Юрген Торвальд - Сто лет криминалистики
Макнэттн дал указание арестовать братьев Страттонов, где бы они ни были. Первая попытка задержать их во время футбольного матча оказалась безуспешной. Они исчезли. Ганна Громарти тоже исчезла. Но уже в следующее воскресенье в пивной удалось задержать Альфреда, а в понедельник — его брата Альберта. Оба — широкоплечие парни с жестокими лицами — бурно протестовали, когда их доставили в полицейский участок Тауэр-бридж.
Макнэттн понимал, что обвинительного материала, собранного Фоксом, абсолютно недостаточно для того, чтобы отдать обоих под суд. Но ему нужны были их отпечатки пальцев. Если отпечаток большого пальца на денежной шкатулке Фаррова не совпадет с отпечатком большого пальца ни одного из них, то их придется освободить. Ну, а если совпадет?..
Полицейского судью, от которого зависело решение, содержать ли братьев Страттонов под арестом или нет, не очень-то убедили аргументы Фокса. Что это за аргументы? Разговоры старухи, сдающей комнаты! Болтовня мстительной любовницы!
После долгих «да» и «нет» судья все же согласился держать их под арестом в течение 8 дней и разрешил взять их отпечатки пальцев, хотя с дактилоскопией он был знаком лишь понаслышке. Коллинз поспешил явиться со всеми принадлежностями. Братья Страттоны умирали со смеха, когда он красил черной краской их пальцы и делал отпечатки на регистрационной карточке. Ничего не подозревая, они смеялись потому, что им было, мол, очень уж щекотно. Коллинз же тотчас отправился в Скотланд-ярд.
В своих мемуарах Макнэттн рассказывает: «В полдень я возвратился в свое бюро и никогда не забуду того драматического момента, когда Коллинз ворвался ко мне в кабинет со словами: «Великий боже! Я установил, что отпечаток на денежной шкатулке полностью совпадает с отпечатком большого пальца старшего Страттона»».
Слева: отпечаток пальца на шкатулке, в середине: его характерные признаки, справа: отпечаток пальца подозреваемого по имени Страттон
Старшим был Альфред Страттон. Генри, ставший тем временем президентом лондонской полиции, был тотчас же поставлен об этом в известность и связался с Ричардом Муиром. Генри прекрасно понимал, что настало время помочь отпечатку пальцев обрести силу вещественного доказательства. Процесс над братьями Страттонами следовало провести на глазах всего Лондона, всей Англии. Отпечаток пальцев в центре этого процесса! Трудно себе представить более подходящий случай для борьбы за признание дактилоскопии!
Ричард Муир, как и в случае с Джексоном, сам отправился в Скотланд-ярд и попросил Макнэттна и Коллинза ознакомить его с результатами экспертизы. Он прибыл как раз к моменту предъявления братьев Страттонов для опознания продавцу молока, который видел утром в день убийства выбежавших из магазинчика Фаррова двух парней. Продавец молока не опознал их. Этель Стантон, напротив, готова была поклясться, что Альфред Страттон был одним из убегавших парней. Одно показание подкрепляло, другое ослабляло доказательства, имевшиеся в распоряжении следствия помимо отпечатка большого пальца Альфреда Страттона.
Муир еще яснее, чем Макнэттн, представил себе, как плохо обстоит дело с доказательствами. Основу всего составлял отпечаток пальца. Лишь на нем держалось все обвинение. От признания или непризнания присяжными отпечатка пальца в качестве достаточного доказательства зависело вынесение приговора. Муир обдумывал свое решение в течение двух дней. Затем дал согласие выступить обвинителем в процессе над Альфредом и Альбертом Страттонами.
То, что вокруг отпечатка пальца разгорится борьба, было ясно уже тогда, когда 18 апреля в полицейском суде Тауэр-бридж проходило принятое в Англии предварительное слушание дела о предъявлении окончательного обвинения. На столе Муира стояла взломанная денежная шкатулка. Ее охраняли два полицейских. Он знал, что судьи и присяжные слишком мало разбираются в технике снятия отпечатков пальцев, чтобы признать в качестве доказательства фотографию отпечатка пальца. Ему нужен был оригинал. «Не дотрагиваться! — гремел его голос. — На ней отпечатки пальцев!»
Рядом с Муиром восседал Коллинз, готовый дать необходимые разъяснения. Защитник Страттонов заявил, что, если состоится суд, он пригласит в качестве свидетелей двух экспертов. Они докажут, что система отпечатков пальцев Генри ненадежна. Имена экспертов сначала не были названы. Муир и Коллинз ломали себе голову, кто же может быть их тайным противником. И само заявление о якобы имеющихся экспертах заставило их подготовиться к любым неожиданностям.
