Генрих Френкель - Брамштендте - Йозеф Геббельс (Ростов-на Дону, 2000)
Супружеская пара Геббельсов охотно участвовала в светской жизни, посещая приемы у Гитлера и принимая гостей у себя. Гитлер имел возможность приглашать к себе для застольных бесед известных и интересных людей своего времени, но предпочитал общество «старых друзей» и «товарищей боевых лет», в компании которых предавался вечера напролет одним и тем же разговорам и воспоминаниям.
Все подобные застолья протекали одинаково, будь то в Берлине или в Берхтесгадене. У Гитлера было две особенности: он подолгу не мог уснуть с вечера и не переносил одиночества; поэтому он нередко устраивал у себя продолжительные «посиделки», в которых участвовал и Геббельс. Вот как описывал такие «собрания» Отто Дитрих (журналист, заведовавший партийным бюро печати), тоже часто на них бывавший.
«Говорил обычно Гитлер, не позволявший себя перебивать никому, кроме Геббельса; тот, улучив момент, подбрасывал фюреру «ключевое слово», вызывавшее у него интерес и новый поток высказываний. Геббельс научился использовать подобные моменты для принятия важных решений, которые, хотя и имели устную форму, воспринимались всеми как «указание фюрера» по тому или иному вопросу. Однажды случилось так, что Гитлер неожиданно замолчал, и Геббельс не нашелся, что сказать; последовкла долгая и неловкая пауза. Решили рассказывать анекдоты, и тут уж Геббельс оказался непревзойденным, без устали сообщая последние политические сплетни и шуточки, да еще и приправляя их словечками берлинского жаргона. С особым удовольствием он передавал остроты, жертвами которых были Геринг и другие партийные руководители — но, конечно, не он сам».
Так же охотно Гитлер принимал за своим столом красивых женщин, особенно актрис, не обнаруживая, впрочем, по отношению к ним никаких намерений завязать любовную интрижку; Геббельсу поручалось выбирать и приглашать подходящих дам. Геббельс и сам любил женское общество. Для приемов у фюрера он обычно отбирал привлекательных и женственных особ, умеющих с удовольствием поддержать беседу и не обремененных слишком высоким самомнением, потому что втайне страдал из-за своего небольшого роста и физического увечья. Так что можно сказать, используя любимый Геббельсом высокопарно-романтический стиль, что «в душе этого человека под маской могущественного и знаменитого государственного деятеля скрывался неискушенный ребенок, жадно, но несмело тянущий ручонки к ярким игрушкам», которыми манила его жизнь. Ходили рассказы о том, что он не стеснялся использовать свое могущество, чтобы заполучить ту или иную красотку из артисток к себе в постель, но эти слухи следует признать не соответствующими действительности. Ему просто не было нужды поступать подобным образом. Он знал, как заинтересовать женщин, и они слетались к нему сами, как бабочки на огонь, даже без особых корыстных побуждений. Надо сказать также, что Магда ко времени заключения их брака представляла собой красивую и элегантную даму, в которую Геббельс был, без сомнения, искренне влюблен; и ни он, ни она не скрывали своих чувств друг к другу. В берлинском светском обществе, а особенно в артистических кругах, были не прочь позлословить насчет того, как молодой рейхсминистр и его женушка называют друг друга при посторонних разными ласковыми словечками вроде «мой сладенький» и «ангелочек». При этом Геббельс требовал от супруги, чтобы она не только соответствовала понятиям его мужской гордости, но и следовала библейскому завету «Плодитесь и размножайтесь!», выполняя тем самым свой патриотический долг. 1 сентября 1932 года у них родилась дочь Хельга; 13 апреля 1934 года — Хильда; 21 октября 1935 года — сын Гельмут; 9 февраля 1937 года — дочь Хольда; 5 мая 1938 года — дочь Гедда; а в октябре 1940 года — Хейда. Имена всех детей начинались с буквы «X» («Г»); это была причуда Магды, которая и своего сына от первого брака с Квандтом тоже назвала именем, начинавшимся на «Г» — Гаральд. Все дети росли здоровыми и миловидными; Геббельс был им заботливым отцом: он ими гордился и охотно отдавал им свое время, свободное от служебных обязанностей, стараясь хоть раз в день, хотя бы ненадолго, заглянуть в детскую.
У этой идиллии была и оборотная сторона: Магда подолгу ходила беременной (раз или два у нее еще случились выкидыши), а Геббельс в это время (по долгу службы) встречался со многими красивыми женщинами из числа актрис театра и кино. Магда более или менее стойко выдерживала эту «конкуренцию», старалась не быть мелочной и предоставляла мужу известную свободу, которой он, впрочем, и так пользовался, не спрашивая ее разрешения. У него были загородные имения: Шваненвердер («Лебединый остров») и Ланке, где в уютно обставленных «павильонах», вдали от столичной суеты, можно было спокойно и в полной безопасности проводить «деловые встречи вдвоем» с очаровательными партнершами, среди которых были актрисы, секретарши, а также дамы и девушки из общества, относившиеся к «своему милому министру» с восторгом и восхищением, которые ему весьма льстили.
