Эрих Баслей - Метод Вильяма Д. Харта. Почти доктор
На камине стояло несколько черно-белых фотографий. Видимо, это воспоминания о театральных представлениях, так как кое-где просматривалась сцена и люди на фотокарточках были одеты в странную одежду, явно не предназначавшуюся для повседневных нужд. Судя по всему, Томасу нравился театр, а исходя из того, что снимки черно-белые, Вильям пришел к выводу – все это воспоминания из далекого детства.
Напоследок Харт проверил лампочки и выключатели во всем доме. Все было в исправном состоянии, хотя вот что пришлось Вильяму записать в блокнот: из пяти комнат, находившихся в доме, свет горел только в одной – той, обстановку которой он тщательно изучил, в остальных свет был выключен.
Оставив все как было, Харт сконцентрировался, мысленно сомкнул глаза и в тот же момент оказался на кресле в своем кабинете. Томас тоже потихоньку просыпался. Как только связь между Вильямом и пациентом разрывалась, оба сразу же начинали приходить в сознание.
– С возвращением, Томас. Вот, выпейте этот чай. Он если и не поможет унять легкое головокружение, то уж точно не помешает.
Томас явно не сразу понял, где он и что с ним происходит. Но пока он озирался по сторонам с кружкой теплого чая в руках, память ему все в подробностях рассказала о месте, где он находился.
– Это был какой-то сон? Я уснул? – спросил озабоченно Томас.
– Да, вы уснули, и это часть терапии. Не удивляйтесь, что уже три часа дня: порой она длится долго. Нам с вами понадобилось среднее количество времени. Насколько я понял, днем вам лучше находиться в темном помещении. У меня сегодня пациентов больше не должно быть, поэтому предлагаю вам переждать часов пять-шесть здесь. Обед нам скоро принесут. За это время мы как раз успеем пообщаться в спокойной обстановке, – с этими словами Харт нажал неприметную кнопку в стене и начал задумчиво разглядывать нарисованный водопад. Столь странное обстоятельство, что освещение было включено только в одной комнате, никак не выходило из головы.
После более чем сытного обеда (Вильям был единственным сотрудником больницы, который мог не ходить в общую столовую – еще одна из предоставленных привилегий) Харт решил расспросить Томаса о том, что видел в его бессознательном.
– Ну как, удалось утолить голод?
– Да, большое спасибо, мистер… Вильям.
– Хотел спросить о вашем прошлом, так как это важно для более точного диагноза.
– Да-да, конечно. Интересует что-то конкретное?
Их диалог длился достаточно долго. Но он не просто не расставил все по своим местам, а наоборот, дал Харту понять, что у Томаса Клина – крайне необычный случай психического расстройства.
Да, он в детстве занимался спортом, но это были лыжи и он никогда не получал за свои достижения медалей. Хотя несколько раз принимал участие в соревнованиях городского уровня.
У него были серьезные отношения, но они распадались из-за плотного рабочего графика, а вовсе не из-за того, что Томас был холоден. Клин утверждал, что очень болезненно переносил каждый разрыв отношений. После одного из них он даже подсел на успокоительные, но вовремя вмешалась его двоюродная сестра, что позволило Томасу выйти из депрессии и не впасть в зависимость от таблеток.
Что касалось театра, то, когда ему было восемь лет, родители записали его в театральный кружок, о котором он мало что помнил. Через года два ему пришлось оттуда уйти из-за проблем в школе.
Вильям не знал, верить Клину или же его бессознательному. Впервые Харту встретился человек, который настолько не соответствовал своему же внутреннему миру. Да, Вильям мог что-то не так истолковать, но не ошибиться же абсолютно во всем!
Когда стрелка часов дошла до восьми вечера, Томас через усилие над собой, но все же покинул кабинет. Харт понимал, что предстоит непростой вечер. Необходимо было все сопоставить, а в голове – ни единой четкой мысли, с чего начать. И, погрузившись в раздумье, Вильям прошел в скрытую, едва заметную дверь в одной из стен его кабинета.
* * *Оставалось около пятнадцати минут до прихода Томаса. За эти два дня Харту пришлось изрядно поломать голову над загадочным случаем мистера Клина. Ему удалось прийти к кое-каким заключениям, которые он принимал всерьез только потому, что ситуация сама по себе была странная. Теперь требовалось лишь найти подтверждение догадкам или же опровергнуть их, чтобы думать над новыми.
