Голый неандерталец. Происхождение, обычаи, ритуалы, интеллект древних родственников человека - Слимак Людовик

От силы год разделяет наши последние неандертальские популяции от наших первых поселений людей разумных. Как здесь, так и, вероятно, в других местах они должны были встретиться. Что же касается вымирания и его синхронности, оно неоспоримо на основе археологических данных пещеры Мандрен. Теперь у нас на руках главные научные элементы, позволяющие анализировать вымирание неандертальцев: их физическая встреча с другим человечеством, немедленное замещение и, наконец, исчезновение вида.

Предположим, что мы нашли бы в пещере Мандрен несколько скелетов, расположенных рядом, но даже в этом случае резню было бы нелегко доказать. Распознавание следов, оставленных насильственными действиями, ограничено качеством сохранившихся костей. Также можно заметить, что обычно обнаруживается несколько неандертальских скелетов одновременно на одном объекте. На раскопках в пещере Шанидар в Ираке, например, было найдено десять из сорока признанных неандертальских скелетов после 150 лет исследований. Таким образом, только один этот ансамбль фиксирует четверть всех сведений об анатомии представителей популяции. То ли эта полость на протяжении веков служила кладбищем, то ли просто огромная пещера, замечательный элемент пейзажа, притягивала на протяжении тысячелетий большое количество неандертальцев. Тогда неудивительно, что некоторые из них остались здесь навсегда. Несколько скелетов в одном культурном слое или в одном месте всегда тяжело объяснить, так как один слой может регистрировать несколько человеческих посещений за века или тысячелетия. Благодаря анализу нашей сажи мы знаем, что последние неандертальские общества пещеры Мандрен возвращались туда больше ста раз и, похоже, не оставили там ни одного скелета. Потому ли это, что никто из них не умирал за время этих многочисленных стоянок? Или потому, что они не хоронили тела в этой пещере и у них были другие обычаи? Или же потому, что тела погребены где‑то в другом месте, снаружи пещеры, может быть, совсем рядом с нашими раскопками?

Тысячелетия спустя история повторяется

В любом случае сорок второе тысячелетие до наших дней является границей: теперь есть до и после него. Что касается пещеры Мандрен, она находится в долине Роны, в особенном миграционном пространстве, коридоре в Европу. Это вовсе не географически периферийная зона, а центральная артерия в масштабах континента. А значит, по логике вещей, мы не ожидаем обнаружить тут последних неандертальцев и последние свидетельства их культуры. Наоборот, мы видим первые следы людей современного типа, и так как мы предполагаем причинно‑следственную связь между прибытием одной популяции и исчезновением другой, мы можем надеяться найти здесь очень поздние следы неандертальцев, только если представить себе более сложные процессы, повлиявшие на вымирание вида.

А где узнаваемы останки последних неандертальцев или следы их культуры? Вероятно, на юге Испании и за полярным кругом, что возвращает нас на петлю русской реки Печоры к ее удивительным охотникам на мамонтов с Бызовой стоянки вблизи Полярного Урала.

Остается только то, что в Мандрене мы располагаем важнейшим пространством для передвижения, долиной Роны, где мы как раз и нашли свидетельства о последних неандертальских обществах и первых людях современного типа. Эти важные зоны вблизи торговой артерии отличаются от географически периферийных зон, запечатлевших ограниченную преемственность обществ. Но повсюду исчезновение неандертальца идет в паре с продвижением человека. И, кстати, нигде в разных регионах Евразии не встречается пустот между последними проявлениями мустьерской культуры и появлением позднего палеолита. Эти события просто раньше проявляются в долине Роны и позже – при удалении от миграционных артерий. Но та же схема замещения все время повторяется. Боюсь, что это может подтвердить гипотезу о том, что появление современного человека – не главный фактор, а прямая и единственная причина вымирания неандертальских популяций и их культуры. Также опасна дипломатическая оболочка вопросов о вымирании этого человечества – климатические изменения, генетическая и географическая слабость, болезни. Это ханжеская позиция по отношению к важнейшему историческому событию, потенциально тревожному. Как бы отказ от первородного колонизаторского греха.

Очевидно, что невозможно спроецировать данные единственного археологического объекта на общую проблему, но Мандрен является замечательным примером, опирающимся на тридцать лет непрерывных исследований, предоставивших надежные исходные данные и уникальное и неожиданное временное разрешение, делающие его показательным. В этой пещере периоды попадают под анализ особенно и удивительно крупным планом. Чтобы понять и иллюстрировать наши данные в пещере Мандрен, я обычно провожу параллель с колонизацией американского континента европейскими популяциями и их встречей с очень большим разнообразием обществ аборигенов, занимавших эту территорию на протяжении тысячелетий. Естественно, нельзя считать эти события единым целым. Истории этих встреч очень отличаются между канадским Крайним Севером, Амазонией и Огненной Землей. Тем не менее a posteriori эти процессы кажутся нам одинаковыми по их результату, мы отмечаем неизбежное замещение местного населения, что повлияло на древние традиционные знания, социальную организацию, ценности, образы жизни и языки аборигенов.

Общая структура популяций была разрушена на двух огромных континентах всего за несколько веков, и речь там шла об одном виде человека. Эта история недавней колонизации хорошо показывает, что даже если каждый регион имеет свою собственную историю, то общий процесс, влияющий на все человеческие общества Америки, остается все‑таки единым. За несколько поколений систематическое прибытие европейских поселенцев неизбежно дестабилизировало общества аборигенов и привело к их исчезновению, а точнее, к истреблению этих обществ. Анализ этих процессов, их стремительности, позволяет посмотреть под другим углом и в более ярком свете на загадочное неандертальское вымирание. Как будто с колонизацией Америки история колонизации евразийского Запада повторилась через тысячелетия.

Мне кажется, что процессы такого типа, с научной точки зрения, хорошо прослеживаются в археологических источниках, и я удивлюсь, если в конце концов это не станет очевидным, даже если установление этого радикального процесса замещения человечества еще нужно дополнить, регион за регионом. Было бы очень удобно, если бы каждые 500 километров мы находили такую пещеру Мандрен. Тогда мы смогли бы явственно всмотреться в исторические структуры этого замещения, но я думаю, что сапиенса из этого уравнения исключить не удастся, он – логический цемент. Эта очевидность систематически преуменьшается многими из моих коллег. Некоторые возражают, что неандертальские группы слишком уменьшились численно, что привело к роковому генетическому сокращению их генофонда. Другие добавляют, что наступило легкое потепление, приведшее к развитию новых лесных покровов и еще больше изолировавшее эти человеческие группы; таким образом был нанесен решающий удар по этому человеческому виду. Многие предположения могли бы добавить нюансов этому процессу замещения. Я считаю, что делать этого не стоит. Неандертальские популяции предстают нам независимыми от климата и от среды, от которых они давным‑давно отделились. Я думаю, что ни климат, ни условия окружающей среды, в широком смысле, не могут объяснить радикальное исчезновение целого человечества. Синхронное заселение людей современного типа на неандертальские территории – объективное и единственное событие, позволяющее определить истоки вымирания этой популяции. И человека разумного в этой истории не оправдать. Разнообразие же ситуаций, специфичных для каждого региона Европы, можно экстраполировать на многообразие ситуаций, возникших при вытеснении аборигенов Америки и Австралии.