3. Любви подвластны и министры
В 1936 году Геббельс познакомился с молодой чешской актрисой Лидой Бааровой, снимавшейся в то время на немецких киностудиях. Ей едва исполнилось 20 лет, но она уже имела успех, особенно как партнерша известного киноактера Густава Фрелиха, с которым ее связывали и тесные личные отношения. У Фрелиха была дача в Шваненвердере, располагавшаяся рядом с дачей Геббельса. Там-то и встретились министр и актриса, хотя до этого Геббельс, конечно, уже видел Лиду на презентациях и премьерах фильмов. Фрелиха и его подругу пригласила на чай Магда, встретившая их во время отдыха на даче. Потом были еще такие же встречи и чаепития, имевшие вполне непринужденный характер: все думали, что Баарова собирается замуж за Фрелиха, тогда как на самом деле их отношения уже были близки к разрыву, и Лида почувствовала интерес к «очаровательному министру», хотя и знала, что он почти вдвое старше ее.
Потом она получила в числе других работников искусства приглашение на ежегодный партийный праздник в Нюрнберге, где, помимо участия в политических театрализованных представлениях, посещала, конечно, и бесчисленные светские приемы и вечера. Там она впервые встретила Гитлера, да еще и в сопровождении Геббельса.
— Я должен перед вами извиниться, госпожа Баарова! — обратился к ней Гитлер.
— Но почему, господин рейхсканцлер? — спросила молодая актриса с искренним удивлением.
— Меня подвел мой адъютант, — продолжал Гитлер, — он должен был вручить вам цветы.
— За что же, господин рейхсканцлер?
— Ну как же, ведь вы на следующей неделе выходите замуж, не так ли? Кажется, в понедельник?
— О нет, господин рейхсканцлер!
— А говорят, что вы выходите замуж за киноактера Фрелиха! — объяснил Гитлер, чувствуя с неудовольствием, что попал в неловкое положение.
— Нет, господин рейхсканцлер! — ответила актриса, покачав головой.
— А вы не замужем за Фрелихом?
— Нет, господин рейхсканцлер!
Тут в разговор вмешался Геббельс и спросил актрису, обручена ли она с Фрелихом и собирается ли в скором будущем выйти за него.
— Нет, господин рейхсминистр! — повторила она снова.
Следующая встреча с Геббельсом произошла день или два спустя на большом приеме, где устраивалось и музыкальное представление. Лида сидела в ложе рядом с министром; там были и другие гости. Оркестр играл лирическую мелодию из «Элеонор», и певица все повторяла припев модной песенки: «Я была влюблена, я была так влюблена!» Геббельс наклонился к своей соседке и, не стесняясь многочисленных соседей по ложе, прошептал ей на ухо: «Я тоже!»
Молодая артистка сделала вид, что не приняла это всерьез, и продолжала называть его «господин рейхсминистр», а он ее — «госпожа Баарова» и «Вы». На следующий день Геббельс должен был произносить свою главную речь на празднике, и оба снова встретились среди многочисленных гостей. Неожиданно Геббельс, извинившись перед присутствующими, сказал, что должен обсудить с госпожой Бааровой кое-какие вопросы, связанные с ее ролью в новом фильме, и увел ее в соседнюю комнату. Лида была удивлена не меньше других, потому что вот-вот должны были объявить о выступлении Геббельса с речью, но он, как ни в чем не бывало, заговорил о ее профессиональных делах, спросил о режиссере нового фильма и об исполнителях ролей, а также о том, что нужно сделать, чтобы картина получилась удачной; а она, слушая его, не могла отделаться от мысли, что ему нужно готовиться к выступлению. «Но, господин рейхсминистр, — сказала девушка, — ведь вам через двадцать минут уже нужно быть на трибуне!» «Это ничего, — ответил он, — для меня это дело привычное», — и снова с полным спокойствием заговорил об операторе фильма и о всяких мелочах. Но Лида не сводила глаз с больших часов, висевших на стене. «Ведь вам нужно идти на сцену, осталось всего семь минут!» — воскликнула она, нервничая. «Не беда!» — повторил ее собеседник и продолжал с увлечением развивать тему о фильме. Когда до выхода оставалось всего три минуты, он ее поцеловал, и тут оба заметили, что у него на лице остались следы губной помады, так что пришлось потерять еще две минуты, чтобы их убрать. Лида помогла министру привести себя в порядок, вытерев ему лицо дрожащей рукой. После этого Геббельс с улыбкой попрощался и отправился произносить свою речь. Лида сидела в зале и не сводила с него глаз, не вникая в то, о чем он говорил (она совершенно не интересовалась политикой). Тут он нашел ее взглядом среди публики, достал из кармана носовой платок и энергичным жестом вытер себе губы, повторив движение, которым до этого стирал следы губной помады; а потом, сделав этот намек, понятный только им двоим, продолжил речь.
