Ричард Ферле - Эректус бродит между нами. Покорение белой расы
Если вы когда-нибудь присутствовали на похоронах, то, вероятно, замечали, что уровень горя, испытываемого вами и другими родственниками покойного, пропорционален близости родства с усопшим. Действительно, это настолько очевидно и нормально, что люди были бы озадачены, если бы это было не так. Дедушки и бабушки сильнее скорбят по детям своих дочерей, чем по детям сыновей, так как более уверены в своем родстве с ними (Littlefield, 1986), так как жена сына могла изменять ему. Также однояйцевые близнецы-двойняшки скорбят в случае смерти своего близнеца больше, чем по другим своим родным братьям и сестрам (Rushton, 2005a; Segal, 2002). В целом люди скорбят сильнее о тех, с кем у них больше общих аллелей (например, о ребенке своей расы), так как для них это более серьезная генетическая утрата (Littlefield, 1986).
Живущие вместе не состоящие в родстве люди с большей вероятностью убьют друг друга, чем родственники (Daly, 1988). Дети в США примерно в 100 раз чаще подвергаются жестокому обращению или убийству родителями, если один из родителей приемный (Schnitzer, 2005; Daly, 1988). Мы больше заботимся о своих собственных, чем о чужих детях, мы практикуем фаворитизм, наша благотворительность щедрее, если мы подаем представителю своего этноса, и мы больше заботимся о гориллах, шимпанзе и орангутангах, когда имеем с ними дело, чем о мышах, с которыми связаны не так тесно. Человек будет больше помогать детям своей сестры, чем детям своего брата, поскольку жена его брата могла наставлять ему рога, но он знает, что дети его сестры ему родня и несут его аллели. По той же самой причине мы больше помогаем детям сестры матери, чем нашим другим кузенам (Jeon, 2007), а большую склонность навещать своих внуков проявляют дедушки и бабушки со стороны матери, чем дедушки и бабушки со стороны отца (Pollet, 2007). «Кровь не водица» потому, что наши аллели дергают за ниточки, а индивиды, не имевшие аллелей, дергающих их за ниточки, побуждая передать их потомству, давно стали не оставившими потомства покойниками.
Но как мы узнаем, насколько тесно связан с нами другой индивид? Ведь только совсем недавно в человеческой истории появились записи о том, кто были его родственники. Однако существует два способа, с помощью которых это можно сделать и делается даже животными: (1) Местоположение – если это находится в твоем гнезде, это, вероятно, твое. Вот почему, когда кукушка откладывает свои яйца в гнезда птиц других видов, приемные родители кормят кукушонка, даже когда быстро растущий кукушонок выталкивает их собственных птенцов из гнезда на землю. (2) Признаки – чем больше это похоже на тебя: пахнет подобно тебе и ведет себя подобно тебе, тем больше это, вероятно, имеет твоих аллелей. Хотя люди пахнут и ведут себя по-разному, внешность говорит о большем (Rushton, 2005b). Женщина определенно знает своих детей, но до появления анализа ДНК мужчина никогда не мог быть уверен. Вот почему первые слова роженицы, говоримые ей своему супругу это: «Он выглядит точно как ты». Она обнадеживает его, что он действительно отец, чтобы он был готов на жертвы, повышающие шансы выживания ее ребенка.
Поразительно, но люди выбирают не только супругов и друзей, имеющих сходные с ними черты и, следовательно, генетически более сходных с собой (Rushton, 1989), но даже домашних животных, чем-то похожих на себя [99 - В работах Джона Раштона (Rushton, 2005a; 2005b) представлены подборки забавных фотографий людей и очень схожих с ними их домашних питомцев.]. И чем выше наследуемость признака, чем больше он задействован в определении того, насколько тесна наша связь с кем-то (Rushton, 2005a).
Иными словами, нас привлекают наши собственные признаки в других. Нам не обязательно осознавать, что мы поступаем так потому, что при этом наши аллели стимулируют у нас центры удовольствия в мозге. Все, что мы должны делать, это «вести себя нормально» и сознательно и не противиться нашему желанию получить это удовольствие. Даже когда мы стараемся обращаться со всеми нашими детьми одинаково, трудно противиться желанию проявлять особую благосклонность к наиболее схожим с нами.
А как может быть иначе? Люди, поощряющие карьеру несхожих со своими аллелей в ущерб схожим, уничтожают свои собственные аллели. Прежде чем популяция может стать нравственной, творческой, продуктивной или еще чем-нибудь в этом роде, она прежде всего должна выжить и передать свои аллели потомству.
