Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1994 год
В так называемые «темные века», как и во все другие времена, от голода в первую очередь страдали беднейшие — а они не владели грамотой и не оставили свидетельств. К тому же городов тогда было немного, а именно в них последствия нужды и лишений оказывались наиболее ужасающими. Средневековые историки ограничивались замечаниями вроде «они поедали друг друга», ибо просто не располагали более подробной информацией.
Впрочем, было одно исключение. Когда в Египте разразился чудовищный голодный мор 1201 года, в Каире жил некий врач, который многое видел, еще больше слышал и все это записывал. Глава его книги «Поучительные размышления и воспоминания о событиях, которым я был свидетелем в Египте» (выпущенной между 1201 и 1207 годами) целиком посвящена данной теме. Мемуары Абд-аль-Латифа — так звали этого врача — еще не переводились, однако они заслуживают того, чтобы обратить на них самое пристальное внимание.
«В Мисре (Египте) и в самом Каире, близлежащей округе, куда бы человек ни направил шаги, — пишет Абд-аль-Латиф, — ему трудно найти место, где бы на глаза или под ноги не попадались трупы, отдельные оборванцы в последней стадии агонии или целые группы бедняков, находящихся в подобном же прискорбном состоянии.
В пригородах и селениях вымерли почти все жители... Порой путник мог пройти через целый поселок и не встретить ни одной души, — только пустые дома, открытые двери да множество разложившихся и еще свежих трупов. В иных домах были значительные ценности, потому что некому было их украсть...
...Несчастным, изнемогавшим под бременем непосильной нужды, приходилось питаться падалью, трупами, собаками, экскрементами людей и животных. Они пошли дальше и достигли той стадии, на которой стали поедать собственных детей. Не было ничего необычного, если на улице кто-то предлагал купить ребенка, жареного или вареного. Правитель города приказал сжигать живьем и таких продавцов, и их покупателей.
Я сам видел зажаренного младенца, лежавшего в корзине. Ее доставили к правителю вместе с мужчиной и женщиной, оказавшимися отцом и матерью ребенка. Правитель приказал сжечь их живьем.
Когда бедняки первыми стали есть человеческое мясо, остальных славных жителей это настолько потрясло и ужаснуло, что они долгое время ни о чем другом не разговаривали.
Поедание себе подобных было так распространено среди бедняков, что это стало причиной гибели большинства из них. Если бы я рассказал все, что слышал или видел собственными глазами, то многие бы мне не поверили. А я был свидетелем только лишь малой доли тех ужасов, которые творились вокруг. Порой мне и самому начало казаться, что я придаю слишком большое значение тому, как быстро изменилась наша жизнь...»
Обвиняются еретики
«Почти вся Германия охвачена пламенем костров. В Швейцарии из-за них опустошены целые селения. Путешественник, оказавшийся в Лорене (современный Эльзас), может видеть сотнями и тысячами привязанными к столбам вдоль дорог... Я уже не говорю о более отдаленных землях. Увы, это так — буквально повсюду, точно черви в саду, расплодились тысячи и тысячи ведьм и колдунов... О, почему они не объединятся в одном человеческом теле, чтобы можно было его сжечь и навсегда покончить с проклятым бесовским отродьем!» Эти пылкие строки, написанные в 1590 году, принадлежат перу главы трибунала Святой Церкви в Бургундии, знаменитого судьи Анри Богуйе, издавшего руководство по ведению судов над ведьмами.
Нельзя сказать, что Богуйе и его последователи были истово убеждены в существовании колдовства: в действительности они никогда не говорили об исключительном всевластии Сатаны и его приспешников. Однако никто из них не сомневался в том, что существуют колдуны и ведьмы, что они вредят людям, насылают порчу на домашний скот, продают душу дьяволу и совершают мрачные богохульные таинства, являющиеся издевкой над святыми таинствами Церкви, и умерщвляют новорожденных младенцев, чтобы мясо их съесть во время шабаша, а жир использовать для приготовления волшебных мазей, пригодных как для полетов на метле, так и для отравления какого-нибудь из их недругов.
Этих несчастных колдунов, погибших на публичных сожжениях шестнадцатого и семнадцатого веков, обвиняли в людоедстве не реже, чем современных политиков — в коррупции. Во многом они стали жертвами давней традиции приписывать отличающемуся верой и обычаями меньшинству то, что большинство считает самыми отвратительными из человеческих пороков.
