Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1995 год
Продвинувшись вперед метров на пятьдесят, морж остановился, воткнув клыки в лед и чуть развернув голову в мою сторону, чтобы не терять меня из виду. Это был крупный взрослый самец, хотя и не достигший еще максимальной величины и веса. Отсутствие видимых признаков истощения говорило, что его путешествие по льду началось не так давно. Но непривычный способ передвижения сильно утомил его — в подозрительно косивших на меня глазах животного через несколько минут появилось сонное выражение и, невзирая на опасного соседа, каким я для него, несомненно, являлся, морж вскоре задремал. Я медленно стал придвигаться к нему и, когда до него оставалось несколько метров, под ногами предательски хрустнула льдинка. Морж мгновенно прореагировал на резкий звук и, обнаружив поблизости меня, вздыбился в угрожающей позе. Приподнявшись на передних ластах и задрав вверх голову с массивными грозными клыками, он глыбой возвысился надо мной. Медленно поводя клыками из стороны в сторону, он попятился от меня, но увидев, что я не собираюсь его преследовать, опустился на ласты и пополз прочь. Через десяток метров он вдруг воткнул клыки в лед и резким движением шеи перекинул тело в сторону, развернувшись на 180 градусов. Теперь мы находились лицом к лицу. В его усталых глазах ясно читалась мысль: «Ну что ты ко мне пристал...»
Иногда бывает, что осенью некоторые моржи, забравшиеся далеко на север, не успевают откочевать до образования плотных льдов и остаются на зимовку в Чукотском и Восточно-Сибирском морях, придерживаясь широких разводий и полыней. О встречах с такими моржами часто рассказывают авиаторы и гидрологи. Я сам видел нескольких таких «зимовщиков» в начале апреля, когда летал к северу от острова в районе Заврангелевской полыньи. Скорее всего, «мой» одинокий бродяга принадлежал к их числу. Ближайшие разводья сейчас находились километрах в пятнадцати к югу от острова. Видимо, разомлев на майском солнышке, морж отдыхал у края трещины, когда произошла сильная подвижка и кромка льда сомкнулась. В поисках спасительной воды морж оказался у самого берега. И теперь продвигался вдоль суши на запад.
Через пару часов зверь понял, что я не причиню ему вреда, и спал, почти не обращая на меня внимания, даже когда нас разделяло три-четыре метра. Так, спящим, я и оставил его, вернувшись на кордон. Еще в течение четырех суток я наблюдал, как он с завидным упорством продвигался на запад, делая около трех километров в день. 1 июня морж исчез за пределами видимости.
Вскоре мне пришлось покинуть остров, а когда я вернулся в конце июля, то первая же новость, которую мне сообщили, напомнила о майской встрече с моржом.
...Его увидели с машины. Летом для передвижения по острову пользуются тяжелым «ГАЗ-66», причем так, чтобы не нарушить растительного покрова тундры. Дорогами для транспорта служат галечные русла рек. Морж находился чуть ли не в центре острова, в верховьях реки Хищников. Он был совершенно истощен, лопатки выпирали наружу двумя острыми горбами, кожа висела безобразными складками. Но у него еще оставались силы делать угрожающие выпады клыками, когда к нему подходил человек с фотоаппаратом. На следующий день его видели почти на том же месте, за сутки он продвинулся не больше, чем на 200 метров вниз по течению реки. Это было 27 июня, ровно через месяц после моей встречи с ним в бухте Сомнительной. В середине июля его нашли мертвым. За последние двадцать дней он смог пройти лишь километр. А до моря оставалось еще целых восемнадцать...
Это не первое наблюдение за передвижением моржей по суше на значительное расстояние. О подобном случае на острове Врангеля в 1941 году писал известный зоолог К.К.Чапский. Автор знаменитой книги «Дерсу Узала» В.К.Арсеньев в 20-х годах выпустил брошюру, посвященную Моржам, где привел свидетельства чукотских охотников о пешем переходе группы моржей из Колючинской губы в залив Лаврентия. А мне лично рассказывали охотники из Инчоуна, что в середине 70-х годов несколько моржей поздней осенью ходили по льду замершей лагуны, пока их не застрелили. Журнал «Природа» целый разворот посвятил случаю, произошедшему в 1969 году в Нижнеянске, когда в поселок пришел молодой морж, проделавший путь по льду и берегу не менее 45 километров. Однако «мой» знакомец является своего рода рекордсменом среди моржей-путешественников. Расстояние, пройденное им по берегу и льду, даже по самым осторожным подсчетам составляет не менее 85 километров!..
