Гастон Доррен - Лингво. Языковой пейзаж Европы
В области религии Мартин Лютер был самой влиятельной фигурой своего времени. Однако оказалось, что проведенная им Реформация затронула еще более широкую сферу, чем можно было подумать: автор самого популярного бестселлера со времен изобретения печатного станка, он стал и отцом современного немецкого.
51
Бесперспективняк
Эсперанто
Глядя на европейские языки, иной раз думаешь: уж не специально ли они созданы такими запутанными и нелогичными, чтобы их носители могли чувствовать свое превосходство перед иностранцами, которым никогда не освоить все эти тонкости? Конечно, естественные языки никто специально не создавал: русские не изобретали свою головоломную систему склонения, а немцы не выбирали себе непостижимую схему формирования множественного числа. Вся эта заумь досталась им по наследству, вместе с глубокой к ней привязанностью.
Но один европейский язык действительно был разработан по плану, и его трудности заставляют носителя английского гадать, о чем – черт побери! – думал его создатель. Создателя звали Людвик Лазарь Заменгоф (1859–1917), а его создание – эсперанто.
Трудность эсперанто может показаться удивительной. Ведь он был задуман как практичное и легко постигаемое средство общения в мире, где технический прогресс все ближе сводит народы. И название его переводится как перспективный. Все верно. И Людвик Лазарь Заменгоф как никто другой подходил на роль создателя такого средства общения: он владел примерно дюжиной языков, но – к счастью! – не был профессиональным лингвистом. Лингвисты – прекрасные исследователи, но обычно избегают всякого вмешательства в естественное развитие языка.
Заменгоф не мог не заметить, что из всех известных ему языков английский во многих отношениях был в изучении проще других. И тем не менее, мастеря эсперанто, он снабдил его такими заморочками, на которые могли не обратить внимания его восточноевропейские земляки (он родился на территории современной Польши у говорящих на идише родителей – выходцев из Литвы), но которые неизменно сбивают с толку носителей английского.
Почему эсперанто так плохо дается англоязычным? Во-первых, в нем есть падежи. Если человек что-то делает, то на эсперанто он viro: la viro vidas hundon (человек видит собаку). Но стоит им поменяться ролями, как он становится viron: la hundo vidas viron (собака видит человека). (С собакой, заметьте, происходят аналогичные трансформации.) Может быть, это не так уж и сложно, но у тех, кто раньше с падежами не сталкивался, т. е. практически у всех, кто живет севернее, западнее или южнее Германии, на привыкание к ним уходит много времени. (А для носителей французского, итальянского и испанского la viro звучит просто неправильно. Il viro или el viro было бы нормально, но la viro? Чем вызвана смена пола?)
Во-вторых, эсперанто мудрит и с прилагательными. Например, красивая девушка это la bela knabino (что опять-таки само по себе странно: кажется, что knabino – слово мужского рода), но если девушек две, то окончание меняется не только у них самих, превращая их в knabinoj (какая уж тут красота!), но и у прилагательного: belaj. Зато артикль остается неизменным: la belaj knabinoj (красивые девушки). Насколько мне известно, такого нет ни в одном европейском языке.
Вывески, написанные на эсперанто (хотя и не совсем правильно), из фильма Чаплина «Великий диктатор»
Или вот еще глаголы. Если судить по первым главам учебника, тут Заменгоф не подкачал: глаголы просты и регулярны – загляденье. Но как только выходишь за пределы базового уровня, выясняется, что у глаголов эсперанто есть и неожиданные навороты, и один из худших – причастия. В естественных европейских языках причастия чаще всего имеют две формы: активные (типа seeing) и пассивные (типа seen). В эсперанто таких форм шесть: три пассивных и три активных. Так что, например, выступающий с речью можно выразить словами parolonta, parolanta или parolinta, в зависимости от того, предстоит ли выступление в будущем, происходит ли оно в настоящее время или уже закончилось.
И дальше в том же роде – одна диковинка за другой. Вместо того чтобы сказать She wrote that she would return (она написала, что вернется), в эсперанто говорится She wrote that she will return – восточноевропейцы такое воспринимают не задумываясь, а для западных ушей это непривычно. В эсперанто есть звук h, который плохо дается носителям романских языков, например французского. В эсперанто есть стечения согласных, типа str и kl, от которых у турок, японцев и многих других языки завязываются узелком – казалось бы, зачем такие сложности в языке, предназначенном для всеобщего употребления? Хуже того: в эсперанто есть звук x, горлодерный звук слова Bach или loch, звук, которого большинство носителей английского чурается.