Олд-Бейли — арена крупнейших процессов над уголовниками в Лондоне
5 мая Альфред и Альберт Страттоны появились на скамье подсудимых в Олд-Бейли. Процесс вел судья Шаннель. Он никогда не занимался дактилоскопией. Присяжные заседатели также никогда не имели дела с новым феноменом. Адвокат обвиняемых Бот заполучил для них еще двух защитников — Куртиса Беннета и Гарольда Морриса. Первому из них суждено было стать в ближайшее время яркой личностью в британском судопроизводстве. Их появление, однако, не очень взволновало Муира. Его взор был направлен на двух других мужчин, сидевших среди свидетелей. Тайна об экспертах защиты не была теперь больше тайной. Одним из них был доктор Гарсон, долго выступавший за бертильонаж, затем пытавшийся создать свою собственную классификацию отпечатков пальцев, которая оказалась абсолютно неудовлетворительной и не выдержала конкуренции системы классификации, созданной Генри. Может быть, он хотел отомстить Генри? Может быть, он хотел объявить войну классификации, которая оказалась лучше его собственной?
Там же восседал доктор Генри Фулдс. В силу ряда неблагоприятных обстоятельств имя этого человека, впервые использовавшего отпечаток пальца, обнаруженный на месте преступления, для идентификации преступника и раскрытия преступления, было оттеснено именами Хершеля, Гальтона и Генри. С тех пор как Гальтон торжественно назвал Хершеля человеком, раскрывшим тайну отпечатков пальцев, Фулдс вел ожесточенную борьбу за свой приоритет. Все больше и больше он верил в существование заговора, целью которого было лишить его чести первооткрывателя. В своих статьях, открытых письмах и брошюрах он отстаивал не только свой приоритет в использовании отпечатков пальцев для раскрытия преступлений, который, без сомнения, принадлежал ему, но и само открытие отпечатков пальцев. Может быть, он тоже из чувства мести имел намерение выступить против Генри и тем самым, собственно говоря, против своего открытия?
Муир бросал в их сторону мрачные взгляды, красноречиво свидетельствовавшие о его готовности скрестить с ними клинки. Когда он взял слово, зал замер. Биограф Муира впоследствии писал: «В сотнях дел об убийствах, в которых Муир выступал обвинителем, он ни разу не проявлял такого отвращения к обвиняемым, как в деле Страттонов. В их поступке он видел самое жестокое преступление, с которым ему когда-либо приходилось сталкиваться. Он заявил, что один вид изуродованных лиц стариков не оставляет сомнения в том, что убийцы не способны ни на какие человеческие чувства. Он говорил, видимо, медленнее и осмотрительнее, чем обычно, но потрясающе убедительно. Обвиняемые уставились на него, точно на судью, который в любую минуту может приговорить их к смертной казни».
Муир так вел борьбу в зале суда, что все свидетели изобличали Страттонов. Их показания помогли ему дать законченную картину убийства, его подготовку и последовательность событий. Лишь теперь, как выразилась одна газета, «появился перед судом отпечаток пальца».
Муир показал на шкатулку и заявил: «Нет и тени сомнения в том, что отпечаток большого пальца на шкатулке, которая когда-то принадлежала убитому мистеру Фаррову, оставлен большим пальцем обвиняемого Альфреда Страттона». Затем в качестве свидетеля он пригласил Коллинза. В зале суда установили большую доску, на которой можно было так объяснить принцип сравнения отпечатков пальцев, чтобы каждому присяжному все стало ясно и понятно. Выступление Коллинза было еще убедительнее, чем три года назад по делу взломщика Джексона. Он показал сильно увеличенные фотографии отпечатка большого пальца на шкатулке и оригинала большого пальца Альфреда Страттона и доказал 11 совпадений в обоих отпечатках. «Весь зал притих, затаив дыхание, слушая разъяснения Коллинза во время перекрестного допроса, которому подвергла его защита», — писал позднее суперинтендент Черрилл, самый известный из последователей Коллинза в дактилоскопическом отделе Скотланд-ярда.
Перекрестный допрос Бота и Беннета еще в начале показал слабость их позиции. Им не бросились в глаза ни ненависть Фулдса, не лжеученость Гарсона. Не имея опыта в области дактилоскопии, они, ничего не подозревая, с самыми добрыми намерениями делали упор на то, на что им указал Фулдс, а именно на различия в фотографиях Коллинза, которые якобы каждому внимательному наблюдателю бросаются в глаза и свидетельствуют о безответственном легкомыслии Скотланд-ярда.