Во втором веке до нашей эры эллинистический царь Сирии Антиох IV Эпифан, которому принадлежала и Палестина, предложил принести в жертву в Иерусалимском Храме свинью. (Антиох IV считал, что все его подданные должны быть одним народом, говорить на одном — греческом — языке и поклоняться одним богам. Скорее всего отсюда его попытки установить алтарь Зевса и свою статую. Не исключено, впрочем, что евреям он мстил за кровавое восстание, происшедшее за несколько лет до этого. В любом случае, поступок его не мог не вызвать возмущения и у эллинов: еще Александр Македонский, наследником царства которого Антиох себя полагал, отнесся к Иерусалимскому Храму с подчеркнутым уважением.) Это преднамеренное осквернение святого места разъярило не только евреев, но и весь эллинский мир. Чтобы восстановить репутацию монарха, приближенные Антиоха сочинили и распространили версию, согласно которой он встретил в Храме тучного пленного грека и тот рассказал ему, будто «у евреев есть обычай похищать иностранцев и греков, откармливать их в течение года, а затем заводить в лес, чтобы убить, а плоть принести в жертву, давая клятву непримиримой вражды ко всем иноземцам». Так как греки почти ничего не знали о еврейских религиозных обрядах, то эта выдумка возымела действие и послужила основой для укоренившегося убеждения в том, что такие ритуальные убийства совершаются на самом деле. (Антиоху Эпифану его выходка даром не прошла: евреи во главе с братьями Маккавеями разбили сирийцев, изгнали их из страны, захватили Дамаск. Царю Антиоху пришел конец, но посеянные им семена впоследствии взошли. Но об этом мы расскажем далее.)
Римляне подхватили обвинения против религиозных меньшинств — тут уж христиан — и стали усердно насаждать мнение, будто христиане приносят в жертву и съедают иноверцев. Однако в данном случае последователи Иисуса не пожелали подставлять другую щеку. Они дружно воспротивились и к третьему веку развернули широкую пропаганду не только против своих языческих римских обидчиков, но и — с благословения епископа Клемента Александрийского — против всех известных им «еретических» сект. Вот список обвиняемых. Карпократиане поедают своих детей; то же самое делают манихеи; монтанисты пекут хлеб из муки и крови младенцев; гностики варят и едят человеческих зародышей; а евхиты собираются через девять месяцев после своих мерзких сексуальных оргий и съедают младенцев, зачатых на них (К сожалению, не сохранилось ответов еретиков на эти обвинения и их собственных обвинений.). В первые века христианства дальше словесных обвинений и проклятий дело не шло.
Минули столетия, и укрепившаяся Церковь возымела возможность начать с еще большим рвением бороться с еретиками. Так, в Орлеане в 1022 году несколько человек были обвинены в том, что они по ночам собирались в тайном месте и при свете факелов выкрикивали имена демонов. Когда демон появлялся, факелы гасили, и начиналась оргия. Затем появлялся сам дьявол; ему торжественно поклонялись, а святой крест — оскверняли. Детей, рожденных после этих сборищ, поедали и сжигали на восьмой день; пепел, который кощунственно называли «святым духом», развеивали в воздухе. Обвиняемые после пыток подтвердили, что могли летать на метле, — так появилось самое раннее из известных упоминаний о наклонностях и способностях ведьм.
В течение последующих четырех веков кафары, богомилы, альбигойцы и вальдезианцы — не говоря уже о хенрикеях, апостольцах, люциферианах и адамитах — попали в число сект, обвинения против которых стали общим делом. Так появились расхожие клише в истории колдовства и еретичества — враги истинной веры обязательно людоеды.
Окончание следует
По материалам книг Р.Таннехилла «Плоть и кровь» и Н.Дэвиса «Человеческие жертвоприношения» подготовил М.Массур
Инопланетяне глазами астролога
Г ода два назад, читая книгу Красимиры Стояновой «Болгарская пророчица Ванга», я обратил внимание на описание двух фантастических событий. Почему же именно эти два события привлекли мое внимание, хотя каждая страница книги повествовала о явлениях сверхъестественных, выходящих за пределы человеческого понимания?
