, бурильными агрегатами и электрическими вьюшками для измерения глубин»[116].
На Диксоне, а затем в Хатанге работал и Владилен Александрович Троицкий, исходивший и изъездивший Таймыр вдоль и поперек. Он уточнил карту Таймыра — ведь на открываемых мысах, островах первопроходцы не оставляли табличек с названиями, и опознать их на более точной современной карте очень даже не просто. Мало того, он лично дал более трехсот новых названий. Работал главным редактором карт и лоций в Ленинграде. Но ученую степень кандидата географических наук Троицкий получил за исторические исследования Арктики. Он посетил места, где гидрографы нашли следы экспедиции В. А. Русанова и древних мореходов, обнаружил новые предметы, по-новому осмыслил эти находки, обследовал остатки многих древних зимовий, а также исследовал и опубликовал многие археографические документы: дневники Харитона Лаптева, записки штурмана Валериана Альбанова, найденное им в 1970 году на острове Таймыр письмо Норденшельда от 17 августа 1878 года, обнаруженную в 1954 году курсантами-гидрографами А. С. Баскиным и И. П. Кашичкиным на острове Геральд в Чукотском море записку американского лейтенанта Роберта Берри от 30 июля 1881 года.
Имя Бориса Израилевича Лейкина тоже связано с поиском. Об этом вспомнили, когда называли в его честь остров в море Лаптевых, неподалеку от острова Песчаного. Еще в 1941 году Лейкин и гидрограф С. И. Скворцов между Леной и Хатангой усмотрели небольшой островок, который помещался на карте в разных местах с пометкой П. С. и С. С. — «положение сомнительно» и «существование сомнительно». В 1945-м Лейкин на гидрографическом судне «Айсберг» пытался отыскать остров. Сделать это удалось далеко не сразу, когда же наконец подошли к острову на катере, он вдруг прямо на глазах рассыпался — потревоженные моржи покинули свое громадное лежбище и ринулись в воду. Сам остров, протяженностью более двух километров, оказался очень низким, намывного происхождения и был назван Песчаным. Открытием его фактически завершилась эпоха географических открытий в Арктике. Хотя, строго говоря, в Арктике продолжают открывать новые месторождения полезных ископаемых, подводные формы рельефа, природные закономерности… Мало того, встречаются и новые острова. Так, всего несколько лет назад гидрографы с судна «Дмитрий Стерлегов» привезли фотографию вполне реального островка в восточной части моря Лаптевых. Обычно он скрыт под водой, а тут в результате сильного отлива оказался осушенным…
В 1953 году экспедиция на гидрографическом судне «Верещагин» под командованием Б. И. Лейкина работала в районе гипотетической Земли Санникова. Хотя этот район неоднократно и в разных направлениях пересекался курсами кораблей и самолетов, гидрографы в 172
душе надеялись на удачливость своего начальника, на то, что ему повезет и на этот раз и экспедиция откроет какой-нибудь, пусть крохотный, клочок суши, не замеченный предшественниками. Увы, море было пустынным. И все же первопроходческие дела выпали тогда на долю экспедиции и судового экипажа, руководимого капитаном Павлом Михайловичем Бабуровым: первое плавание проливом Благовещенский, открытие полярных станций на Земле Бунге и острове Новая Сибирь. Уходили из района поздно, в осенние штормы и морозы. Береговую станцию со стрелки Анжу снимали с большим трудом и риском.
В этой операции принимал участие и В. И. Пересыпкин, позже возглавивший полярную гидрографию. Хотя речь в основном о полевиках — людях, которые создавали карту непосредственно в Арктике, необходимо сказать несколько слов и о руководителях штаба полярной гидрографии. Более чем за полувековой период их было всего семеро. О П. В. Орловском, Г. Н. Боровикове, К. С. Галанине, В. И. Сухоцком я уже рассказал.
В 1961 году Гидрографическое предприятие Министерства морского флота принял Анатолий Казимирович Жилинский. Он, как и Сухоцкий, с отличием окончил Военно-морскую академию имени Крылова и имел большой производственный опыт в военной гидрографии. Семь лет инженер-капитан 1 ранга Жилинский руководил Северной гидрографической экспедицией, выполнившей обширные комплексные работы в Белом и Баренцевом морях. Особенно много автографов оставила эта экспедиция на Новой Земле в 50-е годы. Сам Анатолий Казимирович своей главной заслугой считает обновление флота полярной гидрографии и «особенно муторные» строительные дела. Ведь полярные гидрографы со дня основания не имели своего помещения в Ленинграде. А тылы для них значили многое. Рано или поздно большинство арктических работников возвращалось в город на Неве.