Итак, отчаянная попытка пересечь остров Врангеля закончилась трагической гибелью путешественника от голода. И хоть это был не человек, а только морж, все равно жаль его...
Возникает закономерный вопрос: могли ли мы, сотрудники заповедника, призванием которых является охрана редких животных, спасти заблудившегося моржа? Технически это вполне выполнимая задача. Но в результате многолетних дебатов по поводу зверей, попавших в трудную природную ситуацию, — будь то морж, оставшийся вдали от спасительной воды, или белый медвежонок, брошенный матерью, — мы пришли к мысли, что не имеем права вмешиваться в естественные процессы. Пусть все происходит так, как должно происходить в природе. К примеру, в нашем случае, белый медведь, истощенный неудачной охотой за нерпой, может найти погибшего моржа. Мясо моржа восстановит его силы. Тем более, что падаль — один из основных источников питания белых медведей в Арктике. Так что, какие бы чувства мы ни испытывали к бродяге-моржу и как бы мы ни желали помочь ему, решено было оставить его в покое и проследить за ним, проверить, чем закончится его необычное путешествие.
Остров Врангеля Анатолий Кочнев, фото автора
«Таинственный пират» и его собратья
Слово «таинственный» в этом заголовке, на первый взгляд, может показаться лишним — пираты и так окружены ореолом романтики и таинственности. Они — если забыть их кровавые злодеяния — представляются отважными морскими волками, вступавшими в жестокие схватки со своими противниками, а легенды о спрятанных ими несметных сокровищах до сих пор будоражат воображение многих и многих людей.
Однако, как правило, все это касается пиратов Карибского моря и Атлантики, история и подвиги которых описаны не одним автором. Пиратам же Индийского океана повезло куда меньше. Рассказывая о них, историки и писатели ограничивались лишь пиратами Мадагаскара, — а точнее острова Сент-Мари, — привлеченные легендарным ореолом якобы созданной там пиратской «демократической» республики Либерталии. И при этом — на ярком, романтическом фоне «подвигов» пиратов Мадагаскара и чуть ли не «социалистической» жизни в Либерталии — как-то уходило в тень то, что лежащие по соседству Маврикий, Реюньон, Сейшелы и другие более мелкие острова западной части Индийского океана тоже долгие годы служили пристанищем морским разбойникам. Причем вовсе не легендарным, а вполне реальным. Потомки пирата Жана-Франсуа Одуля (у нас его иногда неправильно называют Годул или Гу-дул) и по сей день на Сейшелах, а Робер Сюркуф среди франко-маврикййцев считается чуть ли не национальным героем. Правда, эти двое были не совсем пиратами, а корсарами. Сейчас для нас в этих терминах мало разницы, а для людей сведущих это означало, что действовали они под «каперским свидетельством» — то есть как бы от имени своей страны, в данном случае Франции, под защитой национального флага,, а если оказывались в руках противника, считались военнопленными. Благодаря своей «деятельности на благо Франции» и Сюркуф обрел романтический ореол героя и стал главным персонажем многих книг. А то, что во всем остальном он был обыкновенным морским разбойником, грабил суда и припрятывал награбленное, похоже, мало занимало авторов его жизнеописаний.
В общем, в XVII — XVIII веках западная часть Индийского океана была еще одним (кроме Вест-Индии), хотя и менее известным, пиратским раем. Конечно, точных цифр, которыми можно было бы определить количество награбленных пиратами сокровищ, нет ни у одного исследователя. Но совершенно не исключено, что это количество было немногим меньше того, что прошло через руки морских разбойников Карибского моря. А раз так, значит, у предании о пиратских кладах на Маврикии, Сейшелах, Коморах и других островах у восточного побережья Африки — вполне реальная почва.
Жизнь некоторых пиратов Индийского океана и в наши дни окружена тайнами, с которыми постоянно сталкиваются исследователи, издавна пытающиеся отыскать следы, что ведут к пиратским сокровищам. Причем один из пиратов оставил на этом пути столько препон-головоломок, что ученые и кладоискатели и сегодня бьются над их разгадкой, словно вновь и вновь подтверждая тщетностью своих усилий прозвище «таинственный пират», которым его наградили в свое время.
