Алексей Югов. - Безумные затеи Ферапонта Ивановича
— Хорошо, оставим это, — сказала Елена. — Но во всем этом имеются другие обстоятельства, совершенно невероятные.
— Какие?
— Вы говорите, что вас никто не видит, потому что вы внушаете всем отрицательную галлюцинацию. Я допускаю, что вы сейчас внушили ее мне, потому что сидите рядом и давно здесь находитесь, но внушить каждому встречному, да еще на расстоянии, это уж, извините, похоже на вымысел.
— Эх, Елена, Елена, как вы отстали! — огорченно промолвил Ферапонт Иванович.
— Не знаю, может быть и отстала, — сказала она.
— Нет! — воскликнул Ферапонт Иванович. — Вы, Елена, настолько закоснели в вашем вульгарном, именно вульгарном, а не научном материализме, что я прошу вашего разрешения прочитать вам небольшую лекцию. Согласны?
— Ну, конечно. Почему вы еще спрашиваете?
— Вы считаете, что телепатия невозможна?
— Нет. Мне кажется это ненаучным: передача мысли на расстояние, — что-то мистикой пахнет! — ответила Елена.
— Ага, мистикой... Ну, ладно, — сказал Ферапонт Иванович. — Тогда послушайте. Начну крыть вас самыми учеными авторитетами, которые ничего не видели мистического и невозможного в передаче мысли из одного мозга в другой, а объясняли это вполне материалистически. Вот вам Америка: профессор химии Пенсильванского университета Роберт Гер, профессор Национальной академии — Менс, профессор Гарвардского университета — Джемс. Англия: гениальный физик и химик Крукс, ученик Дарвина — Уоллес, физик Варлей, анатом и физиолог Мейо, астроном Геггинс, профессор физики Дублинского университета — Баррет, профессор химии Эдинбургского университета — Грегори, профессор математики Лондонского университета Демморган, профессор Кембриджского университета —Седж-вик, профессор физики Ливерпульского университета — Оливер Лодж. Теперь — Германия, — продолжал Ферапоит Иванович, переводя дух. — Профессор физики и астрономии Лейпцигского университета — Цельнер, затем — Шейбнер и Фехнер, профессор физики Геттингентского университета Вебер, профессора: Фихте, Гофман, Ульрици,
Дю-Прель. Италия: знаменитый криминалист и психиатр Ломброзо, не менее знаменитый астроном Скиапарелли. Франция...
— Довольно, хватит! — взмолилась Елена.
— Ну, ладно, — рассмеялся Ферапонт Иванович. — А то бы я вам из русских кое-кого назвал. Ну, хотя бы — Бутлеров, Вагнер, Остроградский и, наконец, последнее время — Бехтерев. Как видите, все это далеко не мистики, а авторитетнейшие ученые. Правда, прием этот с авторитетами немножко нечестный, однако, на подобных вам скептиков это действует в роде тяжелой артиллерии.
— Ладно, подействовало. Но только как же они себе представляют эту передачу мысли?
— О! — вскричал Ферапонт Иванович. — Если бы я вздумал вам, Елена, рассказывать все гипотезы относительно этого, то и до утра бы вам спать не дал. Это совершенно немыслимо! Тут и «магнетический флюид Месмера», и «нервный эфир» Гмелена, Бюрдаха и Поссавана и открафт — «одическая сила» Рейхенбаха... Это только у древних и старых авторов, а если взять новое время, то Карпентер признает существование нервной энергии, на которую он смотрит, как на особый вид физической энергии. Этого же взгляда придерживается Гартман. Ноуэлье — тот обясняет передачу мыслей «мозговыми волнами», передаваемыми через эфир. Доктор Моделей признает существование специального «мысленосного эфира». Доктор Баретти уверяет, что из глаз и оконечностей пальцев излучается особая нервная сила, которая может даже отражаться зеркалами и преломляться в линзах. Доктор Охорович, изобретатель гипноскопа, полагает, что мысль передается посредством электрической энергии. Он считает, что нервная энергия может переходить в электрическую. Такие выдающиеся гипнологи, как, например, Альрутц и наш Кантерев, держались чисто физической точки зрения на воздействие при гипнозе и считали, что на гипнотизируемого действует излучение особой энергии из тела гипнотизера. В последнее время некоторые находят объяснение в процессе ионизации, происходящем в нашей нервной системе... Словом всего, Елена, что придумано, даже не перечислишь. Меня лично удовлетворяет гипотеза Крукса, дополненная взглядами Фехнера. Не знаю, может быть, объяснения Крукса понравились мне потому, что, следуя путем его рассуждений, я уже совершил одно открытие, которое... Впрочем ладно. Изложу вам, значит, точку зрения Крукса. Дело в том, что в телах твердых, в жидкостях и в газах, а также в эфире, который проникает собою все тела, происходят беспрестанные колебания и вибрации. Эти колебания сообщаются и живым существам. Если возьмем за исходную точку маятник, отбивающий секунды, то, удваивая последовательно число ударов в секунду, мы получим в первой степени два колебания в секунду, во второй — четыре, в третьей — восемь, потом шестнадцать и т. д. Когда мы получим 32 колебания в секунду, то здесь вступим в область, где колебания атмосферы являются нам в форме звука. Но дальше — при 32,768 колебаниях мы получим предел звука. Мы ничего не будем слышать. Наконец, в 35 степени мы получим электрические лучи. Здесь колебания совершаются уже не в грубой среде, а в тончайшем эфире. Далее мы доходим уже до многих миллиардов колебаний в секунду. Эти миллиарды колебаний дадут нам лучи тепловые, световые и химические. Затем между 52 и 61 степенью мы имеем, по-видимому, лучи Рентгена. Цифры эти трудно выговорить, они издеваются над человеческой фантазией. Не угодно ли вам записать в назидание хотя бы одну цифру, которая уцелела у меня в памяти?