С 1983 года полярную гидрографию возглавлял Всеволод Ильич Пересыпкин. Службу он знает до тонкости, ибо сам прошел через ее основные производственные звенья, долгие годы был главным инженером Архангельской гидробазы, затем Гидрографического предприятия. Он много лет представляет нашу страну в Межправительственной морской организации, имеет солидные научные труды, доктор технических наук.
Сейчас Гидрографическим предприятием руководит Евгений Васильевич Клюев. Главный инженер Борис Владимирович Елисеев неоднократно работал за рубежом, но основной опыт, как и Клюев, получил в морских гидрографических экспедициях.
Гидрографическое предприятие ММФ и Архангельская гидробаза носят на своих знаменах ордена Трудового Красного Знамени. Как сказано в юбилейном по случаю 50-летия полярной гидрографии буклете, «Полярная гидрография ныне — это десятки современных исследовательских судов различных классов, густая сеть визуальных и радиотехнических средств навигационного оборудования, гидрографические базы и экспедиции, полярные станции и современный комплекс электронно-вычислительной техники. Но прежде всего это дружный и сплоченный коллектив полярников-гидрографов, моряков, радиоспециалистов, работников береговых служб».
Многое меняется в Арктике. Но остаются традиции, верность профессии. Постепенно уходят поколения гидрографов, а фамилии их не исчезают. По-прежнему звучат знакомые имена: Алексеев, Антиповский, Антуфьев, Аристов, Архангельский, Борисов, Вайгачев, Елисеев, Елкин, Клюев, Ондзуль, Троицкий. И не всегда поймешь сразу, о ком речь — об отцах, с которыми работал более четверти века назад, или о сыновьях — теперь инженерах-гидрографах, которых знал когда-то совсем детьми. Это тоже традиция — служить гидрографии, Северу семьями. Вспомните отца и сына Вилькицких, Максимовых, Сусловых. Славная традиция!
СВОИМИ ГЛАЗАМИ
Судьбе было угодно рано, всего тридцати шести лет, оторвать меня от работы по созданию карт и обеспечению безопасности мореплавания непосредственно в Арктике. Но с делами полярных гидрографов расстаться я не смог и все последующие годы (наверное, так будет до конца дней). И не только потому, что в Заполярье прошли лучшие годы жизни. Получив возможность сравнивать их негромкую деятельность с исторически признанными делами полярников других специальностей, все больше убеждаюсь в том, что без этих «стрелочников» Северного морского пути не было бы и магистрального движения в Арктике.
«Гидрографы, «водоописатели», всегда считались и были на деле первопроходцами Арктики… Только благодаря гидрографам начала планомерную деятельность уникальная трасса Северного морского пути. Наши гидрографы всегда были и по сей день остаются на переднем фронте изучения и освоения Арктики», — считает и почетный полярник писатель 3. М. Каневский[117], знающий этот край не с чужих слов. В 1956 году он с моим однокашником Анатолием Афанасьевым во время гидрологических наблюдений в проливе Маточкин Шар попал зимой в новоземельскую бору. Афанасьев погиб, Каневский отморозил и потерял руки, стопы ног, но не утратил веры в возможность преодолеть полярную стихию.
С Арктикой мы, курсанты Высшего арктического морского училища имени Макарова, знакомились еще во время производственной практики. После третьего курса довелось и мне участвовать в прокладке геодезической сети на Северном Урале. С удивлением воспринимали немногочисленные жители этих мест синие матросские воротнички. По мере же удаления на север и удивляться было некому: лишь изредка набредали на небольшую группу геологов, кочующую семью манси да бурых медведей, которые в отличие от своих арктических белых собратьев нелюбопытны и всегда стремятся скрыться от греха подальше. Мой спутник и одногодок Энвер Эминович Эсадов вырос в знойной и пустынной Туркмении, но в тайге ориентировался как дома. После он не раз работал и в студеной Арктике, и в тропической Африке и всегда чувствовал себя уверенно, делая карты столь разных мест.