В кабинете раздался легкий тактичный стук в дверь. Томас и Вильям встретили друг друга крепким рукопожатием, словно давние друзья, и, заняв свои места, каждый начал готовиться к необычной терапии.
– Вильям, – обратился Томас к доктору Харту, – у меня есть шансы снова стать нормальным?
– Не сомневайтесь, так или иначе мы вернем вам радость от солнечных дней.
Еще на первой встрече Вильям попросил Томаса принести его детские фотографии. Это могло дать связку между внешним миром и его бессознательным. Юный Томас действительно катался на лыжах: наверное, около трети снимков были посвящены именно этому его увлечению. Остальные фотографии носили скорее познавательный характер.
– А из театра нет никаких запечатленных на снимках воспоминаний?
– Конечно есть, но они все у моей матери. Она живет в другом городе, да и вряд ли отдаст их мне, – с улыбкой произнес Томас.
– Так, ладно, – Харт положил альбом с детскими фотографиями Клина на журнальный столик. – Ну что, вы готовы к очередному сеансу терапии?
Легкий кивок Томаса в знак согласия – и его тело вновь обмякло, руки безвольно опустились за подлокотники кресла. Вильям обвязал мистера Клина «ремнями безопасности» и, заняв свое прежнее место, погрузился в бессознательное пациента.
В доме было так же прибрано и уютно, как и в первый раз. Нестандартный случай требовал нестандартного подхода – следовало найти дневник воспоминаний. Он мог быть чем угодно: журналом, альбомом с фотографиями, тетрадью с записями. Харт решил начать с осмотра деревянного шкафа, который стоял недалеко от висевших на стене дипломов и медалей. Тот оказался совершенно пуст. Вильям начал открывать ящики, тумбочки – всё, где мог быть спрятан дневник воспоминаний. Но из интересного попался только муляж ножа, который лежал под диваном. Этот ненастоящий нож еще больше уверил Вильяма в правильности хода его мыслей: он стал догадываться, что произошло с подсознанием Томаса, хотя и не мог понять, как такое возможно.
Положив все на свои места и приведя дверцы шкафов и тумб в изначальное положение, Харт отправился в другие комнаты. Чтобы увидеть помещения в их первозданном состоянии(кто знает, на какие хитрости способно бессознательное), он вооружился фонариком. Вильям достал его из небольшого матерчатого синего мешка, который всегда был с ним в любом бессознательном.
Первая комната, в которую Харт зашел после осмотра зала, в очередной раз подтвердила его подозрения. В свете фонарика это была часть самой обычной холостяцкой квартиры, видимо спальня. Рядом с плохо заправленной кроватью лежали журналы о недвижимости, чуть подальше стоял потертый шкаф для вещей. В нем висели выглаженные на скорую руку рубашки. После того как комната была осмотрена под лучами фонарика, Харт включил ее собственное освещение. Как только лампа загорелась, обстановка полностью преобразилась – дизайн помещения стал идентичен тому, который был в зале. Это было невероятным фактом, с которым Вильяму еще не приходилось сталкиваться.
В третьей комнате с помощью фонарика Харту удалось найти то, что он искал. Это был небольшой телевизор, стоявший на табуретке. По его каналам транслировались воспоминания, соответствующие определенному возрасту Томаса Клина. Вильям сразу переключил на восьмой канал – именно в восемь лет Томаса записали в театральный кружок.
«Вроде ничего особенного», – подумал Вильям. Складывалось впечатление, что маленькому мистеру Клину очень нравилось ходить в разных костюмах и репетировать роли.
В воспоминаниях восьми и девяти лет не было никаких зацепок, и Харт переключил на десятый канал. На репетициях Томас уже явно выделялся из общей массы: за два года в нем проявились задатки актера. Запись шла дальше. Судя по всему, ему дали какую-то большую роль. Он долго готовился, учил в свободное от школы время, ходя по всему дому. Затем Томас оказался перед высоким занавесом – похоже, это уже была настоящая сцена. После того как занавес поднялся, перед Клином открылся огромный зал и в глаза ударил свет множества ярких прожекторов. Но мальчик как будто оцепенел – совершенно не двигался. Его взгляд был устремлен на источники света. Видимо, он совсем забыл свою роль. Кульминацией стало то, что юный Томас обмочил штаны театрального костюма. Это произошло то ли от испуга, то ли от нервного перенапряжения – не имеет значения. Важной была реакция зрителей: кто-то засмеялся, кто-то крикнул, чтобы маленького актера гнали со сцены. Все это стало зачатком проблемы, с которой сейчас пытался справиться взрослый Томас.