Одним словом, непонятно, почему Людвик Лазарь Заменгоф, стремясь создать простой для усвоения язык, не действовал более радикально. Ему нужно было избавиться от падежей – английский прекрасно без них обходится. Стоило бы убрать большинство наречий – немецкий очень элегантно заменяет их прилагательными. Не заикаться об окончаниях глаголов – в китайском их практически нет. Роды тоже ни к чему – в венгерском есть всего одно слово вместо он, она и оно. Надо было отказаться от звуков h и x, а также от большинства стечений согласных.
Только разницы особой не было бы. Без собственного государства и экономики эсперанто все равно не мог рассчитывать на успех. Вместо него мир стал говорить по-английски. Англоговорящих это, вероятно, только радует, а про остальной мир мы поговорим чуть позже.
Лексика эсперанто отчасти основана на английском (fanklubo вместо fan club – клуб фанатов; ĉipo вместо computer chip – компьютерный чип; и т. д.), но в английском нет слов из эсперанто, кроме, разумеется, самого названия этого языка.
Esperinto – тот, у кого была надежда, но больше ее нет. Слово точно характеризует настроение большинства эсперантистов.
52
Национальный герой, которого не было
Македонский
Святой Кирилл был македонцем. Поэтому в македонском языке используется кириллица – алфавит, который он разработал вместе со своим братом – святым Мефодием. По крайней мере, в этом нас пытаются убедить македонцы. И частица истины тут есть. Но она завалена грудой ошибок, неточностей и недоразумений.
Начать с того, что Кирилла звали не Кирилл, а Константин. Только уже перед самой его смертью в 869 г. (а то и после нее!) ему дали то имя, под которым мы его теперь знаем. Но это только верхушка айсберга.
Если же нырнуть поглубже, то выяснится, что он имел весьма отдаленное отношение к той территории, которую сейчас занимает Республика Македония, а славянский язык, ныне известный под названием македонский, не являлся для него родным. Константин родился в исторической области Македония, царстве Филиппа II и его сына Александра Македонского, которое включало в себя части современной Болгарии и Греции, а также Бывшую югославскую республику Македонию, как Республика Македония вынуждена ныне называть себя из-за возражений Греции, которая в отличие от античных греков рассматривает античную Македонию как часть античного греческого мира. Говоря точнее, он родился в греческом городе Салоники и родной его язык – греческий.
В древности, задолго до рождения Кирилла, существовал другой македонский язык – на нем говорил Александр Македонский. Этот язык был, вероятно, родственным греческому, который пришел ему на смену еще до того, как в VI в. нашей эры регион заполонили славянские племена. В то время славянские языки, на которых говорили по всей Восточной Европе, были взаимопонятны, но в течение следующих столетий они развивались в разных направлениях. Язык, на котором в итоге стали говорить славянские македонцы, долгое время назывался болгарским. И только в начале XX в. македонцы задумались о том, что им бы надо завести собственный язык, отличный от языка соседей-болгар. Стандарт – с собственными словарями и учебниками грамматики – был принят в 1940-е. Однако с точки зрения болгарских соседей, македонцы говорят на диалекте болгарского.
Глаголица – алфавит, рассчитанный на неспешную жизнь
То, что современные македонцы пишут кириллицей, факт бесспорный. А кириллица названа в честь македонского святого – это тоже несомненно. Только кириллица была создана не самим Кириллом, а его последователями в так называемой Преславской книжной школе, в Болгарии, через несколько десятилетий после его смерти. Когда Кирилл (а точнее Константин) и его брат Мефодий (которого при жизни знали как Михаила) перевели часть Библии на славянский (который не был для них родным), они пользовались алфавитом, который известен как глаголица (он изображен на предыдущей странице). Для защиты литературной чести святых братьев впоследствии стали утверждать, что уж этот-то алфавит они точно изобрели. Но, скорее всего, они просто добавили к уже готовому алфавиту несколько букв: есть веские основания полагать, что у славян уже были свои писатели, когда Константин и Михаил занялись переводом. И кстати, переводили они не в Македонии, а намного севернее – на территории современной Чешской Республики или в ее окрестностях.