Внутригрупповая динамикаТеперь давайте применим достижения эволюционной психологии к поведению этносов, представляющих собой группы генетически родственных между собой людей [100 - Читателей, интересующихся эволюционной психологией групповой динамики, мы отсылаем к трилогии Кевина МакДональда, его главному труду «A People That Shall Dwell Alone» (1994), «Separation and Its Discontents» (1998) и особенно «The Culture of Critique» (1998).], но более обширные, чем просто родственники. Нации первоначально формировались из этносов для снижения уровня внутренних конфликтов и для защиты и продвижения интересов этносов по отношению к другим этносам [101 - Люди одного этноса родственны не только генетически, но и культурно, например, по языку, религии и традициям. Генетическое расстояние между расами больше генетического расстояния между этносами в пределах расы, так что многое относящееся к этносам будет распространяться и на расы.], действующим, как и индивиды, в направлении достижения своих собственных интересов [102 - Обратите внимание, что страны, границы которых не были этнически разграничены, например, СССР, Югославия, Ирак и многие африканские страны, погрязли в ожесточенных межэтнических конфликтах.]. Таким образом, «нации», по меньшей мере отчасти, основаны на генетическом родстве. Сегодня эгалитаристы продвигают «концепцию наций» как политически организованных полиэтничных групп, якобы разделяющих общие ценности, например, демократию, западные стандарты поведения и справедливости и т. д. Такая концепция наций не может быть стабильной (то есть существовать длительное время), поскольку индивиды в составе наций могут преследовать свои собственные генетические интересы, оказывая большее содействие индивидам своего этноса в сравнении с другими этносами. Именно это они и делают по той простой причине, что те, кто не поступает так, будут уменьшать свой репродуктивный успех и в конце концов вымрут. Фаворитизма в отношении своего собственного этноса можно избежать, только если нация состоит из одного этноса. И чем более инбредны (то есть генетически родственны) люди определенного этноса в составе полиэтничной нации, тем более этноцентричными они будут и тем активнее будут продвигать интересы своего этноса в отношениях с другими этносами, то есть мультикультурализм нестабилен.
Когда этносы живут на одной территории, они будут конкурировать за ресурсы, вследствие чего будут возникать межэтнические конфликты, напряженность которых будет примерно пропорциональна этноцентризму этносов и генетическому расстоянию между ними. Взаимовыгодные отношения (мутуализм) между живущими на одной территории этносами нестабильны [103 - См. обсуждение Закона Гаузе (принципа конкурентного исключения) в Главе 31.]. Устойчивые, взаимовыгодные отношения между этносами возможны, но только если этносы проживают на разных территориях и встречаются только при осуществлении коммерческих сделок, и это единственные стабильные отношения между этносами [104 - При симбиотических отношениях в животном мире особи разных видов сотрудничают на взаимовыгодной основе, например, рыба-клоун и анемоны, но это происходит потому, что каждый вид обеспечивает другой чем-то, чем тот не может обеспечить себя сам. Но в случае людей трудно вообразить себе что-то, чем каждый из двух этносов мог бы снабжать другой, неспособный обеспечивать себя этим самостоятельно. Хорошим приближением может быть ручной труд, предоставляемый чернокожими, и интеллектуальный труд, предоставляемый белыми. Такой расклад практиковался в форме рабства и апартеида, оказавшихся нестабильными.].
При проживании этносов на одной территории их отношения не будут оставаться взаимовыгодными длительное время. Вместо этого один этнос выступит хищником, а другой жертвой, либо один этнос будет паразитом, а другой хозяином. В обоих случаях жертва или хозяин не согласятся на это, и, следовательно, отношения будут неустойчивыми. При отношениях «хищник – жертва» этнос-хищник использует открытое насилие против этноса-жертвы, например, обращение в рабство, войну или террор местных банд. При отношениях «паразит – хозяин», однако, прямое насилие со стороны паразитического этноса невозможно, так как этнос-хозяин доминирует в военном отношении. Более того, этнос-хозяин рассматривает деятельность паразитического этноса как нечестную, несправедливую, безнравственную, незаконную или преступную, что делает необходимым для паразитического этноса либо сделать этнос-хозяин недееспособным, либо маскировать свой паразитизм так, чтобы этнос-хозяин не знал, что на нем паразитируют. Лишение дееспособности требует контроля правительства или влияния на него, «тихого переворота», а маскировка требует контроля над средствами массовой информации или влияния на них. Обе тактики являются серьезными и дорогостоящими предприятиями, доступными только этносам, уже приобретшим большое богатство. Когда этнос-хозяин обнаруживает, что на нем паразитируют, отношения «паразит – хозяин» заканчиваются, и, возможно, весьма неприятным образом для паразитического этноса.