Елена нашарила в пальто своем, постланном на скамейке, карандаш и блокнот.
— Только здесь не видно будет — темно, — сказала она.
— Ну, хорошо. Я на минуту открою дверь в залу, — сказал Ферапонт Иванович. И Елена увидела, как дверь сама собой приоткрылась.
— Ну, запишите, — сказал невидимый, снова присаживаясь на скамью рядом с Еленой. — Валяйте! Только вдоль листика, да помельче, а то места не хватит, — смеясь предупредил ее Ферапонт Иванович и тихим голосом стал диктовать. Елена записывала.
Когда она кончила и взглянула на листок, то чуть не ахнула, — там стояло: 2305763009213693952.
— Ну, вот, видите — цифры! Какая тут мистика?!.. — посмеивался невидимый Ферапонт Иванович.
— Однако, давайте дальше, — сказал он, переставая смеяться. — К каким же выводам приходит господин Крукс? А вот к каким. Выше этих рентгеновских лучей, которые, как мы видели, выражаются многими миллиардами, существуют колебания еще более быстрые, о которых мы уже ровно ничего не знаем. По этому поводу Крукс так и заявляет, что мы-де должны признаться, что являемся полными невеждами в «мировом хозяйстве». Лучи, соседние с 62 степенью, не преломляются, не отражаются и не поляризуются, — говорит Крукс. Они проходят через все тела. Поэтому Крукс и говорит дальше следующее: «Мне кажется, — это его слова, — что подобными лучами возможна передача мысли. С некоторыми допущениями мы найдем здесь ключ к многим тайнам психологии». Дальше он продолжает таким образом. Допустим, дескать, что эти лучи могут проникать в мозг и действовать на некоторый нервный центр. Вообразим, что мозг содержит центр, действующий этими лучами, как голосовые связки действуют звуковыми колебаниями (в обоих случаях повелевает рассудок!). Этот центр посылает лучи со скоростью света, и они производят впечатление на воспринимающий центр другого мозга. Таким образом, по Круксу, выходит, что некоторые таинственные явления человеческой психики: передача мыслей, внушение на расстоянии входят теперь в область научных законов, и мы можем ими пользоваться, и никакой тут мистики нет.
Сенситивом, т. е. чувствительным субъектом, будет тот, у которого сильнее будет воспринимающий телепатический узел в мозгу. Это может зависеть, по мнению Крукса, от практики, от психической тренировки... Вот как, товарищ Елена! — закончил Ферапонт Иванович.
Елена долго молчала.
— Слушайте, — у меня даже голова болит от всего этого, — сказала она тихо.
— Да...
Есть много, друг Горацио, на свете,
Чего не снилось нашим мудрецам! — продекламировал Ферапонт Иванович, и вслед за этим Елена почувствовала его ладонь на своем колене. Она отстранила его руку.
— Перестаньте! Как вам это не идет! Только что говорили о таких высоких материях и вдруг!?.. А еще — невидимка!
-— Гм... А это, по-вашему, низкая материя? — несколько смущенно возразил Ферапонт Иванович. — Касательно же того, что я —невидимка...
— Довольно! — решительно сказала Елена. — Эти ваши разговоры для меня совершенно не интересны. Или отвечайте мне на вопросы, которые меня интересуют, или... убирайтесь.
— Что вы так?!.. — укоризненно и тихо произнес невидимый. — Давайте, спрашивайте.
— Вы вот сказали, что на любом расстоянии можно передать в чужой мозг свою идею и вызвать даже в нем положительную и отрицательную галлюцинацию. Я еще представлю, что на одного-другого вы можете подействовать своими «мозговыми волнами», но вас, ведь, решительно никто не замечает!.. Как это вы во все стороны внушаете одно и то же?
