Александр Чернов - Гомо акватикус
Увы, польза от всех этих, слов нет, замечательных погружений была невелика. Тот же Вуки пробыл на дне триста секунд, а на обратный путь затратил двенадцать часов…
Но все же барьер глубинного опьянения, казалось, был преодолен. Однако от угрозы кессонной болезни это ничуть не спасало, хотя гелий и требовал значительно меньше времени на декомпрессию, ибо меньше растворялся в крови, чем азот, и, следовательно, быстрее выветривался наружу.
Длительное путешествие в глубинах до последнего времени было под силу лишь подводным кораблям.
В подводной лодке поддерживаются комнатная температура и нормальное «земное» давление. В некоторых лодках люди, как в хорошем отеле, дышат кондиционированным воздухом. Однако экипаж такого корабля наглухо заперт в своем убежище. При открытом люке вода может затопить все помещения.
Иное дело, если давление сжатого воздуха в отсеках и давление окружающих вод одинаково, как в гидростате Линка. Это непременное условие для всех подводных домов.
Дом на дне морском
Идея подводных домов не нова. Англичанин Джон Уилкинс, автор книги «Математическая магика, или чудеса, которые можно совершить с помощью математической геометрии», лелеял эту идею еще в середине XVII века. В девятнадцатом столетии американец Саймон Лейк изобрел подводный вездеход на колесах с открывающимися шлюзами, проделанными в днище. Пассажиры вездехода, надев водолазный шлем, через отверстие в днище спускались на дно, собирали губки и раковины или же, усевшись у самого края шлюза, удили рыбу и вылавливали водоросли.
Уже в наше время, в двадцатых годах, подводный «дом отдыха» для водолазов построил англичанин Роберт Дэвис. Первая гостиница в глубинах моря походила на огромную опрокинутую кастрюлю, склепанную из толстых стальных листов. В одной из стенок, невысоко над полом, — вход. Водолазам прислуживали подводные «няни» — техники, которые помогали им снять шлем со скафандра, держали связь с поверхностью, следили за приборами и подачей сжатого воздуха. Здесь водолазы могли провести хоть целый час. Набравшись сил и обогревшись, они через люк снова возвращались в открытое море. По окончании работы на корабле включалась лебедка, и «дом» на тросе медленно поднимался на поверхность, соблюдая правила декомпрессии.
Лет тридцать пять назад о поселениях на дне моря мечтал один из классиков научной фантастики, замечательный советский писатель Александр Беляев.
«Подводные дома должны быть выстроены из железа и так прочно соединены с почвой, чтобы никакие тайфуны не разрушили их. Пресную воду можно провести по трубам с берега или же опреснять морскую воду… Отеплять же удобнее всего электричеством…»
Замыслы первых искателей развил американец, капитан первого ранга Джордж Бонд.
— Работы американских исследователей вдохновили нас, — позднее откровенно признает Жак-Ив Кусто.
Джордж Бонд вместе со своими помощниками начал экспериментировать с различными газовыми смесями для дыхания.
В конце концов исследователи пришли к выводу, что при погружении под воду или при его имитации в барокамере ткани организма водолаза как губка впитывают газ примерно в течение суток жизни под давлением. А потом, как ни увеличивай глубину спуска и время пребывания под водой, положение не меняется.
Одновременно было сделано другое открытие. Длительность декомпрессии не зависит от того, сколько времени прожил человек под давлением по истечении этих первых суток, будь то еще один день, целая неделя или даже целый месяц!
Это было открытие первостепенной важности.
Так была подтверждена гипотеза, которую Джордж Бонд высказал еще лет десять назад.
Проверкой этих идей в естественных условиях и явился эксперимент Эдвина Линка с первым поселением человека в глубинах моря.
Честь первопроходца выпала на долю Робера Стенюи, верного помощника Линка в его исканиях.
Океанавт-один
Вот уже сутки живет Стенюи в глубинах моря. Ничего подобного не случалось еще ни с одним из землян. Так долго под водой люди могли обитать лишь в подлодках.
Однако на сей раз все обстояло иначе.
Сверху по шлангам непрерывной струйкой поступал сжатый в семь раз синтетический воздух. Эта газовая смесь состояла из 96,4 процента гелия и 3,6 процента кислорода. Хотя кислорода было очень мало, океанавт не испытывал ни малейших признаков удушья, потому что каждый глоток уплотненного коктейля в действительности содержал даже чуточку больше кислорода, чем обычный воздух.
