Тензин Гьяцо - Вселенная в одном атоме: Наука и духовность на служении миру
1. Размышление
Я много лет размышлял о замечательных достижениях науки. За короткий период моей жизни наука и технологии оказали на человечество огромное влияние. И хотя мой собственный интерес к науке поначалу основывался на удивлении перед развитой технологической цивилизацией, лежавшей за границами моей собственной страны, вскоре мне пришлось близко столкнуться с колоссальным влиянием науки на человеческую жизнь, особенно после моего бегства в изгнание в 1959 году. На сегодняшний день не осталось практически ни одной области человеческой жизни, не затронутой влиянием науки и технологии. Но отдаем ли мы себе отчет в том, какое место занимает наука в человеческой жизни, какие изменения она способна принести и как можно управлять этим процессом? Последний момент особенно важен, потому что, если мы не станем сознательно направлять развитие науки моральными импульсами и особенно чувством сострадания, она не сможет принести благо человечеству. Напротив, ее результаты могут стать разрушительными.
Понимание огромной важности науки и ее неизбежного главенства в современном мире изменило мое отношение к ней с изумления на глубокую озабоченность. Высочайший духовный идеал с точки зрения буддизма состоит в развитии сострадания ко всем живым существам и в том, чтобы со всем возможным усердием трудиться ради их блага. С самого раннего детства я был обучен следовать этому идеалу и стремиться осуществлять его во всех своих поступках. Поэтому я желал понять науку, поскольку это понимание открывало мне новую область исследования, вступив в которую я надеялся лучше постичь природу реальности. И кроме того, я видел в таком изучении необходимый способ передачи духовных постижений, накопленных в моей собственной религиозной традиции. Таким образом, необходимость соприкоснуться с этой могущественной силой в мире стала своего рода духовным побуждением. Главный вопрос — главный для выживания и благополучия всего человечества — состоит в том, каким образом, исходя из идеалов альтруизма и сострадания, поставить замечательные достижения науки на службу всему человечеству и другим живым существам, совместно населяющим нашу планету.
Есть ли в науке место морали? Я считаю, что есть. Прежде всего, научные достижения, как и всякий инструмент, можно использовать и во благо, и во зло. Использование инструмента зависит от умонастроения того, кто им владеет. Во-вторых, научные открытия влияют на то, как мы понимаем мир и свое место в нем. А это в свою очередь воздействует и на наше поведение. Например, механистическое понимание мира привело к индустриальной революции, и в обществе возникло потребительское отношение к природе. Существует, однако, распространенное мнение, что мораль вступает в свои права лишь в сфере применения научных открытий, но не в самом научном поиске. Согласно такому представлению, отдельный ученый и все научное сообщество в целом занимают в моральном отношении совершенно индифферентную позицию и не несут никакой ответственности за результаты применения своих исследований. Тем не менее многие важные научные открытия и в особенности возникшие в результате их технологические инновации привели к появлению новых возможностей, которые в свою очередь ставят перед человечеством различные морально-этические и духовные проблемы. Мы не можем просто закрывать глаза на ответственность всей науки и каждого отдельного ученого за вклад в построение новой реальности в нашем мире.
Первоочередная задача, наверное, состоит в том, чтобы обеспечить связь научного процесса с основополагающим чувством человеческого сострадания к людям и ко всему окружающему миру. Точно так же, как один палец может функционировать лишь как часть всей ладони, каждый отдельный ученый должен осознавать свою связь с обществом в целом. Наука жизненно необходима, но она подобна пальцу, являющемуся частью ладони — всего человечества, и ее величайшие возможности станут служить благу людей лишь в том случае, если мы всегда будем помнить об этом. Иначе рискуем утратить представление о приоритете ценностей. Ныне опасность прекращения существования человечества в результате развития науки больше, чем по каким-либо другим причинам. Наука и технологии — очень мощные инструменты, но как пользоваться ими — решают люди. Наилучшей мотивацией, направляющей использование научных открытий, является та, что исходит из единства ума и сердца.
