Эдуард Днепров - Женское образование в России
Основное содержание реформ женского образования конца XVIII – начала XIX в. сводилось к трем главным позициям:
1) отказ от широких гуманистически-просветительских общеобразовательных идей, положенных Екатериной II и И. И. Бецким в основание женской школы, и сведение ее назначения к решению утилитарно-прикладных задач, что делало женское образование не столько общеобразовательным, сколько «профессионально женским»;
2) проведение строго сословной линии в женском образовании вопреки прямо противоположному курсу александровских образовательных реформ, нацеленных на создание всесословной школы;
3) выделение значительной части женского образования в самостоятельную образовательную «отрасль» в рамках будущего Мариинского ведомства, не связанную с общей системой российского образования, и, как следствие, начало дуализма в самом женском образовании: разделение его на две самостоятельные ветви с двумя самостоятельными системами управления – женские учебные заведения и частные женские пансионы Мариинского ведомства и частные школы и пансионы, подведомственные Министерству народного просвещения.
Вторая волна контрреформ женского образования разворачивалась неспешно, поскольку в женской школе, в отличие от мужской, николаевскому правительству нечего было особенно менять, а надлежало только углубить и развить сделанное императрицей Марией Федоровной на предшествующем этапе. Временной эпицентр этой контрреформы пришелся на середину 1840 – начало 1850-х гг. Тремя ее основными задачами были: 1) укрепление сословного курса в женских учебных заведениях; 2) их унификация, введение единообразия в организацию уклада школьной жизни и учебно-воспитательного процесса; 3) централизация управления женскими учебными заведениями, состоящими в Мариинском ведомстве.
В рамках перечисленных задач было проведено жесткое разделение учебных заведений этого ведомства по сословному принципу на различные разряды; в каждом из них унифицирован учебный курс; введены новые строго сословные правила приема в женские школы; созданы центральные органы управления ими – Главный совет женских учебных заведений и Учебный комитет, разрабатывающий единый учебный план и единые программы для каждого учебного предмета. Создание этих органов сопровождалось попыткой упразднить традиционно существовавшие при женских учебных заведениях Мариинского ведомства местные советы, которые имели характер государственно-общественных органов управления образованием. Итогом этой попытки было сохранение местных советов в урезанном виде и придание им строго государственного характера.
Завершением николаевской контрреформы женской школы стал единый Устав женских учебных заведений Ведомства учреждений императрицы Марии 1855 г., закреплявший основные задачи и принципы правительственной политики в области женского образования. Эта политика, в отличие от политики в сфере мужского образования (которая дважды – в 1828 и в 1848 гг. – подверглась решительному пересмотру), сохраняла на протяжении всей первой половины XIX в. четкую преемственность и строгое единство.
В рассматриваемый период медленно увеличивается число женских учебных заведений Мариинского ведомства, постепенно они создавались не только в столицах, но и в губернских городах. С конца 1820-х гг. открывались только губернские женские институты. Эти институты отличались от столичных тем, что они в значительной мере содержались на местные средства и потому во многом были демократичнее по своему социальному составу. В некоторых из них предпринимались попытки допустить и «вольноприходящих», т. е. сделать институты частично открытыми, но такие попытки решительно пресекались властью и лично Николаем I.
Столь же медленно возникает и делает первые шаги на базе институтов Мариинского ведомства женское педагогическое образование, что стимулирует постепенное становление в России женского педагогического труда. Положение о домашних наставниках и учителях 1834 г. впервые законодательно институционализирует этот труд, устанавливая звания домашних наставниц и домашних учительниц, и тем самым способствует его дальнейшему развитию.
Помимо мариинских учебных заведений, в данный период в рамках Министерства народного просвещения складывается второй параллельный канал, вторая ветвь женского образования – частные женские пансионы и школы. В отличие от закрытых мариинских институтов многие из них представляли собой открытые учебные заведения, доступ в которые обусловливался уже не сословной принадлежностью, а наличием средств для оплаты обучения. С начала 1830-х гг. николаевское правительство резко вмешивается в дела частного образования, усиливает контроль над ним и, мало того, стремится подавить его. Это приводит к остановке и замораживанию развития частного женского образования в России на ближайшее двадцатилетие.
Одновременно правительство ужесточает надзор и над другим традиционным, «неорганизованным» каналом женского образования – домашним обучением и воспитанием. Оно делает домашних наставников и учителей государственными служащими, «уполномоченными от правительства», что в значительной мере ведет к огосударствлению домашнего образования.
В 1840-х гг. возникает третий организованный канал женского образования – первые женские духовные училища. Их создание, с одной стороны, идет в русле выстраивания общей сословной системы женского образования, поскольку первоначально они предназначались только для дочерей духовенства. С другой стороны, эти училища, позднее постепенно становясь общедоступными, в перспективе расширяли возможности женского образования, способствовали его развитию и распространению, что подтвердили последующие десятилетия.
В первой половине XIX века зарождаются еще два новых явления в истории женского образования. Первое – женская школа, как и мужская, впервые становится и объектом, и субъектом национальной политики, орудием русификации тогда еще только Западного края Российской империи. В этой роли выступают и некоторые женские институты Мариинского ведомства, и насаждаемые в крае Министерством народного просвещения так называемые частные образцовые пансионы, которые открывались при существенной поддержке казны.
Второе явление – возникновение пока еще чрезвычайно редких, но все же проблесков общественного участия в деле женского образования, которое позднее станет одной из важнейших и эффективнейших сфер приложения общественных сил. Наиболее значимыми из этих проблесков были: общественные усилия по созданию и развитию Харьковского женского института; постепенное формирование, по примеру харьковского, местных советов как государственно-общественных органов управления женскими учебными заведениями; подготовленный передовыми педагогами в 1846 г. проект создания открытой всесословной женской школы, который в то время не получил признания, но тем не менее обозначил магистральное русло развития женского образования в последующие десятилетия.
Общей, доминирующей тенденцией развития женского образования было то, что, оставаясь в строгих рамках сословности, оно росло в первой половине XIX в. скорее количественно, чем качественно. Женское образование, в сравнении с мужским, было явно второсортным, поверхностным, «орнаментальным». С конца 1840-х гг. это вызывало серьезное недовольство передовых общественных кругов, подвергших резкой критике самый смысл, характер и направленность женского образования. Рассматривая проблемы женского образования в общих рамках впервые поднятого в то время «женского вопроса», передовая русская общественность видела пути решения этих проблем прежде всего в обеспечении равноправия женщин и мужчин, в том числе и в сфере образования.
Первая половина XIX в. подвела черту под первым жизненным циклом российского женского образования, начавшим свой отсчет с 60-х гг.
XVIII столетия. Ведущим фактором развития женского образования в ходе этого цикла была правительственная воля, правительственная политика, хотя ее направленность в XVIII и XIX вв. существенно отличалась. В целом российский абсолютизм, как позднее и тоталитаризм, хорошо понимал значимость образования. Более того, в соответствии либо с просветительскими иллюзиями, как это было в XVIII – начале XIX в. («просвещенный абсолютизм»), либо с «просветительством наоборот» – доктриной «охранительного просвещения», возобладавшей в николаевскую эпоху, самодержавие явно переоценивало роль образования как одного из основных средств общественных преобразований, пересоздания общества и даже «управления историей».