Но в сгущенном воздухе речь человека становится нечленораздельной и неприятной на слух. В этом убедились наблюдатели, стоявшие на другом конце провода.
Из динамика раздавался неузнаваемо изменившийся гнусаво-визгливый голос Стенюи.
Иллюминаторы излучали яркий свет. Поэтому здесь постоянно толпились разные подводные зеваки. Они подплывали к самому стеклу и, раздувая жабры, тыкались в него носом, бесцеремонно заглядывая в окна. «Что это за чудище сидит в аквариуме?» — должно быть, сплетничали подводные кумушки. Иной раз они вдруг исчезали — как ветром сдуло. Дело ясное, появился новый гость. И не безобидный, видать. Если не хочешь попасть ему на зуб — скорей плыви прочь…
Облачившись в утепленный гидрокостюм и закинув за плечи акваланг, Стенюи открывал люк и появлялся перед своими гостями — рыбами и другими животными, исконными обитателями морских вод.
Гость с «Калипсо» и гость подводный
С трудом ориентируясь в кромешной тьме, не обращая внимания на ледяную воду, совершал он ночные вылазки, оставаясь один на один с мрачными и таинственными морскими глубинами.
Еще перед спуском договорились: если дело пойдет как надо, то Робер проведет на шестидесяти метрах еще два-три дня. Казалось, так и будет. Стенюи берет ключ и по азбуке Морзе — это надежнее, чем телефон, — отстукивает о своем согласии продлить эксперимент. Однако их план сорвался.
Неожиданно обнаруживается утечка гелия. На корабле осталось только пятьдесят неизрасходованных баллонов газа — на такой глубине не хватит и на сутки. Но трубить тревогу пока рано. Линк отдает команду доставить береговой резерв гелия. И снова беда. Катер с гелием возвращался обратно. До корабля оставалось рукой подать, как вдруг — резкий порыв ветра. Катер накренился, баллоны покатились под уклон и через несколько секунд утлое суденышко вместе со всем грузом стремительно кануло на дно моря…
Зло выругавшись, Линк приказывает немедля начать подъем лифта. Прошло уже двадцать шесть часов глубинной жизни Робера Стенюи. Гелия только-только осталось на декомпрессию. Робер задраивает люк, и лифт приподнимается на глубину тридцати метров…
Декомпрессия прошла негладко, тревожно, продолжалась почти трое суток. Рано утром 10 сентября первый житель глубин распахивает люк и выходит за порог своего подводного пристанища — на свежий воздух.
Двое, не считая «Диогена»
После миллионов лет изгнания человек вернулся в море, вернулся в свой древний дом.
Артур Кларк— Снова калипсяне работают на голом островке неподалеку от Марселя, но теперь это остров Помег, сосед Шато-д'Иф, где в замке был заточен легендарный человек в железной маске. «Калипсо» и «Эспадон» стоят в тесной бухточке, по бокам большой понтонной баржи, нагруженной снаряжением и переполненной людьми. Кругом сферические буи, надувные лодки, швартовы. Совсем низко над судами повис вертолет. Я сижу на берегу в разрушенном каменном домике без окон, среди телефонных и электрических нервов, все щели плотно завешаны, и я слежу в телевизор за ходом операции. Со стороны может показаться, что идут маневры, высадка десанта на плацдарм. Но мы не помышляем о войне. Мы пытаемся приспособить человека к жизни на дне моря, — вспоминал об этих днях Жак-Ив Кусто.
«Преконтинент-один»
Обитателями первого подводного поселения Кусто стали аквалангисты Альбер Фалько и Клод Весли.
14 сентября 1962 года Фалько попрощался с матерью и сестрой, Весли обнял жену и маленькую дочь. В 12.20 оба океанавта, провожаемые напутствиями друзей и родных, ступают на трап «Калипсо», экспедиционного судна Кусто и через мгновенье скрываются под водой. Семь дней и семь ночей проведут они на дне моря, не выходя на поверхность.
Несмотря на фантастичность эксперимента, сам подводный дом выглядел весьма буднично и походил на обыкновенную железнодорожную цистерну, выкрашенную в желтый цвет и опрокинутую люком книзу. Внутренние стены металлического домика были обиты губчатой резиной, поглощающей влагу.
Первую экспедицию в глубины моря Кусто назвал «Преконтинентом-один». «Преконтинент» — по-французски означает «континентальный шельф». Фалько и Весли окрестили свое жилище «Диогеном», по имени знаменитого древнегреческого философа, будто бы некогда поселившегося в бочке.