По моему мнению, наука есть первая и главнейшая эмпирическая дисциплина, которая предоставляет человечеству доступ к пониманию живого и неживого мира. Она позволяет поставить самые сущностные вопросы, ответы на которые дают детальное знание в отношении базовых законов природы, извлекаемых учеными из наблюдения эмпирических данных. Наука имеет в своем распоряжении самые утонченные методы, включающие измерения, количественный анализ и независимое подтверждение полученных данных посредством повторных экспериментов. Все это составляет основу научного метода и включено в научную парадигму. Если исходить из этой модели, то окажется, что многие аспекты человеческого бытия, включая вопросы ценности, творчества и духовности, равно как и многие метафизические проблемы, находятся вне сферы научного рассмотрения.
Однако несмотря на наличие обширных областей жизни и опыта, лежащих вне области науки, многие люди придерживаются мнения, что научный подход должен стать основой всего познания и что наука охватывает все познаваемое без исключения. Это научный материализм. Я не могу точно указать, какая именно философская система содержит в себе подобное утверждение, но мне представляется, что для многих такой образ мысли является не подлежащей сомнению исходной предпосылкой. Эта точка зрения основывается на вере в существование объективного мира, не зависящего от обстоятельств, в которых находится наблюдатель. Она содержит в себе предположение о том, что данные, получаемые в эксперименте, совершенно не зависят от предпосылок, восприятия и личности самого экспериментатора.
В основе такого воззрения лежит предположение о том, что в окончательном смысле все вокруг состоит из физической материи, существующей по своим физическим законам. Из этого в свою очередь следует, что психология может быть сведена к биологии, биология — к химии, а химия — к физике. В данном случае я пытаюсь не столько возражать против такого редукционистского[1] подхода (притом, что сам я вовсе его не разделяю), сколько обратить внимание читателя на очень важный момент: подобные идеи сами по себе вовсе не следуют из научного знания, но, напротив, представляют собой философскую, а по сути метафизическую позицию. Представление о том, что реальность во всех своих аспектах может быть сведена к материи с ее разнообразными частицами, является, по моему мнению, столь же метафизической точкой зрения, как и мнение, что мир создан и контролируется неким разумным существом.
Одной из главных опасностей такого крайнего научного материализма является узость представлений, имеющая своим следствием полный нигилизм. Нигилизм, материализм и редукционизм представляют собой большую проблему в философской и в особенности в гуманистической перспективе, поскольку они сильно обедняют наши представления о нас самих. Например, считаем ли мы себя случайно возникшим биологическим объектом или же, напротив, особым существом, наделенным определенной степенью сознательности и моральным чувством? Принятие одной из этих точек зрения окажет влияние и на наше самоощущение, и на то, как мы станем обходиться с другими людьми. Согласно вышеописанному редукционистскому подходу многие аспекты человеческого бытия — такие как искусство, мораль, духовность, доброта, чувство прекрасного и более всего сознание, — нам придется рассматривать либо как следствия химических реакций в нейронных сетях, либо исключительно как плод нашего воображения. Это грозит укоренением представления о людях как о своего рода биороботах, продуктах случайной комбинации генов, единственной функцией которых является биологическое самовоспроизведение.
Трудно представить себе, как возможно включить в такую картину мира представления о добре и зле или о смысле жизни. И дело здесь не в самих эмпирических научных данных, а в представлении о том, что только эти данные сами по себе могут являться основой целостной картины мира и решения всех мировых проблем. Однако человеческое бытие и сама реальность содержат в себе гораздо больше того, к чему открывает нам доступ научный эксперимент.
Но в то же время духовность должна учитывать научные открытия и постижения. Если духовные практики станут полностью игнорировать научные достижения, это грозит вырождением духовности, поскольку такая позиция ведет к религиозному фундаментализму. Это одна из причин, почему я побуждаю буддийские учебные заведения включать в свои программы обучения научные дисциплины, чтобы данные науки оказались включены в буддийскую картину мира.
